Русалочья удача. Часть 1 (СИ)

– Я не знаю ваших путей и правил, Владычица Белояра, – сказала она, тем не менее, вежливо. – Меня не обучили им. Мне лишь сказали, что Богиня милосердна и отвечает на добро добром. А мои спутники не причинили зла ни мне, ни моему племени. Одну я назвала своей сестрой, – Купава дерзко посмотрела царице прямо в глаза. – Скажите, что я поняла неправильно, Владычица? 
Наступила жутковатая тишина. «Мне конец. Нам конец», – подумала Купава с ужасом… И восторгом? То же самое она чувствовала, когда в Лукорецке убегала от погони. Она перевела дыхание и продолжила:
– Моя вина в том, что я… Пыталась ворваться к вам без приглашения. Но я лишь хотела попасть в святилище. Я готова пройти испытания, если надо – но я понятия не имела, как… Позвать вас. Обратится к вам. Степная ведьма предложила помощь, и я приняла её. Но разве она причинила вред хоть кому-то из вас? Разве она пыталась проникнуть в святилище? Равно как и монахи. Они лишь стали жертвами моей… Глупости.
– Воистину, глупости, – Белояра слушала её, облокотившись на один из подлокотников. – Малёк неразумный, подумай о том, что теперь о нашем граде знает четверо тех, кому знать о нём не следует. 
– Я могу поклясться, что сестрица никому не расскажет…
– А степнячка? А монахи? – спросила Белояра, и Купава не нашлась, что ответить. Владычица продолжила:
– Они не будут молчать. Как ты уже поняла, некоторые мои сёстры живут среди людей – и если правда о граде-Ките выплывает, что станет с ними? Что станет со всеми нами? Сердца поклонников Финиста из камня, а их ал-кемию мы уже один раз недооценили… Нечего сказать, дева? – Белояра улыбнулась нежно-нежно. – На твой счастье, я чту заветы Богини, а она велела быть милосердной. Потому… Знаешь ли ты, где мы сейчас находимся?
– На дне озера Белояр, – сказала Купава. Ох и не нравился ей подобревший голос владычицы. 
– Тогда почему над нами небо и солнце? – спросила владычица. – Нет, дитя, мы в Нави.
Купава непроизвольно сглотнула: мысль о том, что они сейчас прибывают в мире мёртвых из страшных сказок, пугала, даром что она сама была нежитью.
– Навь – отражение явного мира в тёмной воде. Сейчас там полночь, а у нас ясный день. Там волшебство течёт тонким ручейком, а здесь – бурной рекой. Хочешь исправить свои ошибки? Хочешь поговорить с Гласом Богини? Тогда садись в лодку отправляйся на навьи берега. Принеси мне пучок травы забвения – зелье из неё заставит твоих друзей забыть, что они слышали и видели, и наша тайна останется тайной. 
Купава стиснула стеклянный браслет изо всех сил.
– И… Вы дадите мне возможность обратиться к Гласу Богини? – «Чем бы и кем бы он ни был…»
– Дам, дитя. Это будет твоим испытанием, и нелёгким. В навьем мире обитает множество опасных тварей. На твоё счастье, эта трава растёт не так далеко от берега – иначе мы не смогли бы собирать её, и другие травы – так что не считай испытание смертным приговором. Клянусь перед ликом Великой Матери и её дочерей, что если трава забвения будет у меня в руках, твои друзья покинут наши владения целыми и невредимыми, не считая потерянных воспоминаний. Ты же получишь возможность предстать перед Гласом Живы. 
– И тоже смогу покинуть ваши владения… целой и невредимой? – с опаской уточнила Купава. Белояра кивнула. 
Купава глубоко вздохнула. Не верила она словам Владычицы – хоть та поклялась перед ликом Богини. Верила злому и гневному блеску у неё в глазах. Верила своему сердцу, которое кричало – всё это хорошо, слишком хорошо, чтобы быть правдой.
Но что ей оставалось? 
Купава подняла глаза на Богиню. Та смотрела на неё прямо, без злобы, но и без улыбки. В глазах её читалось: ты совершила глупость – тебе и платить по счетам. 
Поэтому русалка перевела взгляд на Белояру и сказала:
– Я согласна, старшая сестра. Только… Опишите мне, как это трава выглядит-то. 
  
