Любимый человек (СИ)

Я разбираю коляску и пытаюсь засунуть ее в багажник, краем уха слушая, как мать с тещей обрабатывают Лену.
— Лен, мы тут посовещались, — первой начинает мама. — Давай мы на следующих выходных детей заберем? Мы с дедом с мальчиками…
— А я с Машей, — подхватывает Ольга Васильевна.
— Что это за гуманитарная миссия? — удивляется Лена.
— Ну миссия — не миссия, а вам с Димой тоже отдыхать надо. Проведете вместе выходные. Он уже и место подыскал, — сообщает ей мама.
— Когда? — восклицает Лена.
По голосу ясно, что жена оглядывается на меня, но я делаю вид, что не слышу, о чем они разговаривают, запихивая в багажник второй блок от коляски.
— А пока ты по телефону разговаривала, — подключается теща. — Говорит, тут недалеко, двадцать километров от города база отдыха есть, там что-то скандинавское. Дима уже и домик вам забронировал.
— Никуда я не поеду! — упрямится Лена.
Я даже не сомневался. Было бы странным, согласись она сразу.
— Как это не поедешь?! Лена? — возмущается теща. — Мы уже все решили.
— Что вы решили? Может, сначала меня надо было спросить?!
— Дима же сюрприз тебе хотел сделать! — наседает на нее мама.
— О, да! — нервно смеется Лена, — Дима просто мастер по части сюрпризов.
На долю секунды я подвисаю, а затем закрываю багажник.
Она никогда меня не простит.
— Что вы тут? — как ни в чем не бывало подхожу к родне.
— Да вот Лену твою уговариваем, — ворчит мать. — Не хочет она ехать.
— Она хочет, — я приобнимаю жену за плечи, отмечая, как она вздрагивает. — Она же просто не знает, как там классно, я же тебе не рассказывал, — смотрю на нее и наблюдаю за реакцией. Лена злится. Хотя бы что-то. — Так, — привлекаю к себе внимание наших матерей, — все в силе, я на вас надеюсь. Мам, — тянусь к матери и целую в щеку. — Ольга Петровна, — просто киваю. Не любит теща всех этих нежностей. После чего подхожу к бате, который курит вместе с Виктором, и сгребаю его в охапку. — Пап, еще раз, от души. Будь здоров.
Попрощавшись с мужиками, спешу к машине, чтобы открыть Лене дверь.
— Дим, ты что придумал? — интересуется она, когда мы отъезжаем от дома родителей.
— Да ничего такого, просто хочу, чтобы ты отдохнула.
— Вместе с тобой? Ты издеваешься?
— Лен, давай просто съездим. Если ты согласишься, я обещаю, — понизив голос до шепота, продолжаю: — Я дам тебе развод.
— Ты меня еще шантажировать будешь? — шипит в ответ Лена.
— Нет, родная, я хочу тебя вернуть… Я не смогу без вас…
Я смотрю в зеркало заднего вида, чтобы убедиться, что Маню не интересует наш разговор.
— Дима… — тяжело вздыхает Лена, отворачиваясь к окну.
Притормаживая перед перекрестком, я смотрю на нее.
В своем легком зеленом платье и с распущенными каштановыми волосами она выглядит такой растерянной и хрупкой, что мне до чертиков хочется обнять ее и прижать к себе. Но разве она позволит?
— Дай мне последний шанс. Если ничего не выйдет, я больше слова не скажу.
— И что мы там будем делать? Одни?
Я прикусываю язык, чтобы не признаться жене в том, что бы я хотел с ней делать… Мне кажется, я бы мог неделю напролет заниматься с ней любовью. Круглосуточно целовать, трахать, вылизывать, заставлять ее кончать.
Я уже начал забывать, как выглядит ее киска и груди, как она стонет, когда достигает разрядки… Черт…
Дрочить в кулак, конечно, прикольно, но не когда тебе тридцать два, ты женат, а на других баба даже смотреть не хочешь.
Я хочу только ее. Хочу так сильно, что яйца ноют. И ведь я же вижу и чувствую, что с ней делают мои прикосновения. Пусть она и дальше строит из себя ледяную королеву, но тело не обманывает. Наше влечение друг к другу — это единственный мостик, который мы еще не сожгли, который я не разрушил своей тупостью…
Сделав глубокий вдох, сильнее развожу бедра, формулируя безопасный ответ на ее вопрос.
— Там есть сауна и купель, прямо на улице. Можно просто погулять по лесу, искупаться в озере, мясо пожарить или покататься на квадроциклах, или великах. Хотя с твоей спиной… — вспоминаю, что после вторых родов ее мучают боли в пояснице.
 
