Мистресс из трущоб

   
Глава 1.
Наконец-то праздник! С рассвета слышны звуки строительства – мужчины наспех сколачивают столы. Отовсюду доносятся запахи нехитрой снеди – угощения собираем всем миром, кто сколько может. Таково устройство общины. В каждом отсталом квартале свои правила, но именно наш славится дружественностью и взаимовыручкой. А как иначе? В Империи у бедноты не так много радостей в жизни. В основном тяжелый труд и думы о пропитании. А хорошие отношения с соседями порой дают больше, чем стоят. У меня сегодня и вовсе особенный день. С пробуждения будто на иголках. Стащила у тети косметику, стоило ей выйти за дверь. Хотя не такое уж это событие по трущобным меркам – еще одна девушка повзрослела и решила отдать невинность соседскому парню. Ничего выдающегося. Но у меня все рвется внутри от предчувствия – расскажу Тому о своих чувствах. Точнее просто приглашу к себе – на второй этаж деревянного пристроя к ветхому каменному дому времен Объединения. Никого я еще не звала в собственный угол, а теперь решилась. Том просто замечательный, мы знакомы с детства. Думаю, станем отличной парой, будем вдвоем выживать среди тягот бедняцкого квартала. Главное, с детьми не торопиться. Малыш в нашем случае – это настоящая роскошь. У тети нет своих детей, хотя она уже немолода. Наверное, дело во мне - ей пришлось воспитывать племянницу после того, как брат с женой бесследно сгинули на рудниках.
Подкрасила губы, огладила платье, которое из повседневного превратилось в нарядное благодаря пришитым разноцветным лентам. Уж не знаю, где тетя их взяла. Вероятно, выменяла на что-то. А когда протягивала мне вчера, подмигнула. Тоже считает, что выросла. Да и мои вздохи по Тому наверняка не раз видела. Распахнула дверь и поторопилась к празднующим. Времени на веселье совсем мало – с наступлением темноты мы обязаны разойтись по домам. Конечно, продолжим веселиться потихоньку. В такие дни министерские гончие закрывают глаза на нарушение комендантского часа. Наказания начнутся завтра, если кто-то на завод или службу проспит.
Аккуратно пробираюсь между соседями, обмениваюсь со всеми приветливыми улыбками, а сама выискиваю в толпе Тома. Его что-то нигде не видно. Чтобы занять себя чем-то, набираю на тарелку разнообразной еды, хотя есть совсем не хочется. Я так взволнована, что кусок в горло не лезет. Наконец, вижу его вихрастую макушку и бросаюсь в ту сторону, позабыв о праздничных блюдах.
- Том! - хватаю за руку. – Пошли скорей танцевать!
Музыка уже звучит, музыканты стараются, а парочки занимают свободное пространство между столами. Том как-то нехотя, но идет за мной. Не сильно он радостный, но сейчас мы это исправим. Какое-то время танцуем молча, изо всех сил улыбаюсь ему. Хочу чтобы заметил – и помаду, и яркие ленты, и приспущенный лиф платья. Кровь стучит в висках, хочу кричать о том, как я счастлива. Постепенно музыка затихает, Том наклоняется и упирается в мой лоб своим.
- Ты сегодня очень красивая, Майра.
Сердце замирает, а потом моментально пускается вскачь. Хочется поцеловать его сейчас же, немедленно! Но останавливаю себя - стоит сохранить все втайне от соседей, хотя бы ненадолго. Беру Тома за руку и настойчиво тяну в сторону нашей с тетей хибарки. Он не сопротивляется, хватает по пути со столов, что под руку подвернется, и сует за пазуху. Отлично! Еще и поедим после. От этих мыслей бросает в жар, щеки начинают гореть, и я еще сильнее стискиваю ладонь Тома. Медленно пробираемся через толпу, некоторые бросают на нас многозначительные взгляды – как бы сплетни не опередили само событие. Наконец, затягиваю Тома в приоткрытые, покосившиеся двери. Он начинает спешно выкладывать все на стол, примостившийся в дальнем углу, а я поднимаюсь наверх. Хочу еще раз проверить, что все идеально. Спустя пару минут, выдохнув и посмотревшись в осколок зеркала, свешиваюсь через перила. Кажется, Том только сейчас понял, зачем я его сюда привела. Он мнется посреди комнаты и периодически косится в сторону выхода. Неужели не нравлюсь ему? Или просто смутился, догадавшись?
