Гипоксия (СИ)

Я слишком долго возился, чтобы нащупать ногой опору. К боли в спине прибавилась боль в ладонях. Только спустя время я понял, что оранжевые пятна, которые я оставляю на металле — это не размазанная ржавчина, а моя кровь.
— Тут ты и сдохнешь, сука!
Наконец я подтянулся, закинул ногу и, опираясь на боковую стойку, поднялся. Над головой остались два острых огрызка с поржавевшими краями. Нужно было перебираться на смежную сторону, чтобы продолжить подъём.
 
Уровень потребления кислорода — 170 % от нормы.
 
Для восстановления повреждения поясницы требуется покой.
 
— Ползи выше, мразь! Дольше проживёшь!
Инстинкты именно это и делали. Толкали меня вверх.
Но я сжалился над этим дебилом. Сломал ему пальцы подошвой ботинка. Рыжий взревел, повис на одной руке. Рычал и пускал слюни. Злость и желание отомстить загнали его в безвыходное положение. Он завис на высоте метров четырёх. Красный, с веснушками, будто мухомор. Вторая рука болталась с неподвижными пальцами. Большой и мизинец оттопырились, а остальные сжаты в кулак.
— Что ты там показываешь, Рыжий? — я сощурил глаза, всматриваясь в жест изувеченных пальцев. — Созвонимся?
— Мразь…
Ухватившись ногами за боковую стойку, я наклонился, подхватил Рыжего за рукав.
Помочь? Дать этому придурку шанс?
Скажи спасибо, что я тебе в рот не нассал!
Подтянув его выше, я отвёл правую руку и четырьмя быстрыми ударами закрасил злость на его харе кровью и гематомами. А потом отпустил.
Рыжий ударился ногами о последнюю балку, крутанулся и распластался рядом с офигевшими дружбанами.
 
Навык паркур успешно синхронизирован. Прогресс повышен на 3 %. Текущий прогресс — 24 %.
 
Навык рукопашный бой успешно синхронизирован. Прогресс повышен на 3 %. Текущий прогресс — 27 %.
 
Разрешённый уровень потребления — 1.
 
Они ещё какое-то время кричали. Угрожали и сыпали проклятиями. Но с каждым следующим прыжком я слышал их всё тише. Я полз выше, и выше, и выше. Навстречу усиливавшемуся ветру и невероятному виду.
Чем выше я поднимался, тем сильнее шаталась и скрипела вышка. Брошенная и никому не нужная вот уже двадцать лет. Когда-нибудь она точно наделает шуму в Перевальном.
Примерно на половине пути я остановился и посмотрел вниз. Рыжий, Шланг и Тогов не стали меня дожидаться. Рыжий много кашлял и стонал. Не смог сам встать на ноги. Думаю, виной тому был последний удар ногами о балку перед приземлением.
Переводя дух, я смотрел, как Шланг с Тоговым стаскивают своего дружка с контейнера. Шланг закидывает его не плечо, троица удаляется. Спрятаться им было негде. Я видел каждый угол и щель на сотню метров вокруг вышки.
Они вышли из тупика, пересекли дорогу к центру распределения и затерялись в западных жилых кварталах.
Руки пульсировали болью. Пальцы ныли от постоянных зацепов и подтягиваний, а ладони всё больше кровоточили. Ржавые балки впивались в кожу.
За мной оставался кровавый след, который в лучах О́но как-то странно светился. Темнело всё быстрее, и я поспешил. Последние тридцать метров взбирался, будто по лестнице. Хотя в конце было проще. Смежные стороны вышки сошлись друг к другу. Расстояние между балками уменьшилось.
Мир внизу растворился в сиреневом мраке, сквозь который проступали лишь немногочисленные огни Перевального.
Несколько новых синхронизаций дали мне сил на последний рывок:
 
Навык паркур успешно синхронизирован. Прогресс повышен на 5 %. Текущий прогресс — 32 %.
 
Навык паркур успешно синхронизирован. Прогресс повышен на 6 %. Текущий прогресс — 38 %.
 
Разрешённый уровень потребления — 1.
 
С технического мостика на самой вершине вышки я видел Окслесс. Огромный, тянущийся равнинами, разрезаемый реками и перекрытый горными хребтами.
Ещё в первый день своего появления я заметил, сколь безжизненная была здешняя земля. Недостаток кислорода не позволял растениям расти также хорошо, как на Земле. Но эволюция знала своё дело. Растительность имела отличительный фиолетовый оттенок листвы. Дальше за рекой я увидел лес. Тёмно-фиолетовая проплешина на бурой земле.
 
