Ее последнее прощай

«Если только она не хотела, чтобы кто-то узнал, куда она отправляется».
Вслух Морган этого не сказала. Слишком мало информации, чтобы строить догадки. Команда шерифа пошла стандартным путем, и их формальный подход ни на шаг не приблизил их к Челси. Теперь настала пора взяться за расследование со свежими силами – и мозгами. Морган совсем не хотелось, чтобы Тим провел следующие двадцать лет в тюрьме.
Она взглянула на Ланса. Лицо его казалось непроницаемой маской, но где-то на дне голубых глаз кипели эмоции. Отец Ланса пропал много лет назад, его так и не нашли, поэтому это расследование неминуемо должно было разбудить в бывшем полицейском неприятные воспоминания.
Тим выложил на стол стопку бумаг.
– Я принес копии всего, что у меня попросила полиция: телефонные записи, список родственников и друзей, контакты наших работодателей, выписки из банка и по кредитным картам, информация об аккаунтах в социальных сетях. Я скопировал все это, перед тем как отдать полиции.
Малыш снова заворочался в переноске. Его хныканье быстро переросло в громкий крик.
– Простите. – Тим достал из сумки с детскими вещами бутылочку, расстегнул ремни переноски и, взяв сына на руки, начал кормить. – Как же я ему благодарен, что он всё-таки согласился на бутылочку. Первые два дня после исчезновения Челси были настоящим кошмаром. Я думал, он умрет от голода.
Ребенок жадно глотал смесь. Тим откинулся на спинку стула, и у Морган сжалось сердце.
Шарп взял папку и открыл ее. Полистал бумаги.
– У Челси были проблемы с алкоголем или наркотиками?
– Нет, – ответил Тим. – Она даже бокала вина не выпила с того момента, как забеременела Уильямом. Прошлая пятница должна была стать первой. Она сильнее меня. Бегает почти каждое утро. Любит долгие прогулки. Мы вообще в этом смысле скучная пара.
Шарп что-то отметил в блокноте.
– Как давно вы с Челси вместе?
– Пять лет, – ответил Тим. – Мы познакомились на последнем курсе колледжа в Колорадо.
– Почему вы переехали в Нью-Йорк? – спросил Шарп.
– Мне предложили работу в «Speed Net». Немного рискованно вот так переезжать, но у фирмы огромный потенциал. Мне предложили более чем достойную зарплату. Тогда у нас была только Белла. – Взгляд Тима упал на малыша. – Теперь, оглядываясь назад, я понимаю, как тяжело нам было оставить семью Челси.
Несколько секунд Морган с умилением и сочувствием смотрела на ребенка. Потом попросила:
– Расскажите мне о семье Челси. Случаются ли там конфликты?
– Насколько я знаю, нет. Челси – единственный ребенок в семье. Ее отец – мануальный терапевт. Мама – учитель.
– А ваша семья тоже живет в Колорадо? – спросила Морган.
– Да, но я был рад от них уехать. – Тим поджал губы и выпятил челюсть. – Мои родители пьют и употребляют наркотики. Отец отсидел за квартирную кражу, мама прямо у нас на кухне продавала героин, а брат, когда я уезжал из родного штата, отбывал срок за вооруженное ограбление. Я не хочу, чтобы такая родня приближалась к моей жене и детям. Так что в этом смысле даже хорошо, что мы переехали на запад. Иначе они бы постоянно к нам таскались и просили денег. С тех пор, как мы сюда переехали, я перестал с ними общаться. Но я назван в честь отца, поэтому наши данные постоянно пересекаются.
Морган отметила для себя, что надо бы разузнать, по-прежнему ли семья Тима живет в Колорадо. Кто знает, какие криминальные схемы придут в голову трем уголовникам, нуждающимся в деньгах? Особенно если они затаили обиду на родственника, который пошел совсем другой и, надо сказать, успешной дорогой.
– Фотография жены у вас с собой? – спросил Шарп.
– Да. – Осторожно переложив ребенка, Тим дотянулся до сумки с подгузниками и достал оттуда фото. – Вот, это Челси.
Слегка дрожащей рукой Тим протянул снимок Шарпу. Тот, нахмурившись, принялся рассматривать фотографию.
Тим откинул волосы со лба. Затем обеими руками сильно надавил на затылок, как будто для того, чтобы голова не развалилась на части.
Шарп передал фотографию Морган. Со снимка на нее смотрела симпатичная молодая женщина с длинными светлыми волосами, красивой улыбкой и большими голубыми глазами, цветущая и пышущая здоровьем. На фотографии она стояла на вершине горы, на фоне ярко-синего неба и горных хребтов, возвышающихся вдали.
 
