Маньчжурский кандидат

Реймонд прошел в правую часть помоста, принес оттуда маленький столик, на крышке которого лежала колода карт, и снова сел.
— Первыми ключевыми словами была фраза о том, не хочет ли он разложить пасьянс, произнесенная в точности так, как я это сделал; она открывает доступ к тому, что заложено в него с помощью программирования. Бубновая королева, во многих отношениях напоминающая Реймонду горячо любимую и одновременно ненавистную мать, является вторым ключом, подготавливающим встроенный в сознание механизм для получения задания.
Пока он говорил, Реймонд перетасовал колоду и выложил семь карт — пасьянс, который носит название «Клондайк».
— Он будет раскладывать карты до тех пор, пока не выпадет бубновая королева, что произойдет достаточно скоро, о чем мы позаботились, экономя ваше время. Ага, вот и она.
Реймонду выпала королева. Он аккуратно собрал все остальные карты, подровнял, положил на стол «рубашкой» вверх, накрыл колоду бубновой королевой, «рубашкой» вниз, и откинулся на стуле, с интересом глядя на карты. Держался он совершенно естественно.
— Могу я попросить у вас штык? — спросил Йен Ло генерала Березина.
— Не ножом, — буркнул Гомель. — Руками.
— Голыми руками? — тоном отвращения спросил Йен.
— Вот, — сказал Березин. — Пусть использует это.
Он отдал помощнику белый шелковый шарф, и тот отнес его Йен Ло. Продолжая разговаривать с Реймондом, Йен завязал на шарфе три крепких узла близко друг к другу.
— Реймонд, кого ты недолюбливаешь меньше прочих в своей группе, которая сидит здесь?
— Меньше всех?
— Да.
— Ну… Мне кажется, капитана Марко, сэр.
— Заметили, как он всегда тянется к начальству? — спросил Йен, обращаясь к аудитории, и потом снова переключился на Реймонда. — Нет, это не годится. Капитан нам понадобится, чтобы ты получил медаль. А кого еще?
Он говорил по-английски, и переводчики Березина и Гомеля тут же забормотали перевод им в уши.
— Ну… — Это был трудный вопрос. Всех остальных Реймонд недолюбливал в одинаково бесстрастной, сухой манере. — Ну, пожалуй, Эда Мэвоула, сэр.
— Почему?
— Он такой забавный, сэр. В смысле, комик. И он никогда не жалуется. По крайней мере, я никогда не слышал.
— Очень хорошо, Реймонд. А теперь возьми вот этот шарф и задуши Эда Мэвоула.
— Да, сэр.
Реймонд встал из-за стола и взял у Йена шарф. Пошел налево, вдоль ряда сидящих на помосте и обошел их, оказавшись точно позади Мэвоула, пятого с края. Жуя жвачку, Мэвоул старался не упускать из виду ни Йена, ни Реймонда. Реймонд обхватил шарфом шею Мэвоула.
— Эй, сержант! Прекрати! Что ты затеял? — Мэвоул говорил раздраженно, но только потому, что это был Реймонд.
— Пожалуйста, потише, Эд, — ласково, но строго сказал Йен. — Сиди себе спокойно и не мешай.
— Да, сэр, — ответил Мэвоул.
Йен кивнул Реймонду. Тот потянул за концы белого шарфа со всей силой своих длинных рук и мощного туловища, и… Эд Мэвоул был задушен на двадцать первом году своей жизни, прямо посреди бела дня, на глазах своих друзей и врагов. Ужасное зрелище сопровождалось ужасными звуками. Березин что-то монотонно диктовал своей стенографистке, которая писала, одновременно поглядывая на Мэвоула, с внешне бесстрастным лицом, но выражением ужаса в глазах. Когда Березин закончил, она извинилась, отвернулась, и ее вырвало. Сложившись почти вдвое, девушка выбежала из комнаты, прижимая к лицу носовой платок и с трудом сдерживая новые позывы рвоты.
Гомель наблюдал за процессом удушения, кривя губы, но потом внезапно рыгнул.
— Прошу прощения, — сказал он в пространство.
Реймонд выпустил из рук тело, позволив ему упасть, прошел в конец ряда, обогнул его и вернулся на свое место. Послышались аплодисменты, впрочем, довольно жидкие. Йен Ло их проигнорировал, и они почти тут же стихли; так бывает, когда при исполнении симфонии оркестр делает паузу, а зал по оплошности взрывается аплодисментами.
— Очень хорошо, Реймонд, — сказал Йен.
— Да, сэр.
— Реймонд, кто вон тот щуплый юноша, сидящий рядом с капитаном?
Сержант повернулся вправо.
