Скелет (ЛП)
Думаю лишь о том, как обхватываю рукой горло Кайри и валю ее на окровавленный пол. Моя хватка на рукояти ножа ослабевает, и я падаю на колени, нож со звоном падает рядом.
Мой член тверд как скала и болезненно натягивает джинсы. Я тяну молнию вниз и высвобождаю стояк из-под трусов. Обхватив окровавленной рукой увесистое основание, я шиплю сквозь стиснутые зубы от эротичного ощущения своей влажной, теплой ладони.
Я смотрю на жуткое зрелище смерти и разрушения на полу холодильной камеры, но образы в голове переносят меня к ней — туда, где ее ногти впиваются в мою руку, когда я давлю на ее горло, ее губы такие же бледно-голубые, как и глаза, сиськи идеальны и умоляют меня засунуть между них член.
— Ах… черт, — я потираю свой член, титановая штанга пирсинга холодит мою ладонь с каждым скольжением по длине.
Затем Кайри сдается, теряя сознание. Ее сердцебиение замедляется, дыхание становится поверхностным, пока она полностью не ослабевает подо мной. Я отпускаю ее шею и двигаюсь вниз по ее расслабленному телу, задирая юбку, а трусики спуская до лодыжек. Скользнув между ее бедер, я с волнением обхватываю ртом ее сладкую киску.
Мои движения ускоряются, когда я представляю, как впиваюсь в ее шелковистые губы, скольжу зубами по клитору, слышу ее хриплые стоны и чувствую, как она извивается, ее тело молит об освобождении. Я жадно вгрызаюсь в ее нежную плоть и толкаюсь в нее сначала языком, затем пальцем, умирая от желания, чтобы ее идеальное влагалище обхватило мой член.
Пульсация становится все интенсивнее, пока я не хлопаю свободной рукой по покрытому брезентом бетону, упираясь в тело, когда мои бедра толкаются вперед. Ее прикрытые веки подергиваются, и я знаю, что когда погружусь в нее, ее глаза откроются, и эти полные одухотворения зрачки будут направлены на меня…
— О… черт возьми. Блять, — оргазм овладевает мной, пронзая позвоночник электрическими разрядами, член пульсирует, и плотная струя спермы выплескивается наружу.
Я сильнее сжимаю член, когда пламя охватывает мои кости. Дрожу от облегчения. Тяжело дышу от приятных ударных волн, которые прокатываются по мне.
Этого недостаточно.
Я хочу большего.
Поднимаясь на ноги, я засовываю член в штаны и осматриваю состояние моей холодильной камеры. Кровь, сперма и хаос.
Гребаный беспорядок. Точно такой же, как и у меня в голове.
***
Прежде чем покинуть маленький домик на ранчо, я кладу бейсболку на столик у входа, затем сбрызгиваю порог бензином.
Закрываю дверь и выхожу на задний двор, расплескивая за собой бензин. Затащить жертву Кайри в подвал было самой легкой частью. Как только Брэд ушел на вечер караоке, я понял, что у меня достаточно времени, чтобы разыграть сцену. Более сложная задача — привести копов сюда до того, как все улики будут уничтожены.
Но я играю на все сто.
Одним методичным ходом я ставлю своего коня на позицию в ожидании мата — смелый ход, позволяющий убрать с доски и Брэда, и агента Хейза.
Тогда я объявлю Уэст-Пейн своим.
Однако у королевы все еще есть трофей. Соскучившись по ощущению зажигалки в руке, я чиркаю спичкой и бросаю ее на дорожку из бензина.
Потом смотрю, как дом Брэда обхватывает пламя.
Покидая сцену, я отправляю сообщение Кайри: ♟💀. Твой ход.
Глава 9
Разрушение
КАЙРИ
— Мы в «Пьяной утке». Приходи на караоке. Брэд как раз заканчивает «I Kissed A Girl», — говорит Джой. Должно быть, она прямо за дверями паба, потому что я слышу, как Брэд распевает текст песни, но его гулкий, фальшивый энтузиазм не заглушает голос Джой.
— Господи, это значит, что он всего в нескольких шотах текилы от «Богемской рапсодии», — отвечаю я.
— Вот именно. А тебе нравится его исполнение «Богемской рапсодии».
— Только потому, что я наслаждаюсь, когда позорятся другие.
— Не знаю, делает ли это тебя садисткой или мазохисткой.
