Измена. Второй шанс на любовь (СИ)

Феликс спускается по занавеске вниз и бежит за мной.
Набираю ванну с ароматной пеной и блаженно погружаюсь в теплую воду. Феликс сидит на бортике и играет с пеной мохнатой черной лапой.
Вставляю в уши наушники и включаю любимую композицию. Сквозь музыку чую божественный запах жареной картошечки, летящий из кухни. Мне очень хочется, чтобы Макс догадался заглянуть в морозилку, достал и сварил к картошке говяжьи сардельки.
Вообще, еда типа сарделек для меня нетипична, я тщательно слежу за своим питанием и фигурой и предпочитаю натуральный кусок мяса или рыбы. Но, как известно, беременных тянет на всякую вредную всячину, и я уже начинаю ощущать этот факт на себе в полной мере.
Сдуваю пену с ладоней и под любимый трек мечтаю о сардельке. Как я впиваюсь в нее зубами, как лопается шкурка, и в разные стороны брызжет сочный горячий сок…
Когда вода остывает, вылезаю из ванной, заматываюсь в белое махровое полотенце, беру под мышку Феликса и направляюсь на кухню, где меня ожидает большой сюрприз.
У плиты стоит Макс в моем переднике и жарит на сковороде картошку. В кастрюльке в булькающей воде варятся сардельки. А у стола стоит хмурый Никита Воронцов и разрезает ножом фруктово-йогуртовый торт.
– Мальчики??? – останавливаюсь в дверях и удивленно поднимаю бровь. – Катюха, я не понял, зачем ты дала Воронцову ключи от своей квартиры? – оборачивается ко мне Макс от плиты, раздраженно перемешивая картошку.
– Я тебе не Катюха… – машинально поправляю я.
– А я не понял, почему на твоей кухне хозяйничает твой бывший муж? – Никита бросает нож на стол, скрещивает руки на груди и нехорошо щурится в сторону Макса.
– А я не поняла, вы что – знакомы? – свою очередь интересуюсь я, крепко держа Феликса под мышкой.
– Пересекались, было дело! – Макс со звоном кидает в мойку лопатку, которой перемешивал картошку, и злобно смотрит на Никиту.
– В кинотусовке все со всеми знакомы, – объясняет Никита. – В бане как-то парились.
– Вы вместе парились в бане??? – поражаюсь я.
– Представь себе, и такое бывает, – подтверждает Макс. – Пути господни неисповедимы. Не поверишь, кого только в бане не встретишь. Вот я однажды в парилке встретил очень известного депутата государственной думы…
– Макс, что ты несешь?! – перебиваю я.
– Нет, Катюха, я не понял, ты с ним встречаешься что ли? – спрашивает Макс. – Вот с этим???
– Что значит «с этим»? – оскорбляется Никита. – Катя, а почему он в переднике, который я тебе подарил? Ты же говорила, что он предатель и твоя самая большая ошибка?
– Ты правда ему такое сказала? Значит, я – твоя ошибка?! – обиженно уточняет Макс.
– Макс, у тебя картошка горит! И выключи сардельки – они уже лопнули-перелопнули! – сознательно игнорирую я вопросы обоих мужчин и прижимаю к себе Феликса.
Макс выключает плиту.
– А ты знаешь вообще, кто он такой, а? – показывает на Никиту пальцем.
– Интересно, а кто я такой? Ну-ка, расскажи-ка мне, а то я не в курсе?! – поворачивается к нему Никита и делает шаг навстречу.
– Да если я расскажу о тебе все, что знаю…
– Ну давай-давай, выкладывай! Что ты можешь знать-то?
– Да я столько знаю – тебе и не снилось! Москва – город маленький, разными слухами полнится! – Макс засовывает руки в карманы джинсов и делает шаг навстречу Никите.
– Макс, а что это ты такое знаешь о Никите, чего не знаю я? – встреваю я.
– Да ничего он не знает! – багровеет от злости Никита. – Трепло! Бесится просто, что упустил такую женщину ради какой-то метелки!
– Какой такой метелки?! – прищуривается Макс.
– Сам знаешь – какой! Метелка надоела, теперь снова тут ошиваешься? Обратно решил примазаться под шумок? Да если я о тебе расскажу все, что знаю, Катерина на пушечный выстрел к тебе не подойдет! – повышает тон Никита.
– Ну что, ну что ты расскажешь?! – тоже повышает тон Макс.
– Эй, а ну стойте! – снова встреваю я. – Это что за «тайны мадридского двора»? Все всё друг о друге знают, только я ничего ни о ком не знаю!
– Меньше знаешь – крепче спишь, Катюха! Я не брехло! Просто мой тебе совет – держись от этого хмыря подальше! А то наплачешься…
 