Наступила «сиреневая ночь». Так окслессяне называли последний час перед полным заходом О́но. Звезда уже спряталась за горизонт, но всё ещё отправляла лучи по касательной, преломляясь в атмосфере. И мир накрыл фиолетовый туман. Тусклый неоновый свет пробивался из-под потолка планеты. И чем ближе он находился к поверхности земли, тем гуще становился. Землю было уже почти не разглядеть. Но горы всё ещё имели форму.
Пошарив глазами по сторонам, я попытался запомнить местность.
Сегодняшний инцидент с придурками заставил меня действовать быстрее. Не просто быстро, а экстренно. Путь к Базе, где я в теории могу получить доступ к радиоволнам и обнаружить своих, мне и так был заказан. База — единственный пока ещё возможный вариант для выполнения миссии и возвращения к семье. Вот только я думал, что времени на сбор у меня будет больше. И опять же, после сегодняшнего похода к старику Линару, появился и осязаемый смысл в том, чтобы открыть новые уровни доступа. Мне понадобится оружие. И даже если я смогу его купить, я не смогу им пользоваться.
Возможно, придётся согласиться на что-то примитивное. Травматическое или газовое.
Я повёл глазами по темноте, зацепился за исчезающий во тьме фиолетовый лес. Вспомнил зверя. Кажется, Кас говорил, что они чуют людей. И это плохо. Путь до Базы будет длинным. Если мы встретили тварь в сотне метров от стены, то сколько их встретится по пути?
Без оружия никак.
Ещё нужно раздобыть карту. Не хотелось бы случайно выйти на бурную реку или сутками выискивать перевалы, чтобы пройти горный хребет. А гор здесь хватало. Взять хотя бы вот эту, самую большую…
 
Сердцебиение повышено. Уровень потребления кислорода — 140 % от нормы.
 
Несколько раз моргнул и смял лицо рукой, отказываясь верить глазам.
— Трёхсисячник…
Та самая гора, о которой инструктор рассказывал в учебке, стояла километрах в тридцати на юг от Перевального.
Ночь вступала в свои права. Тьма добралась до моих ног, а затем окутала. Вершины гор, будто последние маяки, отдавали почести заходящему О́но. Я не мог его спутать. Три округлые сиськи на самой большой и высокой восьмикилометровой горе.
— Значит, космические артиллеристы попали в цель. Значит, я на Б3412. И значит, где-то здесь находится команда. Я смогу вернуться домой. Смогу. И вернусь.
Вскоре ночь поглотила и горы. Я полностью ослеп. Матовое покрывало ночи создавало странный эффект спокойствия. Будто я и не раскачивался на высоте в две сотни метров, обдуваемый порывами ветра до двадцати метров в секунду. Будто не скрипело железо, и не щёлкали резьбой наполовину открученные болты зацепления. Казалось, я могу встать на эту концентрированную темноту и пройтись по ней.
Где-то вдалеке, правее от Трёхсисячника, я заметил свечение. Это и была База. Она находилась в семидесяти километрах. Я не мог её видеть. Но свет отражался от неба, как и говорил Линар.
Спускаться ночью было слишком опасно. Вдобавок мне требовался отдых. Я решил, что утром ещё раз осмотрю местность и проложу хотя бы визуальный маршрут до базы. Скрутился на технической площадке калачиком и закрыл глаза.
… … …
Мне снился сон. Накренившийся лифт в километровой шахте астероида. Оборванные тросы. Нас завалило сверху. Связь с центром пропала. На самом деле они не хотели давать нам лишнюю надежду. Потребовалось бы спасательная операция, которую в условиях кластера не провернуть. Они просто отключились. Тем более что проблема устранялась сама собой. Мы очень быстро насыщались тяжёлыми ядовитыми металлами и готовились стать мумиями в железном склепе ПГДК.
— Мы для них дешевле, чем мясо на рынке.
— Верно.
Вахтовики теряли надежду.
— Пока есть дело, нужно делать, — сказал тогда капитан Востриков. — Серебров, готовь кумулятивный заряд, поставим на опоры лебёдки, закроем. И ёб*ем.