- Том, - зову пересохшими губами. – Иди сюда. Хочу показать тебе свою комнату.
Конечно, никакой комнаты у меня нет. Так, небольшой закуток под скатом крыши. Узкая лавка с тощим тюфяком, да стул, на котором ютится вся моя одежда. А под стулом – вторая, запасная пара обуви. Из мебели больше ничего нет, как нет и необходимости в чем-то еще. Я уже вошла в возраст работы наравне со взрослыми. Подъем по гудку фабрики, кусок черствого хлеба по пути, и смена на покраске ткани. Ничего серьезного пока не доверяют, девочка на подхвате, но к концу дня ноги и руки гудят, а от запахов красителей и растворителей слезятся глаза.
Том, кажется, что-то решает про себя и уверенно идет к лестнице. Радостно подскакиваю на месте и возвращаюсь в комнатку. Сажусь на лежак и жду. Жду своего возлюбленного, первой близости и неизбежного взросления, которое последует за этим. Поднявшись, Том обходит меня по широкой дуге и усаживается на подоконник. Что он хочет там увидеть? Заводские трубы да разнообразные хибары?
- Майра, - тихо говорит друг, и я впервые замечаю, какой он необычно грустный. – Неверное, это не очень по-мужски, говорить о таком, но мы же дружим с детства. Прости, я вряд ли смогу сегодня веселиться с тобой и остальными.
- Что случилось?
От ужаса волосы начинают шевелиться на затылке. На самом деле, в нашем квартале может случиться что угодно и когда угодно. Печальные события тут обычно встречают с отупелой покорностью. Что же могло произойти, что Том так расстроился?
- Кажется, у меня разбито сердце, - я бы засмеялась, если бы не заблестевшие на глазах друга слезы. – Не говорил тебе, но я давно влюблен в одну девушку. Долго готовился к сегодняшнему празднику, копил на подарок. А она посмеялась и прогнала. Сказала, чтобы ноги моей у их дома больше не было.
Если речь о доме, значит, подарки Том дарит Кэйрин, дочери квартального старосты. Да, друг, не по себе ты девушку захотел…
- Мне жаль, - пискнула тихо, понимая, что и сама вот-вот расплачусь.
Наверное, смешны ему мои ленты и теткина помада. Кэйрин – известная красавица, и семья живет лучше всех здесь. У нее и косметика своя, и из женихов очередь. Она даже в школу ходит вместо работы на фабрике.
- Не бери в голову, Майра. Ты же не виновата, -Том невесело усмехнулся.
- Пойдем тогда к остальным, - силилась не заплакать изо всех сил. – Что здесь киснуть? До темноты не так много времени.
На улице я влилась в ряды танцующих и быстро потеряла Тома из виду. Прости, друг, но мое сердце теперь, кажется, тоже разбито. Я плясала, будто последний раз в жизни. Меняла партнеров, флиртовала без устали и хохотала как заведенная. Лишь бы выжечь эту тяжесть в груди, высушить слезы на щеках, выстудить огонь внизу живота. Не поняла, в какой момент вокруг повисла непроницаемая тишина. Просто вдруг музыканты перестали играть, а танцующие парочки остановились. Резко развернулась в ту сторону, куда все смотрят, и замерла. Буквально в нескольких шагах от меня стоит высокий, жилистый мужчина в мундире цвета графита. Пуговицы и нашивки золотятся в заходящем солнце, а взгляд леденит душу. Это же сам Министр! Первая гончая Императора, да продлят все боги его дни. Опускаю ресницы и чуть склоняю голову. Перед Министром падать на колени не принято, но отчего-то очень хочется. А сбежать на край света еще сильнее.