– Этот снимок я сделал в прошлом году, когда мы поднимались на Катскилл [1].
Морган протянула фотографию Лансу. Тот осторожно взял ее двумя пальцами и начал внимательно рассматривать.
– Что вы можете сказать о психическом состоянии Челси после рождения сына? – Морган вдруг вспомнила сумбур, возникший в ее жизни сразу после того, как на свет появился третий ребенок. Были дни, когда она действовала как зомби, на чистом автопилоте. – Вы не замечали каких-нибудь признаков послеродовой депрессии?
Тим вздохнул.
– Она плохо переносила недостаток сна. Я бы не назвал ее состояние депрессией, но она явно чувствовала себя выбитой из колеи. Мы оба знаем, что колики у Уильяма – временное явление, но в некоторые ночи казалось, что это никогда не закончится.
Итак, Челси Кларк была физически здоровой, но психически ослабленной женщиной, которая, как могла, боролась с трудными обстоятельствами.
Пока в один прекрасный день не растворилась в воздухе.
Младшая дочка Морган был еще совсем младенцем, когда ее мужа убили в Ираке. Софи не помнила своего отца. Средняя дочь припоминала его с трудом, и даже старшая, которой теперь исполнилось шесть, каждый день подолгу смотрела на фотографию Джона, боясь со временем забыть своего папочку. Неужели дети Тима тоже обречены на такую судьбу?
Морган просто обязана ему помочь.
 
Глава 5
 
Слушая историю Тима, Ланс чувствовал, как его ладони начали потеть. Сходство между исчезновением Челси сильно перекликалось с тем, через что пришлось пройти самому Лансу. Двадцать три года назад отец Ланса вышел в магазин и больше не вернулся.
Когда пропал отец, мать Ланса подверглась столь же тщательной проверке и таким же страданиям, которые теперь испытывал Тим.
Однако Шарп, который вел тогда расследование, быстро исключил ее из списка подозреваемых и не стал зацикливаться на этой версии. Ланс хорошо помнил, как десятилетним мальчиком сидел в холле рядом с кухней и слушал разговоры мамы и Шарпа. Мама плакала. Шарп пытался вселить в нее надежду, не давая при этом лишних обещаний. Спустя недели, месяцы, годы эти разговоры уже не оставляли никакой надежды, а мама перестала плакать и просто начала угасать. Прошло двадцать три года, но воспоминания по-прежнему вызывали жалкое чувство беспомощности.
Морган подалась вперед.
– Расскажите мне побольше о Челси. Она работала до рождения Уильяма?
Тим кивнул.
– Челси работала бухгалтером. Название и адрес фирмы здесь, в папке.
Шарп поднял голову, оторвавшись от бумаг, которые изучал:
– В последнее время она общалась со своим начальником?
– Они разговаривают по телефону примерно раз в неделю, – Тим поднял ребенка, чтобы тот отрыгнул воздух. – Похоже, он очень дорожит Челси как сотрудницей. Даже разрешал ей работать из дома на полставки.
– У Челси хорошие отношения с боссом? Никаких разногласий с коллегами? – спросил Шарп. – Никаких подозрительных звонков или писем в пятницу?
– Насколько я знаю, нет. – Тим тяжело вздохнул. – Откровенно говоря, я не знаю, что она делала в пятницу. Я пришел с работы поздно, Челси ужасно сердилась. У нее почти не осталось времени на то, чтобы собраться. Белла уже была у соседей. Я взял малыша. Челси переоделась и убежала. В последние месяцы мы мало разговаривали. Она так устала от бессонных ночей.
Тим отвернулся и поджал губы. Он явно мучался чувством вины.
– Я был не лучшим мужем. Теперь, проводя с Уильямом двадцать четыре часа в сутки, я понимаю, через что пришлось пройти Челси. Мне с самого начала надо было больше помогать ей. Знаю, я слишком много работаю, но ничего не могу поделать. У меня ненормированный рабочий день.