Дресс-код для жены банкира

— И тогда, — продолжил мой неизвестно почему воодушевившийся друг, — я сделаю тебе совершенно потрясное платье и мы отметим это событие!
— Ага, что-нибудь такое лаконичное, строгое, черное, аскетичное в плане выбора декоративных приемов…
— Ну, такое ты только что купила, а то другое, оно будет совсем в ином ключе. Ведь знаешь, кем ты будешь, если все это разрулится… — Он даже изобразил некий жест, похожий на воздевание рук. — Ты будешь королева, дива…
— По-моему, даму начинают называть дивой, когда ей уже хорошо за пятьдесят. Ты думаешь, что для решения этих проблем нам понадобится двадцать с лишним лет?
— Надеюсь, что все произойдет быстрее… И вообще, не перебивай, а слушай, тебе понравится. Это будет, — он нарисовал в воздухе силуэт, — что-то в духе Золотого века Голливуда: мерцающий атлас, обнаженные плечи, сложный крой юбки, а цвет все-таки не броский, но глубокий. Что-нибудь из оттенков зеленого, возможно, сливовый…
— Ну, это будет твоим первым опытом в области пышных нарядов. Не боишься промахнуться? Учти, если получится безобразие, королева-дива-победительница зла, или как там ее, тебе этого никогда и ни за что не простит!
— Я сделаю безобразие?!! Как ты только могла такое подумать! — с пафосом произнес Вадик, и мы дружно засмеялись, прямо как в старые добрые времена.
— Вообще-то мне уже пора, буду стараться искать зацепки, ведь чудо-платье нужно еще заслужить, — пошутила я напоследок и, с достоинством уплатив по счету, покинула стены модного дома «V. Kurakin» в сопровождении ассистентки, которая вызвалась помочь мне донести неуклюжие кофры с одеждой до машины.
Вадику-то не в пример лучше моего, он хотя бы был у себя дома, а мне нужно возвращаться в опостылевший загородный дом, к Никите, которого вовсе не хочется видеть, — так рассуждала я, снимая машину с сигнализации и открывая багажник.
Вадикова помощница ловко разложила мои приобретения и, откланявшись, побежала обратно. Я захлопнула багажник и села за руль, но не успела закрыть дверь, как за нее схватился какой-то мужчина и довольно резко рванул. В полной уверенности, что это барсеточник, который покупается на мою сумку в которой, впрочем, стараниями сотрудников модного дома «V. Kurakin» денег уже не было, я все-таки судорожно прижала этот такой уязвимый предмет дамской амуниции к груди, скукожилась на сиденье и начала яростно сигналить, чтобы привлечь внимание окружающих. На мужчину, равно как и на прохожих, это не произвело никакого впечатления. Не давая мне захлопнуть дверь, он приблизился и отчетливо произнес прямо мне в ухо:
— Вам пора встретиться с одним вашим знакомым. Он будет ждать вас завтра в пять часов в чайном салоне отеля «Астория». Не опаздывайте.
С этими словами он аккуратно прикрыл дверь и быстро ушел. По инерции я еще немного побибикала, удивляясь при этом, откуда такой шум. Догадавшись, что его производит мой автомобиль, я наконец-то убрала побелевший от напряжения палец с клавиши сигнала, распрямилась и выпустила из рук сумку. Стало как-то очень спокойно. В конце концов, кто из моих знакомых мог бы приглашать на свидания таким вот образом? Наверняка с Севера или откуда-нибудь еще явился Павел Викторович. И это хорошо, ведь я давно хотела его увидеть и все рассказать, так что главное дожить до завтра и дождаться этого судьбоносного файф-о-клока, а решение рассказать все у меня уже созрело.
Дома встретивший меня Никита с некоторым даже интересом стал рассматривать мои приобретения. Видимо, сильно умаялся, подумала я.
— Запасаешься трауром? — воззрился он на платье и мрачно констатировал: — Скоро пригодится.
Не сочтя нужным рассказывать о вечной и непреходящей теме маленького черного платья в моде и тенденциях наступающего сезона, я спросила:
— Почему такие мрачные прогнозы? Может, все и обойдется.
— Потому, подруга, что я ни хрена не понимаю, что здесь происходит. По недостатку образования, а объяснить некому. — Он криво усмехнулся. — Ты тоже со своей хваленой образованностью ни бельмеса не сечешь. И если ты еще не просекла, то просекай! Скоро сюда пришлют чела, злого как смерть, который во всем разберется. И тогда…
 
