Основы человечности для чайников (СИ)

— Ага… — Тимур с тоской покосился в сторону кинозала.
— Ну так сходи посмотри тоже.
— Да ладно, всё равно опоздал.
— А сколько сейчас?.. — Людвиг бросил взгляд на часы, надо же понимать, сколько он провёл в отключке. — Ерунда, ничего ты не пропустил, там всё равно сначала слайды и много болтологии. Самое интересное ближе к концу начнётся. Только щит на ментальное воздействие поставить не забудь, а то будешь потом как восторженный зомби. Формулу помнишь, или как обычно?
— В смысле? Зачем формулу?
— Oh my sweet summer child…
— То есть… Ты серьёзно? Они реально будут использовать магию при всех этих людях?
— Он будет. А остальные так, рядом постоят.
— Но так же нельзя!
— Кто сказал?
— Ну… — Тимур задумчиво подёргал себя за крашеную прядку в чёлке. Последние несколько месяцев она была не розовая, а белая. Или, точнее, слегка желтоватая, потому что нормально выбелить жёсткие чёрные волосы оказалось не так-то легко.
Людвиг старался не слишком ржать, когда ученик делился с ним этой жизненно важной проблемой, но получалось с трудом.
— Ну… — повторил Тимур, присаживаясь на банкетку рядом с Людвигом и подпирая его плечом. — Все говорят. Нельзя. При обычных людях. Нет?
— Не совсем. Да, это не поощряется, но тем не менее некоторые постоянно используют магию при обычных людях. Для того, чтобы произвести впечатление, например. Или склонить человека на нужную сторону. В старину ещё так на дуэлях побеждали, потом в спорте жульничали, но в последнее время вроде перестали. Неэтично как-то. Зато мой отец регулярно обрабатывает чарами тех, с кем ведёт дела. А твой может сколько угодно не одобрять магию как явление, но совершенно точно признаёт, что она сильно облегчает ведение дел и заключение контрактов. Да не смотри ты на меня так, я не вру, он сам сказал. А ты думал, чего они спелись вдруг?
— Не знаю. Просто так. Проект интересный, прибыльный — вот и спелись.
— А прибыльный он почему? Что его отличает от десятка таких же проектов? Почему он так бодро стартанул, избежав бюрократических проволочек? Почему власти и СМИ встретили его с таким энтузиазмом?
Тимур промолчал. Очень осознанно промолчал.
Вот так розовые замки и рушатся. Или хотя бы превращаются в слегка желтоватые.
— Пошли, покажу, как это работает. — Людвиг поднялся. И сразу же понял — поторопился.
Сидеть было нормально, но стоило встать — и мир закружился перед глазами, а пустая бутылка выскользнула из ослабевшей руки.
Тимур торопливо вскочил, подхватил, кое-как вернул в вертикальное положение.
— Да что с тобой?
— Ничего себе ты вымахал за этот год! — отметил Людвиг, стараясь не слишком откровенно виснуть на мальчишке. — Вроде же недавно был мелкий совсем. Такими темпами скоро меня догонишь.
— Ты не мог придумать более тупой способ перевести тему? — в лоб спросил совсем уже не мелкий Тимур. — Что с тобой, Люд?
Имя Людвига сокращали редко. Иногда пытались, но ничего не приживалось. «Люд» не прижилось тоже, но у Тимура иногда вырывалось само собой, когда он волновался настолько, что дыхания хватало только на один слог из двух. Например, когда у него заклинания выходили из-под контроля (опять), или гопники пытались отстричь чёлку (опять), или Диана заводила себе нового парня (опять).
Или вот сейчас, когда Людвиг честно старался выпрямиться, но всё время заваливался то в одну сторону, то в другую.
А Тимур держал его слишком крепко и находился слишком близко, чтобы не заметить причину такого состояния.
— Люд… а где вся сила? Ты что натворил?
— Да не ори ты так, люди услышат.
— Ты же пустой совершенно! — Тимур послушно перешёл на драматический полушёпот, но панику из голоса так и не убрал. — Хуже, чем тогда, после моста.
— После моста я вообще был как огурчик.
— Это ты сейчас огурчик — зелёный, в пупырышек и стоять не способен, только на заборе висеть.
— И не поспоришь, — вздохнул Людвиг. — Тогда давай вернём меня на грядку и оставим там дозревать.