— Вероятно, и то, и другое, — говорю я, и Джой смеется на другом конце провода. — Но, если серьезно, я пока не могу уйти.
— Ой, да ладно, что такого важного в лаборатории в восемь вечера в четверг?
— Дерьмо.
Тишина.
— Какашки животных.
— Кайри…
— Нет, правда, — говорю я со смехом. — Я как раз заканчиваю записывать результаты анализа фекалий, на изучение которых потратила все утро, и если закончу сейчас, то смогу завтра взять отгул. У меня нет занятий.
— Облом. Слышишь?
Я фыркаю от смеха, а Джой хихикает, когда на заднем плане под громкие аплодисменты Брэд заканчивает петь.
— Ты там одна? — спрашивает Джой.
Я встаю со своего офисного кресла и направляюсь к полкам, где лежат мои фотографии и награды, поблескивающие в тусклом свете лампы на столе.
— Нет, Соренсен здесь, — я беру премию Брентвуда и бросаю взгляд в сторону его лаборатории. Он склонился над останками скелета, повернувшись ко мне спиной. — Если меня убьют, ты знаешь, где искать.
— О, да ладно. Лучше отдай всю свою энергию драматической дивы, спев какую-нибудь песню Селин Дион, — говорит Джой, когда я издаю смешок. Ей никогда бы не пришло в голову, что слова, которые я только что произнесла, могут быть вполне реальны.
— Послушай, я приду, если быстро закончу. Напиши, когда Брэдли приблизится к «Queen».
— Будет сделано, солнышко.
Я улыбаюсь, опускаю телефон и просматриваю смски от друзей и коллег, открываю сообщение от Джека, размышляя о том, чтобы отправить ответ со знаком вопроса на смайлики с шахматами и черепом, которые он прислал незадолго до своего приезда, но закрываю его сообщение. Мое внимание сосредоточено на телефоне, когда я пытаюсь поставить награду Брентвуда на место рядом с зернистой фотографией мамы.
Вот только промахиваюсь.
Мое сердце падает быстрее, чем тяжелая стеклянная статуэтка. Я пытаюсь поймать ее, но она выскальзывает у меня из пальцев, и все, что я могу сделать, это смотреть, как она падает на холодный кафельный пол и разлетается на тысячу сверкающих осколков.
Чернота надвигающегося флешбэка проявляется немедленно. Съедает периферию зрения, поглощая настоящее, отбрасывая меня в прошлое.
Я кладу ладонь на стену. Мое сердце бешено колотится. Кровь кипит. Я пытаюсь отвернуться от битого стекла, валяющегося у ног, чтобы удержаться, но уже знаю, что это не сработает. И что хуже всего, я не одна. Я вот-вот окажусь наиболее уязвимой наедине с волком в соседней комнате.
Последнее, что я вижу, когда мое зрение сужается до точки света, — Джек выпрямляется, поворачивает голову, его смертоносные серые глаза встречаются с моими.
Следующий голос, который я слышу, — это демон, который преследует меня.
Молчаливый истребитель.
«Тише, тише. Успокойся, малышка.»
Кончик лезвия упирается мне в кожу, его острие прочно застряло между ребрами. Я лежу на кремовом ковре в гостиной дома моего детства. Мое тело сотрясается, когда прикусываю губы, и они кровоточат. Я знаю, что будет дальше. Мое легкое уже урчит в знак протеста против каждого вдоха, первое лезвие застряло глубоко в губчатой полости. Он вздрагивает при каждом наполненном кровью вдохе.
«Ты знаешь, что произойдет, если издашь хоть звук», — шепчет мужчина.
Он отклоняет мою голову в сторону, моя щека залита слезами и горит, когда он прижимает ее к ковру. Я встречаюсь взглядом с безжизненными глазами мамы. Ее кровь все еще стекает с приоткрытых губ, отрезанный язык и темная бездна ее рта.
У меня скручивает желудок. Я подавляю рыдание, глотая желчь, страх и отчаяние. Когда закрываю веки, изображение все еще остается на месте. Мамины невидящие глаза. Ужас глубоко въелся в ее плоть, как будто прилип к ее костям, как призрак, скрывающийся под застывшими чертами лица.
Я открываю глаза, когда горячая ладонь мужчины скользит по покрытой потом коже. Он сжимает мои щеки кончиками пальцев до тех пор, пока у меня не сводит зубы.