Сказки для парочек
Он улыбнулся встречным старушкам, думая о теплом пышном хлебе. Миновал красивого африканца, зная, что сегодня вечером, подражая горячему хлебу, упадет, раскрыв поры, в ждущие руки Джоша. Он купил билет, спустился под Лондон и сосредоточился над расписанием сегодняшнего дня. Ланч займет четыре часа — от двери до двери. Двести сорок минут канут в вечность. Отлично, он мог позволить себе оторвать эти минуты с секундами от своей настоящей жизни. Ланчи с незнакомцами никогда не были пустой тратой времени, его аппетит только разгорится к тому моменту, когда он вернется домой. Мартин и Джош обязательно возместят себе эти четыре часа, возместят в своем прекрасном будущем каждую сочную одну шестую каждого чудесного дня. Потому сегодняшние четыре часа выглядели пустяковой жертвой.
Мартин принесет домой хорошего вина, чтобы запить свежий хлеб. И бледно-розовой баранины на ужин.
Ланч — слишком банальное слово для того, что воспоследовало. Для Кушлы и Мартина встреча в кафе за креветочным майонезом и картошкой с запеченной фасолью стала событием. Четыре часа растянулись до пяти и накрыли шестой. Мартин отлично проводил время. Он ел макароны с диким базиликом, запивал их морозным белым «совиньоном», чуть отдававшим зеленым, как слива-венгерка, летом; далее последовал крепкий эспрессо с сахаром и рюмочка мягкого янтарного бренди. Во вторую чашку эспрессо Мартин добавил капельку бренди. Мартин чувствовал себя просто замечательно.
Кушла постаралась на славу. Она тоже оделась с тщанием. Истинная и законченная женщина. Ни намека на андрогинность. Она сделала выбор и больше не колебалась. Узкие плечи, широкие бедра, полная грудь — ничего искусительного. Длинные темные волосы зачесаны назад, но непокорные локоны нет-нет, да и выбьются из прически, художественно обрамляя лицо необычайной привлекательности. Хотя она и не красавица. Для достижения цели Кушле требовалось нечто большее, чем просто красота. Она обзавелась оливковой кожей теплого оттенка, и удивительно бледными зелеными глазами, и длинными густыми ресницами, и тонкими точеными пальцами, и нежным незаметным макияжем, и тихим смехом. Она казалась просто очень хорошенькой. И очень безопасной.
Как же.
Кушла могла быть сестрой Джоша, если бы болтала не о Фуко и Лакане, а о младенцах и колясках. Кушла могла быть матерью Джоша, если бы от нее пахло не «Лэр дю Там», а ланолиновым туалетным мылом. Кушла могла быть Джошем, но она была женщиной. Кушла могла быть их другом, любовницей, человеком из ближнего круга обожаемых и обожателей. Мартин целиком отдался этой встрече родственных умов и душ. Разумеется, во время ланча он дважды звонил Джошу, сообщая об изменениях в повестке дня. Негромкий разговор по деликатному мобильнику, ничуть не обеспокоивший других посетителей. Заслуженно прославленный интеллект Мартина порою чрезмерно бьет в глаза, но его манеры всегда скромны.
Джош не обиделся. Их отношения были лишены мелочной ревности и банальной требовательности. Ведь Мартин работал. И Джош это понимал. Из обширных познаний Мартина сейчас черпали ковшом, его немаленькое самолюбие тешили вовсю. Джош все отлично понимал. И не купит ли его дорогой, когда наконец двинется домой, бутылочку чего-нибудь хорошего? Не так давно Джош очень кстати сообразил, что упреки и жалобы вызывают скорее раздражение и злость, нежели чувство вины. А виноватость приносит домой симпатичные подарки. Сегодня Джош ожидал шампанского, и не новозеландской дешевки.
Ланч невероятно удался. Официанты тактично не прерывали их беседы в уголке, недаром Кушла кокетничала с ними всю дорогу. Они бесшумно накрывали столы для ужина, убирая препятствия для атаки Кушлы, а Мартин даже не замечал опасности, змеившейся в ее волосах. Возможно, наступившие сумерки притупили его зрение. На Лондон опять спустился вечер, зеркальные окна наполнились людьми, возвращавшимися с работы; усталые лица хмурились от мысли о предстоящем ужине из полуфабрикатов. Над столиком Кушлы и Мартина царила атмосфера завершенности. Кушла уже пометила себе все, что хотела. А Мартин рассказал все, что знает — по крайней мере, об одном из предметов. У его собеседницы теперь есть, о чем поразмыслить. И есть, от чего оттолкнуться. И у нее, конечно, возникнут вопросы. Она невероятно признательна Мартину за потраченное время, за отзывчивость. За возможность встретиться с ним.