Причем Лена не жалуется. Я сам вижу, как она хватается под вечер за спину. Еще бы — потаскай весь день наших мужиков.
— Дим, я не могу поехать. У меня дети.
— И у меня. Но у них есть бабушки, которые не против посидеть. Тем более, мама давно предлагает помощь. Что в этом такого? — стараюсь не сильно на нее напирать.
— Твоя идея с поездкой… Она не имеет смысла, — заявляет Лена.
— Для меня имеет.
— Если я поеду, мы разводимся? — шепчет она. — Без всяких? Так?
Сглотнув сухой ком в горле, я киваю.
— Да.
— Я подумаю, — уклончиво произносит жена.
— Лен…
— Что?
— Спасибо, что не стала им сегодня ничего говорить. Отец такой счастливый был.
— Ладно.
— Лен… — снова зову ее.
— Да?
— Ты правда этого хочешь? Хочешь, чтобы я ушел?
— Па-ап? Мама, что на тебя обиделась? — с заднего сиденья раздается голос дочери.
— Нет, Мань, все хорошо, — успокаиваю ее. — У нас самая лучшая мама, и она никогда не обижается.
— Я видела, она вчера плакала, — сообщает Маня.
— Машка! Что ты болтаешь? — сердится Лена, оглядываясь на дочь.
— Я не болтаю! — возмущается Маня. — Пап, я правда видела!
— Понимаешь, Мань, взрослым тоже иногда приходится плакать, — спокойно разъясняю ей.
— Пап, ты врешь! — возражает мелкая. — Ты никогда не плачешь.
Я пожимаю плечами.
— Так я же мальчик.
— Тиша со Степкой тоже мальчики, а плачут каждый день, — замечает наша смышленая дочка.
— Просто они еще маленькие мальчики. Вот вырастут и тоже плакать перестанут.
Ага-ага… Как бы не так.
Я крепче сжимаю руль.
У меня на душе такое творится, тут не то, что плакать, хоть в окно выходи — и так уже больше года, с тех пор, как я сознался супруге в измене.
Кто-то скажет, что я идиот, что промолчал бы, жил бы сейчас без всяких головняков. Но не мог я в себе это дерьмо держать. Хотя легче-то не стало. Каждый день чувствовать, как любимая женщина едва выносит мое присутствие — такое себе облегчение.
Честно говоря, я до последнего не верил, что она решится на развод, тем более сейчас, когда пацанам еще и года не исполнилось. Но, похоже, Лену не тревожат возможные трудности, видимо, ее вообще больше ничего не тревожит. Чего только стоили ее сегодняшние выкрутасы за столом.
Но мне нравится, какой она стала — другой, смелой, более уверенной. Она больше не старается угодить ни своей матери, ни моей. Новость о том, что Лена собирается бросить универ, даже меня удивила.
Но знаете, есть в этом что-то противоестественное. Ведь причина столь резких изменений — очевидно, мой косяк. Я точно знаю.
Моя милая, добрая, уступчивая Лена становится женщиной, которая больше никого не будет слушать… Это невероятно заводит, но и лишает последней надежды.
Ведь у меня осталось чуть меньше двух недель на то, чтобы заставить ее передумать.
  
5. Дима
 
— Лену с детьми тоже надо было привезти, посидели бы часок-другой, зато все вместе. А-то от людей неудобно, — взяв под руку, мама провожает меня до машины.
— Да брось ты, мам, там людям уже не до приличий, все накидались.
Я заскочил в ресторан, чтобы поздравить папу еще раз, но задерживаться не стал. Раньше Лена всегда сопровождала меня на разные мероприятия — юбилеи, праздники, корпоративы, а теперь я всюду хожу один. Как придурок.
— Дим, ты обратил внимание, как вела себя Света с тобой?
— Какая Света? — я даже притормаживаю. У моей матери скорость мысли, как у интернета с широкополосным доступом. — А-а-а, Света, — наконец понимаю, что речь идет о падчерице моего дяди. — А что с ней?
— Она держалась с тобой так, будто бы ты холостяк, — возмущается мама. — Она с тобой заигрывала!
— Да? Спасибо, что сказала, — иронизирую я. — Я бы сам, честно, даже не догадался.