Психолог для некроманта (СИ)

Он и правда смотрел странно. То есть страннее, чем прежде.
Когда мы только выпутались друг из под друга, там, в склепе, при свете поднятого фонаря смотрел холодно и оценивающе.
Когда осознал, что я уничтожила все улики своим переходом и не собираюсь признавать свою вину – зло и с подозрением.
Когда понял, что судья прям на месте не собирается меня четвертовать – с явным желанием это сделать.
Но сейчас он смотрел с изумлением.
Которое как бы не вязалось с ситуацией.
Знаете, с таким выражением… Такое бывает в индийских фильмах и бразильских сериалах. Когда герой обнаруживает, что  дочь, которую он искал много лет, на самом деле уже давно живёт в его доме.
– Вы же не мой потерянный брат? – попыталась пошутить. Неуместно, наверное.
Изумление брюнета стало всеобъемлющим и сменилось на глубокую задумчивость.
….хм, а он после того, как убрал треугольный кровоподтек-отпечаток от лопаты и перестал кривить презрительно губы, оказался  очень привлекательным.
– В четвертую камеру её, – сказал он придвинувшимся констеблям. И на мою шутку не отреагировал. Ну и ладно, куда ему понять? Вряд ли здесь был Болливуд.
– Но в четвертой… – начал мужчина в явно форменном сюртуке с блестящими пуговицами в один ряд.
– Именно, – непонятно заявил некромант.
Их возня меня уже не интересовала.
Я реально валилась с ног.
Доползла до той самой камеры, мимолетно убедившись, что тюрьма здесь вполне чистая и сухая, и как только мне открыли решетку, взобралась на ближайшую койку и выключилась.
 
Сны в тюремную ночь
 
Не знаю, сколько я спала.
Минуту, час, два?
Но что-то меня разбудило. И явно не утром: освещение оставалось все таким же зыбким от слабых фонарей в коридоре. А я все так же хотела спать. Только вот ощущение опасности и какой-то слишком неправильный звук заставил меня очнуться.
Я привстала со своей койки и тут же с писком вжалась в стенку, потому что на меня из темного угла смотрели… глаза.
Такие светя-ящиеся… жу-уткие…
Волна адреналина временно смыла всякую сонливость, вот только сообразить, что делать дальше я не смогла – не хватало вводных.
Орать и звать на помощь?
А вдруг оно просто… смотрит. Проснулось и боится меня… а может наоборот, хочет сожрать? Но я с одним пожирателем ошиблась уже.
Лучше не шевелиться? Чтобы не провоцировать? Ведь хороших вряд ли в камеру посадят. С другой стороны, меня же посадили…
Все эти мысли пронеслись в голове за пару секунд и их хватило, чтобы обладатель светящихся глазок  мало того что смотреть не перестал, так еще и всхлипывать и тяжело дышать начал.
Нет не так… ДЫШАТЬ.
И попискивать. Как датчики у бомбы в фильме пищат.
А потом всполохи от этих глаз побежали  и… длинный всхлип раздался.
Я покосилась на решетку – далеко ли – и спросила чуть нервно, чтобы отвлечь:
– Ты там чего?
– Кошмар… – откликнулось очередное «оно» моей жизни, хныкая. И заискрило еще больше.
Так, хотя бы разумное.
Может договориться сможем?
– В смысле? Мой кошмар? – я пересела аккуратно на краешек лавки, на случай, если не договоримся.
– Присни-ился…
– Ну… с каждым бывает… – сказала неуверенно.
– Только я из-за этого… взрыва-аюсь.
Взрываюсь?
Это же иносказательно?
«Оно» стало искрить еще больше, обретая, наконец, форму и контуры – вполне человекоподобные и маленькие – и освещая собой противоположную койку и стенку. И разрыдалась.
Господи, а если и правда рванет сейчас?
Куда я там добегу, от этого недофеникса…
Я действовала то ли на инстинктах, то ли на опыте, то ли на обычной бабской жалостливости. Бросилась к неизвестному-и-готовому-взорваться, рухнула перед ним на колени и сказала уверенно, четко и спокойно:
– Дышишь? Вот и дыши. Вдох-выдох. Вдох-выдох. На счет ра-аз – вдох. На счет два-а  – выдох.  Давай, вместе со мной дышим… Медленно, а не глубоко.
Глаза пушистого человечка сделались ещё больше и круглее, от удивления, наверное, но дышать он начал вместе со мной.
 