 
— Это Бобби Лембек, сэр. Наш, как бы это выразиться… талисман.
— Он выглядит слишком молодо для армии.
— Честно говоря, сэр, это так. Но тем не менее он здесь.
Йен выдвинул единственный ящик стоящего перед Реймондом стола и достал оттуда пистолет.
— Убей Бобби, Реймонд, — приказал он. — Выстрелом в лоб.
Он отдал пистолет Реймонду, и тот двинулся вдоль ряда вправо.
— Привет, Бен, — сказал он капитану.
— Привет, парень.
Извинившись за то, что вынужден повернуться спиной к аудитории, Реймонд в упор выстрелил Бобби Лембеку в лоб. Вернулся к столу и рукояткой вперед протянул пистолет Йену Ло, который жестом велел ему положить пистолет в ящик.
— Хорошо проделано, Реймонд, — похвалил его Йен. — Садись.
Йен повернулся лицом к аудитории и с улыбкой отвесил глубокий, нарочито официальный поклон; явно очень довольный собой.
— Ну и чудеса! — с энтузиазмом воскликнул тот китаец, что был пониже ростом, Вен Чанг.
— Действительно, впечатляющая демонстрация, Йен Ло. Примите мои поздравления, — голос второго китайца, Па Ча, прозвучал громко и горделиво.
Русские разразились длительными аплодисментами; хорошо хоть, у них хватило вкуса не завопить «Бис!» на манер французских буржуа. Правда, молодой лейтенант закричал «Браво!», но тут же почувствовал себя ужасно глупо. Гомель, аплодирующий так же громко, как остальные, прохрипел:
— Превосходно! В самом деле. Йен, в самом деле! Превосходно!
Йен Ло изящным жестом приложил длинный указательный палец к губам. Происходящее, по-видимому, забавляло солдат на помосте. Йен повернулся к ним. Сила выстрела, сделанного с такого близкого расстояния, заставила тщедушного Бобби Лембека рухнуть назад вместе со стулом. Верхней части головы как не бывало. Он так и не успел узнать, каково это, трахаться с высокой или толстой женщиной. Труп распростерся на полу, ногами все еще цепляясь за ножки опрокинутого стула, как будто это было седло, соскользнувшее с ускакавшего жеребца.
Тело Мэвоула упало вперед, завалившись набок. Лицо красное, глаза таращатся на Йена, как бы в попытке привлечь его внимание.
Остальные патрульные сидели, расслабившись, с видом подвыпивших папаш, с удовольствием наблюдающих, как сырым, прохладным субботним утром их маленькие дочки катаются на коньках.
— Капитан Марко? — отрывисто бросил Йен.
— Да, сэр.
— Пожалуйста, поднимитесь, капитан.
— Да, сэр.
— Капитан, что вы сделаете прежде всего, вернувшись с патрулирования в штаб-квартиру своего командования?
— Займусь отчетом о том, как прошло патрулирование.
— И что вы напишете?
— Буду настоятельно рекомендовать представить сержанта Шоу к Почетной медали, сэр. Он спас нам жизнь, уничтожив целую роту вражеской пехоты.
— Целую роту! — возмущенно воскликнул Гомель, выслушав перевод. — Какого черта?
— Ну, погибнет воображаемая рота пехоты, что тут такого, Михаил? — раздраженно бросил Березин.
— Ладно! Если мы готовы подвергнуть такому унижению наших храбрых китайских союзников, ведь сообщения об этом появятся в газетах всего мира, почему бы нам не пойти еще дальше и не уничтожить целый батальон? — возразил Гомель, не спуская пристального взгляда с китайских представителей.
— Мы не против, товарищ, — ответил старший китаец.
— Совсем не против, — поддакнул тот, что был моложе.
— Однако спасибо, что вы с нами посоветовались, — добавил первый китаец.
— Не стоит благодарности, — ответил Гомель.
— Благодарю вас, капитан Марко, — сказал офицеру Йен Ло. — Всем спасибо, — это уже относилось к аудитории. — Первая часть нашей встречи окончена. Если вы подготовите свои вопросы, то встретимся здесь через час, а тем временем, надеюсь, генерал Кострома откроет для всех нас симпатичный маленький бар. — Сделав Реймонду знак встать, Йен обнял его за плечи и вывел из аудитории, говоря по дороге: — А мы выпьем горячего чая и поболтаем, ты и я. Чтобы показать, насколько я доволен тем, как ты работал сегодня, я еще раз проникну к тебе в подсознание и уберу оттуда твою сексуальную робость, раз и навсегда. — Он широко улыбнулся молодому человеку. — Больше это никто в целом свете для тебя сделать не может, Реймонд.