Короли серости. Том 2 (СИ)
— Оно разрушило мою жизнь, — мрачно заключила Коннели. — Значит, всё это время за всем стоял Эймс?
— Я думаю, все мы здесь не просто так, — сказал Валентайн. — Я набирал вас по приказу человека, приближённого к королю. И мне начинается казаться, что выбрали вас не случайно. Все мы здесь, так или иначе, связаны с полковником. Ведь так, Саргий?
Иммигрант мрачно кивнул.
— Да. У меня есть к нему кое-какие счёты.
— А ты, Томми?
— Из-за его приказа я вылетел из армии, — произнёс Марцетти и вдруг ощутил, насколько легче ему стало. Казалось, признание сняло с его плеч груз, тяжести которого он не осознавал. — Да! Я хочу найти его и расквитаться! Разве это плохо?
— Нет, ни в коем случае, — покачал головой Валентайн. — Насиф?
— Вы и так всё знаете, — ответил шаман. — Полковник совратил мой народ, сыграв на их суевериях. Оправдав все худшие их поступки.
Валентайн вздохнул:
— Остаёшься только ты, Ли.
Мальчишка встрепенулся и заулыбался, как идиот:
— Что? Я просто помощник на катере Томми. Ничего более.
«Молчал бы ты, малец, — с сожалением подумал Марцетти. — Увидев тебя в первый раз, я сразу понял, что что-то не так. Просто не хотел смотреть фактам в глаза».
— Ты был в моём досье, — мягко произнёс Валентайн. — То, что ты здесь, совершенно не случайно. А учитывая твои боевые навыки, так и вовсе глупо думать, будто мы тебе поверим.
Ли развёл руками:
— Я не знаю, что сказать, капитан. Что вы ожидаете услышать?
— Мне есть что сказать, — оборвал его Томми. — Хотите правду? Через пару месяцев после начала войны я нашёл его на берегу, уставшим, в грязи, сбившимся с ног. Он бежал изо всех сил через джунгли и добрался до реки, когда я занимался патрулированием. У меня тогда никого не было в команде, потому я взял его без вопросов. Я не поверил его истории, что он дезертир из армии — никто в своём уме не будет бежать, в джунглях одному не выжить. Вот только он выжил. И не раз уходил в одиночку, без всяких объяснений.
— И ты просто держал его рядом? — поинтересовался Валентайн. Томми ощерился:
— А у меня был выбор? Я слишком долго пробыл без людей. Синдикат не выдавал мне команду. Я думал, что сойду с ума.
— Потому приютил неизвестно кого? — подал голос Ли. В нём чувствовалась откровенная враждебность. — Вот значит как? Я просто раненый волчонок, которого ты подобрал и выходил? Лицемерный сукин сын.
— Так расскажи свою версию! — гаркнул Томми. Он так разозлился, что почувствовал, как по всему телу отдаётся бешеный пульс его сердца.
— Хотя бы не плети им, будто мне была нужна помощь, — сказал Ли, дёрнув плечом. — Я чувствовал себя прекрасно. Вот ты, с другой стороны, выглядел так, будто через пару деньков умрёшь. Ни Эдем, ни Синдикат не интересовало, в каких условиях ты находишься. Да когда я набрёл на катер, ты месяц не мылся! Ты даже не патрулировал реку, а встал возле берега и сидел на борту, смотря на солнце, с револьвером в руке.
Томми задрожал. А ведь он действительно забыл, как произошла их первая встреча. А Ли продолжал:
— Давай, скажи, что не помнишь. Если бы я тогда не подошёл и не привлёк к себе внимание, ты бы вышиб себе мозги. И знаешь что? Наверное, стоило дать тебе это сделать и просто угнать катер.
— Это не объясняет, почему ты оказался посреди джунглей, — сказал Валентайн, и Томми почувствовал подобие благодарности за то, что капитан увёл внимание от него к Ли.
— Я дезертир. Давайте, казните меня, — мальчишка состроил кислую мину, огляделся и выдал: — Что, никого?
— Хватит паясничать, — сказал Валентайн. — Мы всё равно не уйдём отсюда, пока не закончим этот разговор.
— Что же, раз так, я бы предпочёл не говорить, — сказал Ли. Саргий поднялся во весь рост и подошёл к мальчишке, хрустнув костяшками пальцев.
