Элвис Пресли. Последний поезд в Мемфис

«Blue Moon of Kentucky» в 1946 году стала хитом в исполнении Билла Монро — еще до того, как термин «блуграсс» вошел в обиход. В интерпретации Монро это был прелестный вальс, известный всем, кто слушал трансляции из Grand Ole Оpry, и почитаемый всеми музыкантами блуграсс, которые когда–либо держали в руках струнные инструменты. Скотти говорил: «Мы провели три или четыре вечера в тщетных попытках записать сторону В, которая бы являлась логическим продолжением первой стороны. Мы пробовали одну песню за другой, мы их даже не записывали — и вдруг Билл принялся дурачиться, колотить по струнам своего баса и петь «Blue Moon of Kentucky» высоким фальцетом, пытаясь спародировать Билла Монро. Элвис принялся подыгрывать на своей ритм–гитаре и тоже петь, потом вступил я.
Просто удивительно, как все это получилось — совершенно случайно. Незапланированно. Они просто оба заиграли эту вещь — вот оно возникло, это чувство. По сути, Элвиса никогда не считали хорошим ритм–гитаристом, но стоит послушать «That's All Right, Mama», которую он начинает на ритм–гитаре, чтобы понять: у него есть чувство ритма, он совпадал с нашим представлением о ритме, а это было непросто».
«Blue Moon of Kentucky» превращается из достаточно медленного блюза на четыре четверти со сдержанной инструментовкой и несколько витиеватым вокалом в высокодуховную декларацию души, ведомую ритм–гитарой Элвиса и филигранной работой Скотти. В записи этой вещи Сэм впервые использовал самодельное устройство, которое он называл «слэпбэком», — он пропускал первоначальный сигнал через вторую систему «Ампекс», создавая таким образом почти неуловимый эффект эха. Этот эффект, с одной стороны, создавал дополнительное напряжение, с другой — скрывал многочисленные погрешности исполнения, но Сэм верил в исключительность того, что они делали. Именно эта вера удерживала музыкантов от того, чтобы сдаться, бросить все. «Все в порядке, парни, мы почти поймали это. Давайте повторим. Сделайте это для меня еще раз». Карл Перкинс вспоминает о своей работе с Сэмом пару лет спустя описываемых событий: «Когда он чувствовал, что у меня уже больше ничего получиться не может, что я достиг пика, он отзывал меня в уголок и просил сделать что–то, что я делать явно не умел, что у меня никогда не выходило. Но он заставлял меня повторять это снова и снова после, и, когда я говорил: «Мистер Филлипс, но это же ужасно!» — он отвечал: «Нет, это оригинально». И я говорил: «Да, это большая оригинальная ошибка». А он: «Вот для этого и существует Sun Records. Так мы и работаем».
В конце одной из первоначальных записей «Blue Moon of Kentucky» можно расслышать, как Сэм произносит: «Вот теперь отлично». Он произносит эту фразу почти с мольбой, стараясь успокоить, урезонить музыкантов. «Черт, вот теперь это что–то новое, — говорит он троим музыкантам, ожидающим его вердикта. — Теперь это поп–песня, почти поп–песня». И Элвис, Скотти и Билл облегченно смеются.
Почти сразу же после этого Сэм передал уже обе стороны не только Дьюи — Дьюи имел эксклюзивное право на проигрывание их в течение двух дней, но и Бобу Нилу, утреннему диджею и ведущему вечерней передачи «High Noon Round–Up» на радиостанции WMPS, Дику Стюарту со станции Западного Мемфиса KWEM и «Сонному» Джону, диск–жокею кантри–программ на станции WHHM. «Сонный» Джон также руководил большим оркестром, исполнявшим произведения в стиле вестерн–энд–кантри, — оркестр базировался в «Орлином гнезде» в комплексе «Клирпул» на Ламар. Все трое сразу же запустили запись в эфир — преимущественно вторую сторону, а «Сонный» Джон обнаружил и деловой интерес к молодому певцу, что встревожило: «На самом деле «Сонный» Джон ненавидел все то, что мы делали в нашей студии. Я продолжал поставлять ему записи, потому что он все–таки их выборочно проигрывал, но, по–моему, он делал это только для того, чтобы продемонстрировать своим слушателям: это, мол, не настоящая музыка». «Сонный» Джон был «бизнесменом» — на самом деле Сэм относился к людям, делающим бизнес, вполне лояльно, в конце концов, и сам он был бизнесменом, но тех, кого интересовали только деньги и ничего более, он презирал. Чтобы не подпустить «Сонного», Сэм предложил Скотти, чтобы он стал менеджером этой записи — ведь он уже был менеджером Starlite Wranglers. «Скотти полностью соответствовал этим требованиям — у него были хорошие манеры, он умел руководить людьми: он не стал бы создавать Элвису дополнительных проблем, всячески им понукая, к тому же ему можно было полностью доверять. Нет, нам не нужен был какой–то крутой менеджер — чтобы машина продолжала двигаться вперед, достаточно было Скотти».