— Полить надо? — Тимур усадил Людвига обратно на банкетку и застыл рядом, как заботливая медсестра.
 
— Только если найдёшь что-нибудь сладенькое.
— Типа такого? — Диана проскользнула в закуток, размахивая пакетом из ближайшего продуктового. Пакет (обычная полиэтиленовая маечка с логотипом) не особо сочетался с малюсеньким клатчем, длинным вечерним платьем и золотыми украшениями, но юную волчицу это, кажется, не особо заботило. — Гранатовый сок, шоколад, орехи и гематогенка на сдачу. Я ничего не забыла?
— Ты забыла сказать, что ты тут вообще забыла, — буркнул Тимур, по-рыцарски заслоняя Людвига собой.
Толку от этого жеста не было совершенно, но смотрелось почему-то мило. И до безумия наивно.
Диана демонстративно закатила глаза:
— Мог бы и поблагодарить, между прочим. Если бы не я, ты бы своего обожаемого учителя ещё час искал.
— Так уж и обожаемого, — фыркнул Людвиг.
— Ой, ты бы слышал, как он про тебя рассказывает. Людвиг — самый умный, самый сильный, самый смелый, самый крутой, самый-пресамый. В любой ситуации через слово: «Людвиг, Людвиг, Людвиг». Тьфу, слушать противно, аж зубы сводит.
— Почему же тогда слушаешь?
— Потому что информация — это величайшая ценность нашего времени! — Диана воздела к потолку наманикюренный пальчик. — Ну так как? Гематогенку дать?
— Давай. И сок давай. Всё давай. Вау! Даже так?
«Вау!» относилось к пластиковому стаканчику, который Диана извлекла из пакета и вручила Тимуру. И не просто вручила, а ещё и соком наполнила.
Людвиг потянулся было за ним, но руки дрожали так, что весь сок грозил оказаться в лучшем случае на полу, а в более вероятном — на рубашке. Поэтому Диана тут же забрала стаканчик обратно и с гневным рычанием «да не дёргайся ты, сама всё сделаю» осторожно поднесла его к губам Людвига.
В отличие от Тимура, поить она умела, и из стакана не пролилось ни капли.
— Ловко ты, — признал Людвиг, облизывая губы.
Легче стало почти сразу, хотя, наверное, это был просто эффект плацебо. Если старательно убедить себя, что лекарство работает, оно действительно заработает. А если нет — так хотя бы жажду утолит.
— А то! Я же на курсы при мединституте хожу, нам там показывают, как правильно за больными ухаживать. Уколы тоже умею делать. У меня, кстати, железо в ампулах есть, и ещё глюкоза, могу кольнуть.
— Совершенно случайно завалялись в сумочке? — не удержался от ехидства Людвиг.
— Для тебя же, придурка, стараюсь. Хоть бы спасибо сказал.
— Спасибо. За сок. А вот колоть не надо, само восстановится.
— Да чего вы все, мужики, так уколов боитесь? Правда же помогает! — Диана с недовольным видом потянулась к пакету, но наружу вытащила не шприц, а шоколадно-ореховый батончик, который и сунула прямо в руки слегка ошалевшему от такой заботы пациенту. — Жри, страдалец!
— Динк, а ты как узнала… ну, что всё это понадобится? — осторожно спросил Тимур.
— Головой подумала. Напоминаю, кстати, что информация — величайшая ценность. И если бы ты хоть иногда прислушивался к тому, что говорят на совещаниях…
—…на которые меня никто не зовёт…
—…или дома…
—…где папа вообще работу не обсуждает…
—…или даже просто по углам, примерно как мы сейчас, то знал бы, что Гаврилов вбухивает в презентации и всякие публичные выступления такое количество силы, какое ему за год не накопить. И задался бы вопросом, а где он тогда всю эту силу берёт. А если бы ты сопоставил даты этих мероприятий с теми датами, когда твой обожаемый учитель говорит, что занят или уехал и пару дней совсем-совсем не может с тобой увидеться, то провёл бы некоторую параллель и всё понял.
— А ты-то эти даты откуда знаешь? В смысле когда мы не видимся?
— Проще простого: ты в такие дни либо тоскливо слоняешься по двору, либо пишешь мне унылые сообщения о том, как тебе скучно и одиноко.
— Он правда так делает? — вклинился в разговор Людвиг.