– Кто бы говорил! – перебивает Никита. – Она уже успела от тебя наплакаться, бабник!
– Погодите, я ничего не понимаю…
– Ты развелся? Развелся! Все, держись от нас подальше, нефиг тут маячить! – кричит Никита.
– Может, еще отдельное разрешение у тебя спросить, маячить мне или не маячить? – кричит Макс.
– А ты спроси – я тебе отвечу!
– А я сейчас спрошу!..
Макс кидается к Никите и хватает за футболку, Никита хватает Макса за рубашку. Они вцепляются друг в друга мертвой хваткой и мечутся по кухне, как два дерущихся петуха, заваливая друг друга то на стол, то на столешницу. Со столешницы со звоном и грохотом на пол летит посуда, со стола – чашки с блюдцами и торт.
– Эй! Мужики! Вы что делаете??? Прекратите сейчас же!!! – в ужасе ору я.
Бросаю Феликса на пол и кидаюсь разнимать мужиков, рискуя жизнью и здоровьем.
– Хватит! Вы что тут устроили?! А ну убирайтесь отсюда оба!
Полотенце, закрученное у меня на груди, сваливается на пол. Я быстро его подхватываю и прикрываюсь.
Макс и Никита выпускают друг друга из рук.
– И мне убираться??? – уточняет Никита, тяжело дыша, поправляя помятую футболку и проверяя, на шее ли цепочка с крестиком.
– И тебе!
Макс, чертыхаясь, ищет на полу оторвавшиеся от рубашки пуговицы и вытирает ладонью раскрасневшееся лицо.
Оба идут в прихожую. Я иду следом, придерживая на груди полотенце. Следом за нами шествует Феликс.
Никита первый выходит из квартиры, громко хлопнув дверью. Макс достает из шкафа кроссовки, надевает, приглаживает ладонями свою разметавшуюся фирменную укладочку, шикает на Феликса и, не глядя на меня, тоже выходит из квартиры.
  
Глава 5
 
Следующий съемочный день проходит на нервяке. Меня пугает мое состояние. Во-первых, у меня разыгрался зверский аппетит, и в перерывах между сценами я сметаю все съестное на своем пути. Виновата беременность, не иначе. Коллеги уже подозрительно на меня косятся, и мне ничего не остается, как хомячить втихую в своем вагончике, скрываясь от посторонних глаз.
Во-вторых, гормоны разыгрались не на шутку, и амплитуда моего настроения скачет и меняется каждую минуту. То я ору на окружающих, то безумно хохочу, то раздражаюсь по мелочам и капризничаю на ровном месте, то плачу без повода.
Хотя для слез есть веский повод. Весь день напряженно думаю о том, что после того, как вчера вечером я разогнала всех мужиков, мне придется растить ребенка одной, без мужской помощи. И как я буду сама со всем справляться? Поддержки ждать неоткуда – мои пожилые родители тихо-мирно живут своей жизнью в Новороссийске. Тревожить их я не имею права. Сниматься и зарабатывать в декрете я не смогу. На что я буду жить? У меня есть какие-то накопления, но надолго их не хватит. Размышляю, насколько окажется порядочным мой бывший муж и будет ли платить своему ребенку алименты?
Про Никиту даже думать не хочу. Подозреваю, что его благородства надолго не хватит. Зачем ему растолстевшая любовница, осевшая дома с чужим младенцем на руках?
После съемок мы с Ларой идем в фитнес-клуб на кардиотренировку. Занимаем две беговые дорожки у панорамного окна. Пью воду из бутылочки и включаю скорость. Моя цель – как можно скорее согнать съеденную вчера вечером сковороду жареной картошки с сардельками и сегодняшние печенья и конфеты. Ускоряюсь и набираю темп.
Лариска с задумчивым видом медленно идет по дорожке.
– Кать, а что ты теперь делать будешь? – она уже в курсе моей беременности.
– В смысле? Рожать, конечно!
– Это я понимаю. А с работой-то что? У нас же контракт – нельзя беременеть, иначе штраф и увольнение.