Верно, Мартин поразительно умен, но у Кушлы в активе магия и королевская кровь.
И как она может отблагодарить его за любезность?
— Позвольте мне заплатить за ланч.
Мартин качает головой, словно услыхал нечто немыслимое. Сущую нелепость. Впрочем, приятную нелепость. Голова Кушлы клонится на два полновесных градуса к плечу, она улыбается; левый уголок ее рта приподнимается на полсантиметра выше правого. Она отвечает тихим низким голосом, и Мартину чудится, будто он слышит Джоша, выпевающего голосом Кушлы:
— Очень мило с вашей стороны, Мартин. Тогда позвольте пригласить вас как-нибудь поужинать. Вместе с Джошем, разумеется.
Очевидно, Мартин не смог скрыть удивления — бровь его выдала. Ну конечно, Кушле известно о Джоше, друге Мартина. Всем известно о друге Мартина. Да и каким образом отраженное сияние золотой пары могло не задеть эту девушку? Другими словами, Мартину не оставили выбора.
Он неохотно расстался с неотчетливым наброском, сделанным воображением, — долгие беседы одни на один с Кушлой.
— Да, наверное, вам следует познакомиться. Это было бы неплохо. Возможно, он тоже сумеет помочь вам в работе. Он вам понравится. А вы ему наверняка. Да, точно, поужинаем вместе.
Мартин расхваливал замечательную идею, пока не поверил, что она принадлежит ему. Кушла позволила своему лицу сиять на миг дольше, чем это полезно для здоровья. Блестящие глаза и счастливое лицо стали сверкающей наградой Мартину за великодушие.
— Если вы и в самом деле не против. Это было бы чудесно.
Кушла взяла его за руку, и Мартин, не спускавший с нее глаз, почувствовал, будто она прикасается к нему руками Джоша. Не успев сообразить, что делает, он пригласил ее в гости — в их чудесный дом.
Спешу домой, в тепло, покой,
О дом родной, от бурь укрой.
Кушла с радостью придет к ним. Она мечтает увидеть их дом, отведать их еды, выпить их вина.
Разбить их сердца.
В четверг вечером, в половине восьмого. Свидание назначено.
16
Из приглашения, оставленного на автоответчике, не всегда очевидно, во что выльется потенциально прекрасный вечер; бывает, он оборачивается адом, и впоследствии о нем вспоминают не иначе как о последней чайной соломке, переломившей горбатую спину торта-мороженого.
Замысливается изысканное угощение, под стать деликатесам подбираются напитки. Покупаются ароматические свечи и цветы без запаха; температура в комнате регулируется — она должна быть чуть прохладнее, чем обычно, для комфорта большой компании. Гости проходят строгий отбор. Каждый своеобразен и интересен, каждая симпатичная пара дополняет и украшает собрание. Человеческий фактор учитывается с единственной целью — превратить вечер в чудесный и незабываемый. И однако, чья-то индивидуальная непереносимость может свести все усилия на нет — люди и мыши, собравшиеся за великолепным столом, попросту не стыкуются.
Она находит его занудой, он пилит по ее постфеминистским нервам новой комедией про мальчишник. Какая-нибудь пара внезапно обнаруживает, что их бывшие половины соединились. Влюбленные голубые ошарашены враждебностью розовых, дважды сходившихся и дважды расставшихся.
Неожиданно звонит нянька: она не сможет прийти. Зато вполне ожидаемо у младенца начинаются колики, и он захлебывается ревом. Чья-то овдовевшая свекровь приезжает в гости из Йоркшира, и в последнюю минуту старушку — будь она неладна — впихивают на лишнем стуле в компанию, где громогласные богохульства клубятся над ее редеющей седой макушкой, а пикантные шутки, увы, произносятся слишком тихо, чтобы уловить их глохнущим старческим ухо.