Дина (СИ)

— Спасибо. — На секунду онемев, я прижимаю цветы к себе. Сердце в груди тает, как нагретый свечной воск. Пусть это не первый букет от него, но он особенный. Хотя я не представляю, что подарок Камиля когда-то покажется мне чем-то само собой разумеющимся. 
— Придется тебе нести его в офис. 
— Ладно, дам повод себе позавидовать. 
Камиль высаживает меня вдоль дороги, и я, сияющая и невозможно счастливая, в обнимку с букетом иду в офис. Даже у сурового охранника на входе, не имеющего привычки даже здороваться, появляется подобие улыбки на лице. Сегодня моей радости хватит, чтобы заразить толпу. Жизнь прекрасна! А добиться карьерных высот я еще успею. Пусть и не в качестве директора филиала с корпоративной квартирой и модной тачкой. Кто бы мог подумать, что за столь короткое время моя система ценностей и желаний потерпит такие глобальные изменения. 
— Пс! — Голова Алины заныривает в дверь моего кабинета. — От кого цветы? 
— Догадайся, — озорно скалюсь я, не предпринимая ни малейшей попытки скрывать свое триумфальное настроение. 
— Помирились, значит, — удовлетворенно произносит она. — И что ты решила по поводу переезда? 
Прикусив губу, я многозначительно кручу головой. Мол, не-а. 
— Вот я прямо так и чуяла! — Алина воровато оглядывается себе за спину и, плотно закрыв дверь, говорит на два тона выше. — Жалко конечно отказываться от такого предложения, но все к лучшему. Вон ты такая счастливая. 
— Ага, – подтверждаю я. — Очень. 
Коллега делает выразительное движение бровями.
— Теперь бы старику об этом сообщить. Он вряд ли будет доволен. 
Что подумает о моем отказе Виктор, меня, если честно, мало волнует. Он изначально нанимал меня на роль маркетолога, кем я по сей день и остаюсь. И то, что я не захотела примерить на себя кресло генерального управляющего – это мое право и мой выбор. Какие тут могут быть недовольства? Пустовать такое сладкое место в любом случае не будет. Старик проявил себя вполне адекватным и вряд ли огорчится. 
— Сейчас зайду к нему, — говорю я, поднявшись. 
— Я за этим и пришла, — хмыкает Алина. — Дядя Вите уже невмоготу. Просил тебя зайти. 
Меня уже не в первый раз посещает мысль, что она по какой-то причине не слишком любит старика. Может быть, из-за ноток пренебрежения, который всякий раз появляются в ее тоне всякий раз, когда она о нем говорит. Хотя… Какая мне разница? Все имеют право на симпатии и антипатии. 
— Здрасьте! — с улыбкой говорю я, входя в кабинет Виктора. — Как раз собиралась к вам. 
— Садись, — Погорельцев кивает на кресло. — Сутки, как ты помнишь, истекли. Что решила?
— Спасибо вам за щедрое предложение, но от должности я откажусь, — говорю я, ни на секунду не отводя взгляд от пристально наблюдающих за мной глаз. Чтобы Виктор даже мысли не допускал о том, что озвучивать свой отказ мне неудобно. — В этом городе меня многое держит, и переезжать я пока не готова. 
— Ясно. — Старик поджимает губы, выглядя недовольным. — Абсолютно идиотское решение. Но ты и так в курсе.
От такой категоричной формулировки мне становится неприятно. Мы с ним вообще-то не семечки на завалинке щелкаем вместе, чтобы так сходу обесценивать мои решения. И, несмотря на отеческий тон, которым Виктор так часто со мной разговаривает, он мне не отец. Хотя я даже отцу не позволяла так с собой говорить.
— Идиотским я свое решение не считаю, — холодно говорю я, поднявшись. — Пожалуйста, не нужно так со мной разговаривать. Уверена, вы найдете кого-то другого на эту должность.
— Можешь не сомневаться, — грубо отрубает старик. — Все. Иди работай.
  
57
 
— Да. Стенд уже оформили и автомобили отвезли тоже, — наговаривает Камиль в трубку, умудряясь при этом ловко маневрировать в плотном потоке машин. — Три пока. Может, гелик еще пригоним. Радик процесс контролирует. 
Обменявшись с бородачом еще парой фраз, он отключается и треплет меня по колену. За то, что терпеливо ждала, пока они наговорятся. 
— Вы, значит, тоже участвуете в выставке? — интересуюсь я, хотя и без того знаю ответ. Мероприятие, организованное журналом «Машины Pro» – самое массовое ежегодное мероприятие, на котором жаждет заявить себя каждый, связанный с автомобильной индустрией. 
 