 
И в понедельник, 12 июля, через неделю после их первой встречи, Скотти стал официальным менеджером проекта. Они подписали соглашение, в котором были такие слова: «В соответствии с этим У. С. Мур III, в качестве лидера группы и организатора концертов, с одной стороны, и Элвис Пресли, несовершеннолетний, возраст 19 лет, певец, имеющий репутацию и имя и блестящие перспективы…» Скотти получал 10 процентов от всех сборов, а все остальные доходы, по предложению Сэма, делились в пропорции 50–25–25. Предполагалось, что Элвис станет частью шоу Wranglers, чем–то вроде дополнения, то есть у шоу будут не два отделения, а одно, как говорил Скотти. Это совместное выступление было запланировано уже на следующую субботу в клубе «Бон Эйр»: Wranglers регулярно выступали там в уикэнд. В течение этой недели пластинку отпечатали на фабрике Бастера Уильямса Plastic Products на Челси–авеню в Мемфисе, и к тому времени, как она была официально выпущена на лейбле «Сан» под номером 209 — это произошло в понедельник, 19 июля, — на нее уже было получено шесть тысяч местных заказов. Эд Лик, еще один соученик Элвиса по «Хьюмз» — он учился на медика в Мемфисском университете, — рассказывал, как они отправились на фабрику и смотрели, как выходят из–под пресса первые диски: «Элвис вел себя словно ребенок на Рождество». Для многих это было первое знакомство с записью. Джек Клемент, который изучал в местном университете английский и журналистику и время от времени пел в сопровождении оркестра «Сонного» Джона, вспоминает, как однажды утром включил радио и услышал «Blue Moon of Kentucky»: «Это было то, что я так давно жаждал услышать. Это было настоящее. Я влюбился в эту простоту и ясность, и, насколько мне известно, те же чувства испытывали многие из тех, кто услышал эту запись. Конечно, кое–кто делал вид, что ему не нравится, кое–кто пытался найти изъяны, но на самом деле буквально все просто в нее влюбились. Достаточно было услышать песню всего лишь раз».
А Дикси все еще была во Флориде и понятия не имела о том, что происходит. Она получила только одну таинственную телеграмму — адресована она была ее родственникам («Мы все время переезжали с места на место, так что никак не могли пообщаться по телефону»): «Срочно приезжай! У меня великая пластинка!» Дикси вспоминает: «Да нет! Это невозможно! Но в глубине души я понимала, что все было именно так».
В субботу, 17 июля, Сэм Филлипс отвез Элвиса в клуб «Бон Эйр», на углу Саммер и Менденхолл, дабы осуществить первую часть разработанного им совместно со Скотти плана. Дьюи упомянул в прямом эфире, что заедет после шоу в этот клуб, и, возможно, это в какой–то степени прибавило публики, но, в общем, это была обычная субботняя толпа — «чистые работяги», как определял их Сэм: крикливые, пьющие, задиристые, все они любили музыку хиллбилли и собрались здесь, чтобы хорошо провести время. Элвис и Сэм сидели за столиком, пока группа играла свою программу, и Элвис нервничал все больше и больше. «Это было первое выступление Элвиса, и он от страха был почти в обмороке. Это был маленький клуб, заполненный почти исключительно работягами — я ничего дурного этим сказать не хочу, но, выступая перед такой публикой, следовало быть осторожным, а внешний вид Элвиса… В таком одеянии петь песни хиллбилли и надеяться остаться в живых… Это были хорошо пьющие ребята, и выходить перед ними неподготовленным, без имени и репутации… Для этого требовалась смелость».