— Ты хочешь, чтобы я тебя заставил? — осведомился иммигрант. Ли насмешливо посмотрел на него:
— Хочешь попробовать, здоровяк? Я уложил бы тебя на лопатки в лучший твой день. Драться с тобой сейчас просто негуманно.
— Оставь его, Саргий, — сказал Валентайн. Он подался вперёд и произнёс: — Я подозреваю, откуда ты. Церковь, верно?
Ли застыл на месте, взгляд его стал острее ножа.
— Попал в самую точку. Родители твои либо погибли, либо же попросили не указывать нигде родство с тобой. Тебя взяла к себе церковь — она иногда так делает, когда ей нужны свежие силы. Тебя воспитали уважать и любить всё, что делал Освободитель. Постепенно проталкивали всё более и более радикальные идеи. А потом отпустили на все четыре стороны, сказав, что тебе нужно повидать мир. По твоему лексикону и говору предположу, что ты провёл некоторое время на окраинах. С мелкими бандами, сформированными сбежавшими из Приютов подростками. Может быть, ты даже сколотил собственную, кто знает? Пока тебя не позвали обратно и не сказали: пришло время отплатить Богу за всю благодать, которой он тебя одарил…
— Заткнись, — прошипел Ли, уставившись в землю и качая головой. — Ты ничего обо мне не знаешь.
Томми никогда не видел мальчишку настолько злым. Да, Ли рассказывал, что у него нет никаких сведений о его настоящих родителях, и Марцетти периодически этим пользовался — просто потому, что пацану нужна была периодическая встряска. Без неё он слишком быстро впадал в уныние, мог даже не есть несколько дней подряд. Пребывание на катере слишком сильно давило на него. И каждый раз, когда Марцетти провоцировал его, мальчишка реагировал с такой яростью, будто бы для него не было ничего важнее в мире. Томми это казалось забавным. И только сейчас он понял, что Ли действительно ненавидел упоминания о родителях, всем сердцем. Просто потому, что именно их отсутствие привело его туда, где он сейчас находился. Он ненавидел их с такой же силой, с какой хотел оказаться рядом с ними. Забыть всё, что он повидал, что его заставили делать. И что сделали с ним.
— Конечно, они не забыли про все нужные навыки. Наверное, сразу начали муштру, как только взяли тебя. Сколько тебе было? Не больше четырнадцати, это уж точно. Старались набить всем, чем только можно. Действительно, кому в Городе пришло бы в голову обучать ребёнка плаванию? Но они научили. Потому что они играли в долгую игру и представляли, что стены — не границы для поля твоей деятельности.
— Я сказал заткнись! — заорал Ли, но Саргий тут же положил руку ему на плечо, и мальчишка поутих. Валентайн ощерился, будто охотник, в чей капкан, наконец, попало крупное животное.
— Похоже, когда полковник покидал Город, он заручился поддержкой церкви. И они решили отправить тебя следом, чтобы убедиться, что он выполнит поставленные перед ним условия. Вот только что он потребовал взамен? Что он им посулил? Что обрушит власть короля, и Освободитель вернётся в Старый Город?
— Ты не представляешь, — прошипел пацан, продолжая смотреть на землю. — Не представляешь, что такое настоящие жертвы. Что значит защищать тех, кто тебя ненавидит. Делать всё в твоих силах, чтобы тебя потом оплевали.
— Нет, уж, дружок, — засмеялся Валентайн. — Даже слишком хорошо представляю. Меня чуть не убили за то, что я выполнял свой долг. Спасал Старый Город от тотальной войны и хаоса. Что же делал ты? Устранял бандитов, которые плохо отзывались о церкви?
— Спасал весь мир! — вспылил Ли, оттолкнув Саргия с такой силой, что иммигрант отлетел на несколько метров. Валентайн тут же вскочил, сжав кулаки. Но мальчишка и не думал драться. Посмотрев на свои пальцы, он сказал: — Вы просто кучка идиотов, которые думают, что важнее них никого нет. Ваша мелочная месть не имеет никакого значения! Мы говорим о божьем промысле! О том, как принести рай на землю! А вас волнуют только ваши обиды, которые пустят этот мир под откос!
— Что же, спасибо за откровенность, — процедил Валентайн. — Значит, вот что он пообещал.
— Что превратит Старый Город в Новый, — сказал Томми. — Что заставит Освободителя вернуться к своим детям. И тогда Синдикат уже не станет нужен, верно? Ведь Эймс его уничтожит вместе с королём.