— А кто в ней не участвует? — усмехается Камиль. — А что? Ты как маркетолог не одобряешь?
— Одобряю конечно. Повышение узнаваемости – всегда хорошо. 
— Сочту это за бесплатную рекомендацию.
— Бесплатную? — шутливо фыркаю я. — Еще чего! Ты за нее теперь вовек не расплатишься. 
Камиль бросает на меня многозначительный взгляд. 
— А у тебя на меня действительно грандиозные планы, как я посмотрю.
— Да, — подтверждаю я. — А ты против?
— Совсем нет. 
Ауди останавливается возле шлагбаума офисной парковки, а это значит, что мне пора выходить. 
— Ладно, я побежала, — потянувшись, я тыкаюсь в щеку Камиля носом. — Заберешь меня после работы?
— Да. Потом вместе заедем за Кариной. Пообещал ей сегодня пиццу.
При упоминании имени его дочери в груди непроизвольно екает. С момента инцидента с эскалатором прошел месяц, но я еще не до конца сумела избавиться от чувства вины за ее сломанный нос, в душе опасаясь, что теперь Камиль предпочтет прятать от меня Карину.
— Пиццу со мной или без меня? — уточняю на всякий случай.
— Думал, заказать с беконом, — шутливо парирует Камиль, ущипнув меня за мочку. — С тобой, разумеется. Полагаешь, оставлю тебя сидеть дома голодной?
Радость и облегчение переполняют меня. Это его первое официальное приглашение провести время втроем. И хотя на роль мачехи Карины я по-прежнему не претендую, внутри все поет. Лучшего подтверждения в том, что наши отношения развиваются в правильном направлении, пожалуй, не найти.
______
— Старик у себя, не знаешь? — Собрав вышедшие из принтера листы, я вопросительно смотрю на Алину, по обыкновению забежавшую ко мне в обед на чашку кофе. — Отчет хочу ему занести. 
— Вроде был полчаса назад. Как у вас с ним, кстати?
Я пожимаю плечами. 
— Нормально. Кофе больше, правда, не предлагает и про семью не треплется. 
— Я про это и говорила. Он тяжело переносит отказы. У нас в отделе продаж девушка работала – столько, сколько она в месяц продавала, никто не мог. Мы даже думали, что у нее цыганские корни есть, и она клиентов гипнотизирует. Погорельцев постоянно ее хвалил и ставил всем в пример: мол, учитесь. Короче, все как с тобой. И в один прекрасный день Линда к нему с заявлением на увольнение пришла и вежливо объяснила, что хочет себя в другой отрасли попробовать. Каждый имеет право, правильно? Так старик оскорбился, как будто она его обворовала. Помню, что Линда со слезами вещи собирала. Наговорил он ей чего-то неприятного. Хотела уйти по-человечески и не ожидала, что его так понесет. 
Рассказу Алины я охотно верю, судя по тому, с каким видом выпроваживал меня Погорельцев после отказа от должности. Сначала я было разозлилась на него за такую детскость – все же взрослый дядя, а дуется как школьница, да еще и уколоть пытается. Но потом подумала и решила: да и плевать. Дружить нам необязательно. Главное, чтобы зарплату вовремя платил и рекламные бюджеты одобрял.
— Сейчас быстренько к нему забегу, а потом кофе попьем, — подмигнув, я указываю глазами на ее кружку. — Расскажешь заодно, как на концерт сходила. 
Оставив Алину ждать, я спешно миную пустующую приемную – секретарь Виктора как раз ушла на обед, – и в нерешительности останавливаюсь перед неплотно закрытой дверью в его кабинет. Кажется, Погорельцев разговаривает по телефону. 
Занести отчет потом? Не-е. Это секундное дело, на которое больше не хочется отвлекаться. 
Заношу ладонь, чтобы предупредительно постучаться, но снова ее опускаю.
— Четвертый стенд… — доносится до меня голос Виктора. — Да. С тебя недовольный клиент и эксперт с толщиномером. О прессе уже позаботились. Будет прямой эфир… Интервью у их бывшего сотрудника возьмут. Тот скажет все, как нужно…