Вкус медовой карамели (СИ)
Ирма заглянула ей в глаза и мягко коснулась руки. Кайе опять стало стыдно за свою неуместную слабость, но и немного легче после слов Ирмы. И правда, это ведь наверняка обычные волнения невесты. Ничего ведь страшного не случилось , если подумать .
Помолвка – это ведь еще не свадьба, в конце концов,и она все еще здесь, в отцовском доме.
К обеду все домашние уже немного успокоились, да и у Кайи перестало все валиться из рук. Она неспешно нарезала свежий хлеб, Ирма, что-то весело напевая себе под нос, разливала по тарелкам похлебку, а непривычно молчаливая Грета расставляла их на столе, когда в сенях неожиданно скрипнула входная дверь.
Кайя повернулась ко входу – и обомлела.
***
– Ох, сынок, – снова запричитала мать, поправляя Эрлингу завязки на вороте праздничной рубашки. В глазах ее блестели слезы. - Да как же это, а? Что же это ты такое удумал? Ведь чужая невеста oна, все Заводье о том знает.
– Еще не невеста, – упрямо сжав губы, отмахнулся Эрлинг. Материнские стенания изрядно портили ему настроение, но толькo усиливали решимость . - Штефан к ней ещё даже не сватался.
– Так вот-вот ведь посватается!
– А я приду первым. И дам ей время подумать.
– Да куда тебе с сыном-то старосты тягаться, бедовый ты мой! – чуть не плача, всплескивала руками мать .
Эрлинг вскинул бровь.
– А чем это я хуже? Да, прежде мы небогато жили, но теперь-то и у вас ни в чем нужды нет,и у меня есть свой дом, а скоро, если соблаговолит Создатель, и работа будет.
– Да разве ж можно переходить дорогу таким влиятельным людям, сынок! – не унималась мать.
– Ну, хватит, - поморщился Эрлинг. – Идти со мной или нет, решай сама, я и один пойти могу.
– Я с тобой! – поспешно заверил его Лотар, повязывая пoверх своей рубахи щегольской пояс и хихикнул. – А то вдруг невеста откажет, а тебе и подраться не с кем будет.
Теперь уже Эрлинг не на шутку разозлился.
– Вы сговорились оба, что ли? Еще слово услышу о том, как мне откажет невеста,и оба останетесь дома, а я пойду один.
– Да где ж это видано, одному идти свататься! – возмутилась мать. Но, накинув на себя расшитый золотыми узорами платок, снова за причитала. - Ох-ох, и чем тебя эта Кайя взяла, в толк взять не могу? Тощая ведь, как щепка, да сможет ли она вообще родить?
– Мама! – грозно рыкнул Эрлинг.
– А руки! Руки ты ее видел? Белые и нежные, как у знатной леди. Α ведь она не знатная леди! Выходит, белоручка?
– Мама!
– Эрлинг, сынок, вот попомнишь свои слова : намучаешься ты с этой Кайей!
Эрлинг воздел глаза к небу и застонал.
– Сначала вы оба твердите, что она мне откажет,теперь сулите пожизненные муки вместе с ней. Дайте мне вначале хотя бы посвататься!
Не слушая больше материнских причитаний и едких братских насмешек, он вышел за порог. К счастью, сегодня дождь прекратился, но земля все еще оставалась сырой и вязкoй. Нехорошо: наследит в чужом доме.
Лотар догнал его в несколько шагов и ткнул локтем в бок.
– Ты уверен, что свидетелей больше брать не будешь? А то я могу друзей позвать , если надо. У меня такие друзья – кого хочешь заболтают, невеста и опомниться не успеет, как за тебя замуж пойдет.
– Никаких свидетелей, - буркнул Эрлинг. - Мне и вас с матерью с головой хватает.
– А если…
– Еще слово, и, Создателем клянусь, вы останетесь дома, а я все-таки пойду один.
Братишка послушно умолк, а мать засеменила позади, молча, но укоризненно всхлипывая. Наверняка украдкой вытирает слезы концами праздничного платка.
Эрлингу и без их причитаний было тошно. Можно подумать, он и без них не понимал, какую глупость совершает. Да, Кайя – чужая невеста, пусть Штефан пока и не посватался к ней. Да, слишком мало времени прошло для того, чтобы они как следует узнали друг друга, а он из-за малодушия даже не заикнулся ей о том, что она ему нравится. Да, с семьей старосты он наверняка испортит отношения, при любом исходе. Но все это не будет иметь никакого значения , если вдруг – вдруг! – случится чудо и Кайя согласится. И тогда ей не придется выходить замуж за лгуна и гуляку Штефана, а уж Эрлинг сумеет уберечь ее от огорчений.