— Что тогда?
— Ничего. Живы будем — поболтаем.
Правильно, конечно, он беспокоится, только вот не оттуда, откуда он думает, появится этот самый чел, это я точно знала, но вслух, конечно, не сказала.
— А почему бы тебе не уехать? Деньги у тебя кое-какие есть, поезжай, пока не поздно, к брату.
— А я знаю, где он? Это у твоего дружка нужно спросить. Да и найдут меня все равно. Из-под земли достанут.
Продолжать этот тягостный во всех отношениях разговор я не стала и, сославшись на усталость, пошла к себе. Никита реагировал равнодушно.
У себя я на всякий случай собрала в папочку все, что удалось раздобыть в результате моей немудреной шпионской деятельности. Набралось негусто: нечеткие фотки документов из папки, найденной в машине Никиты, да таинственные распечатки из ноутбука Лекса. Подготовившись таким образом к полной и безоговорочной капитуляции, я порепетировала рассказ о том, как Антонов оказался не Антоновым, и даже заснула.
  
Глава 6
 
Самое трудное было дождаться назначенного времени. Процесс одевания, причесывания и подкрашивания удалось растянуть на два с лишним часа, но, учитывая, что встала я рано, этого было явно недостаточно. Пришлось методично обзванивать все знакомые салоны красоты, дабы записаться на маникюр таким образом, чтобы подгадать завершение процедуры к началу встречи, разумеется, с поправкой на время просушки лака. Конечно же, везде все было занято, потому что всем именно сегодня захотелось продемонстрировать миру свои ухоженные руки. Наконец после долгих переговоров искомый вариант отыскался и можно было двигаться в город.
Выглядела я самым что ни на есть изысканным образом. Пригодились обновки — черные брюки и серая шелковая блузка. Еще на мне были тупоносые серо-голубые лодочки из кожи питона на высоком, но устойчивом каблуке, и легкий шерстяной кардиган асфальтового оттенка. Некрупные бриллиантовые сережки, светлый лак на ногтях и кожаная сумка формата папки от Valextra — скромное изделие из тисненой кожи цвета морской волны без лишней металлической фурнитуры и прочих украшательств, стоившее диких денег, — довершали мой исполненный благородства облик, который я явила на суд публики, собравшейся в этот час в «Астории» выпить чаю из чашечек, расписанных кобальтовой сеткой — фирменным орнаментом Императорского фарфорового завода, больше известного как Ломоносовский.
За столиком, удобно расположенным у окна, сидел Павел Викторович и тоже выглядел весьма импозантно в сером, в едва различимую тонкую полоску, костюме, сиреневой рубашке и глубокого бордового оттенка шелковом галстуке. Оба соседних столика были заняты мрачного вида молодыми мужчинами, попивавшими минеральную воду, то есть охраны было много.
— Добрый вечер, — поприветствовал меня Павел Викторович и, заметив мой интерес к своему наряду, продолжал: — Вот подобрали мне вчера в любимом магазине на Старо-Невском довольно смелый по моим меркам ансамбль. К костюму претензий у меня нет, но сомнения вызывает цвет сорочки. А вы что скажете? — И, не дав вставить ни слова, продолжил: — Продавец, правда, настаивал на розовой или хотя бы белой в розовую клетку, с таким, знаете, жестким крупным воротничком, который подпирает подбородок. Еле отвертелся. — Он добродушно хохотнул. — Эти молодые щеголи, которые там работают, могут уговорить клиента надеть юбку да еще скажут, что костюмчик получился консервативный и не мешало бы добавить сочных деталей. Я, правда, держался стойко и вот взял эдакую персидскую сирень.
— Вам очень идет, особенно с этим галстуком, — успела промямлить я.
— Но я все-таки вам признаюсь. Розовую клетку пришлось тоже взять, потому что это, видите ли, тренд сезона. А я совсем не хочу прослыть угрюмым консерватором… или, хуже того, мрачным жестоким старцем, губящим все живое. Собственно, поэтому-то я вас сюда, моя дорогая, и вызвал.