Город-Кит. Часть 6
 
В дорогу ей дали нож для срезания трав, сделанный из острого осколка ракушки, и свечу. «Зажжётся сама собой, когда войдёшь в навий лес, – сказала русалка, что вручила ей эти вещи. Её звали Осока и она была здешней травницей. – Учти, что Богиня не будет тебя защищать там. Это земля Велеха, бога всех тварей – а он мёртв». Купава обречённо кивнула; на защиту она не надеялась. 
 
Девушку, которая правила лодкой, она узнала сразу. 
– Ульяна, да?– спросила Купава, когда они отчалили от пристани в густой туман. – Эта полынь…– её передёрнуло от одного воспоминания об отвратительной вони, – не слишком обожгла тебя?
– Да уж изрядно, – проворчала Ульяна. В русалочьем облике на её лице не было и следа веснушек, и сама она казалась гораздо старше – не девочка, а взрослая девушка. – Не помню, когда мне в последний раз было так больно. Хорошо, что у Осоки есть снадобия на все случаи… – она вздохнула, – И снадобие забвения есть тоже. Зачем Старшей тебя посылать за травой – уму непостижимо…
– Хочет испытать меня, вестимо, – Купава интересом смотрела за борт. Кажется, там, под водой, проплыло что-то огромное и змееподобное. Такая рыба?
– Ты первая русалка за все эти годы – а ведь прошла почти сотня лет – которая пришла в наше Святилище. Или точнее заставила нас тебя впустить, – усмехнулась Ульяна. – И мы тебя вот так принимаем. Ну, притащила ты монахов, и что? Вот змеев – другое дело… До сих пор смотреть на них не могу…
– Почему? Погоди-ка – ты одна жительниц старого Кита?! – ахнула Купава. 
– Как и все мы, кроме Владычицы Белояры, – сказала Ульяна хмуро. 
Град-Кит удалялся, постепенно исчезая, растворяясь в белой дымке. Вскоре вокруг не осталось ничего, кроме тумана и чёрной воды внизу. Купаве стало не по себе, но Ульяна правила лодкой уверенно. 
– Как это… С вами случилось? Нет, если тяжело, можешь не рассказывать… – осторожно попросила Купава. 
– Тяжело. Но я расскажу. Жила я обычной жизнью, жених уже был, сватов скоро присылать был должен… В церкву ходила каждый седьмой день. Веровала в Финиста,– Ульяна рассеянно опустила руку в воду. В тёмной глубине вспыхнули изжелта-зелёные огоньки, и крошечные светящиеся рыбки закружили вокруг пальцев русалки. – Недостаточно, видимо. Когда пришли змеи и осадили город, мы прятались в церкве, как и полагается при осаде. Каменное здание, не сгорит. Молились. Если ад и существует, то он вот такой вот. Народу набилось, что рёбра трещат… Дети плачут, взрослые тоже… Священник читает молитвы… Кадилом дымит, дышать невозможно, – Ульяна резко вытащила руку из воды, стряхивая капли. – Молились мы, – повторила она. – А потом в дверь ввалился Никодим Егорыч… Весь окровавленный, кричит: «Змеи прорвались!». А что они делают с населением городов, все мы знаем… Священник ещё молится, но его уже не слышно. Все кричат. Молят Финиста о спасении. Я тоже кричала… Верила, что если кричать хором, небеса услышат. Они не услышали. А потом змеи ворвались. Резня началась. Помню их лица: желтые глаза горят, на лицах ухмылки, как волчьих мордах…
– Горислава не такая, – сказала Купава. Не могла не сказать.
– Откуда ты знаешь? – Ульяна недобро усмехнулась. – По мне так у них у всех внутри диавол сидит. Ладно, речь не о твоей сестре. О том, что было. Вдруг кто-то закричал: «Богиня! Богиня, спаси нас! Матушка-земля! Свентана!». И люди это подхватили. А потом всё словно застыло. И я услышала голос. Все услышали.
– Голос Белояры? – спросила Купава.
– Да, Старшей. Она спросила меня, нас всех, наверное, готовы ли мы отречься от Финиста, и поклониться истинным богам… 
– И ты отреклась? 
– Да. Отреклась, – Ульяна смотрела невидящим взглядом на воду. – Я не герой и не святая, я от чего угодно готова была отречься, только бы из этого ада спастись. Потом пол треснул и в церкву хлынула вода. За какие-то пару ударов сердца заполнила всю церкву до потолка. Когда схлынула, половина народа была мертва. Кого-то змеи прирезали, кто-то подавили, а кто-то, наверное, вестимо, не отрёкся. Поп наш например. Кто отрёкся – стали такими вот.