– А теперь ножки на пол поставь. И дышать не забывай. Вдох-выдох. Во-от. Чувствуй ногами пол. Прям дави на него – вот какой ты, настоящий, тяжёлый, никуда не двигающийся. И пол под тобой устойчивый, надёжный…
Кажется, я делала то, что нужно. Потому что искр поменьше сделалось, а дыхание – глубже.
– Можно тебя за руку взять? Не обожгусь?
Сам вцепился. Почему-то теперь мне казалось, что мальчик. А когда я его обняла, осознав, что все эти всполохи имели визуальный эффект, но не обжигали – вообще на руки забрался. Размером с пятилетнего ребёнка, наверное, но пушистый. И приятный на ощупь.
Получив разрешение, я стала поглаживать его по спинке и голове, и гладила, пока он окончательно не расслабился и не успокоился.
– Ты как… не взорвёшься теперь? – спросила осторожно.
– Нет, – ответил с судорожным вздохом.
– Не сочти за навязчивость… Я из переселенцев. А ты кто?
Недоуменно затих.
– Славник.
Угу. Понятно-то как стало…
– И за что тебя?
– За вот это, – вздохнул, – не контролирую я себя.
– Погоди, вместо того, чтобы обучать, тебя за это в тюрьму посадили?
– Не… в тюрьму – потому что без защитного артефакта по улицам ходил. Ну и дурак, не сказал сразу, кто и откуда…Они до выяснения обстоятельств в экранированную камеру посадили, – последнее прозвучало почти гордо.
Оказалось, что славники нередко селятся в городах, здесь работы много, поскольку работают они с проводами, по которому бежит искусственная кровь. Приятная для них и опасная для многих других…
… ток, что ли?
Вот и его родители здесь работали. Только он из дома ушёл. Достали потому что…
… подросток, видимо, не ребёнок. И про уход из дома говорит со слезами, явно жалеет. А его родители, вполне возможно, с ума сходят.
А еще у него большие проблемы с контролем. Так бывает у славников. Временно. Артефакт же, Бездна его видит, остался в комнате случайно.
– И тебя что же… Без него разорвать на клочки могло бы?! – ужаснулась я местному правосудию, оставляющему почти ребёнка наедине с такой проблемой.
– Почему на клочки? – чуть ли не обиделся, – взрыв же магический. На искорки.
– Намертво? –  я никак не могла успокоиться.
– Ты совсем из диких земель, да? – а это прозвучало у маленького засранца почти жалостливо. – Славники потом снова собираются. Приятного мало, конечно… Но вот ты могла серьёзно пострадать. Странно, что ко мне вообще привели кого-то.
Еще как странно. У меня все больше вопросов к вам, господин некромант…
Я едва не заскрежетала зубами, но вовремя остановилась – ещё не известно как у них тут со стоматологами.
Славник зевнул.
Я вздохнула.
По-хорошему, мне бы потребовать перевода куда то в другое место, мало ли какой кошмар ему опять присниться?
Но вместо этого я предложила:
– Хочешь рядышком поспим? А я тебя научу, как сделать так, чтобы кошмар не повторился. Надо лишь додумать ему хорошее окончание.
Он уже пристраивался у меня под боком, бормоча что-то про радугу и Бездну.
А я снова закрыла глаза…
… чтобы проснуться второй раз уже от чужого разговора. Полагаю, что утром – во всяком случае я чувствовала себя совершенно отдохнувшей.
– Поверить не могу, Мираклий, что ты это сделал, – мужской и сердитый голос со стороны коридора заставил меня затаить дыхание и напрячься.
А вот следующая фраза – другим голосом, равнодушным – разозлиться.
– Если бы что-то случилось, мы бы уже об этом знали. Значит славник или не взорвался… или взорвался, но никак на нее не повлиял. Она невосприимчива к магии, точно говорю. Этот портал, то, что не отреагировала на “дыхание смерти”…
Чем чем он на меня там дышал?!
Я продолжила делать вид, что сплю, пока с решеткой происходила какая-то возня.