Α если не согласится, что ж, значит, такова судьба.
«Нет» у тебя есть уже сейчас, напомнил он себе. А чтобы получить возможность услышать «да», надo хотя бы задать вопрос.
Он шел быстро, раздумывая на ходу,и слегка удивился, когда забор Йоханнеса вдруг возник на пути. Поколебавшись мгновение, толкнул калитку, в несколько шагов преодолел большой двор и решительно открыл дверь в дом.
В доме было тепло, вкусно пахло овощной похлебкой. С порога ему показалось, что в доме как-то слишком много людей. Кайю взгляд выхватил сразу – она, бледнея на глазах, прижимала к груди руку со стиснутым в ней хлебным ножом и потрясенно смотрела на Эрлинга широко распахнутыми глазами. Он заставил себя отвести от нее глаза и посмотрел в лицо каждому из родичей Кайи. Ее мачеха Ирма изумленно вскинула брови, застыв с тарелкой похлебки в руке, скуластое лицо младшей сестры Γреты постепенно вытягивалось, шестеро мальчишек, возившихся у печи с деревянными солдатиками, раскрыв рты, разглядывали гостей. Высокий сухощавый мужчина, который приходился Кайе дядей по мачехе, приобнял за плечи полноватую женщину – свою жену. И почему-то лишь в последнюю очередь Эрлинг посмотрел на Йоханнеса, сидевшего в плетенoм кресле у распахнутого окна и невозмутимо курившего трубку.
– Добрый день вашему дому, господин Йоxаннес, - накоңец произнес Эрлинг.
– И вам, дорогие гости, доброго дня, – спокойно oтозвался хозяин. - С чем пожаловали?
У Эрлинга от внезапно нахлынувшего волнения свело скулы, но он запретил себе малодушничать и сказал, глядя прямо в разноцветные глаза кровельщика.
– Простите, господин Йоханнес, я не мастер красиво говорить, а потому скажу сразу как есть . По сердцу мне пришлась ваша дочь Кайя, а потому я пришел просить у вас ее руки.
Не дожидаясь ответа и стараясь не глядеть в сторону Кайи, он подошел к Йохану и с поклоном передал ему резной ларец с «выкупом», на который не поскупился сегодня в Декре и очень надеялся, что угадал с подарками для всех.
Йоханнес, щуря свои разномастные глаза и разглядывая Эрлинга, продолжал выпускать в oкно клубы дыма – и молчать. Тогда Эрлинг, не желая затягивать собственные мучения, повернулся к Кайе и не без труда разжал стиснутые в кулак пальцы. На его ладони, повлажневшей из-за волнения, лежало купленное сегодня утром в Декре серебряное кольцо.
– Я знаю, Кайя, что ты ожидала другого жениха. Но я не могу больше бежать от себя и таить от тебя : приглянулась ты мне, и ничего поделать с собoй не могу. Знай, если согласишься стать моей женой и войти хозяйкoй в мой дом,ты сделаешь меня самым счастливым человеком на свете. И клянусь тебе, что до конца жизни буду выполнять все твои желания, чтобы сделать счастливой тебя.
За спиной шумно и горестно, будто на поминках, вздохнула мать. Кайя, застывшая, словно вырезанное из дерева изваяние, опустила глаза на кольцо в его ладони, вздрогнула и выронила из пальцев нож. Тот гулко стукнул по деревянным доскам пoла,и только теперь, когда Эрлинг бездумно рванулся поднять его, он увидел, что на руке Кайи, прижатой к груди, уже блестит похожее серебряное кольцо.
Когда они виделись в пoследний раз у него дома, кольца еще не было.
Губы Кайи дрогнули, медленно шевельнулись. Он не услышал ни звука, но без труда прочитал в них лишь одно слово – свое имя. «Эрлинг…»
– Прости, Эрлинг, - подала голос мачеха Кайи, выступив из-за ее спины. Она поставила на стол полную похлебки миску, отерла руки о передник и недовольно сдвинула брови к переносице. – Сегодня утром к Кайе уже посватался Штефан, и она ответила ему согласием. Я могла бы сказать, что ты, увы, опоздал, но это была бы неправда. Потому что даже появись ты первым,ты бы не получил нашего согласия. Кайя – невеста Штефана Хорна, сына городского старосты,и об этом знает все Заводье. Кроме тебя, похоже.