Контракт / Контракт. Я заберу тебя (СИ)

- З-зачем?
- Затем. Ты не в том положении, чтобы задавать вопросы, - напоминает, а я молчу.
Он уходит, но я не сразу сдвигаюсь с места. А потом в темпе вальса начинаю, как и было приказано, приводить себя в порядок.
Остаться голой наедине с Белоусовым – то ещё удовольствие, но ещё меньше мне хочется, чтобы на его месте оказался бугай. Этот хоть мужик симпатичный, а Мак… меня от него в дрожь бросает. Кто знает, что у него на уме?
В контракте ничего не было о привлечении третьих лиц, но… Может, я не слишком внимательно изучила грёбаный документ?
Когда на пороге моей темницы появляется черноволосый, я полностью готова. Облачилась в оставленное на кровати платье. Потому что мою одежду кто-то успел забрать. Оно самое обычное, ничего вычурного, такое, я бы даже сказала, домашнее.
Единственное, что меня беспокоит, это отсутствие нижнего белья.
У ГлавГада есть все шансы задрать подол этого платья, наклонить меня над чем-нибудь и вставить по-быстрому. Дополнительных преград к этому нет.
Может, на это и рассчитано?
Меня снова ведут по зимнему саду, и я понимаю, что, возможно, этот тоннель отделяет хозяйскую половину от… гостевой?
Интересно, Белоусов со всеми гостями так же как со мной обращается? Или гости в привычном понимании слова в его доме не останавливаются?
За стеклянными стенами сумерки. И я понимаю, что проспала почти весь день. С дурацкими рольставнями у меня нет возможности отслеживать, какая сейчас часть суток.
Верзила сегодня не толкается, но и я иду относительно добровольно, так что силовые приёмы не требуются.
Он заводит меня туда же, куда и вчера, в кабинет, а сам удаляется.
Газовый камин горит. Огонь пляшет за закалённым стеклом, то растекаясь синим, то полыхая оранжевым. Теплее от этого не становится.
Я сглатываю, мне не по себе. Дрожь бежит по позвоночнику. Потому что ГлавГад, сидящий в кресле, молчит и хмурится.
Не знаю что делать. Чего он ждёт от меня? Сесть не предлагает, ничего не говорит. Просто смотрит.
И думает один чёрт знает о чём!
Сама начинаю искать себе место, и, когда делаю шаг к стулу, Белоусов приказывает коротко:
- Иди сюда.
Не смотрю на него. Голова начинает кружиться от напряжения.
- Куда?
- Сюда. Ко мне.
- З-зачем?
- А ты как думаешь?
Я вообще не думаю. Вернее, стараюсь этого не делать. Потому что, если начну, есть все шансы сойти с ума.
Медленно переставляя ноги, дохожу до него. Он берёт меня за руку и тянет вниз.
Хмурюсь, даже сопротивляюсь слегка, но ГлавГад применяет силу, дёргает. Так что в оконцовке я падаю на колени.
Его пальцы обхватывают мой подбородок и задирают лицо к свету. Жмурюсь, не смотрю. Это мой немой протест.
Я же могу не смотреть, так?
- Алина.
- Хм?
- Посмотри на меня.
Нет, не могу.
- А можно мне ещё виски?
Легко и со смешком:
- Нет. Выводы я сделал. Ты и алкоголь – вещи несовместимые.
Его палец накрывает мои губы. Теребит верхнюю, потом нижнюю, а после скользит между ними.
- Рот открой.
Это уже сухой приказ.
- Ты же вчера сама всё добровольно подписала, так?
Добровольно?
Открываю глаза и смотрю на него. У Белоусова такое выражение лица, что понимаю, он определённо не намерен шутить.
А вот взять своё по контракту прямо здесь и сейчас намерен.
- Так?
Жму плечами, мол, понимай, как хочешь.
- Неверный ответ, Алина.
Он хватает меня за запястье и кладёт себе на пояс брюк.
Серьёзно, что ли?
С шумом втягиваю воздух. Потом что да, блин, серьёзно.
То, что под моими пальцами, ощущается серьёзней некуда.
Судорожно соображаю, что делать, как быть. Я не могу… Меня, блин, вырвет: от нервов и от… всего остального.
Да и не такая уж я опытная в этих делах. Может, на заре наших с Сашей отношений мне и хотелось чего-то этакого… порадовать его. Но позже было проще согласиться на быстрый секс, чтобы отстал. Потому что после его поступков всё желание к мужу как отрезало.
Я его не хотела… но знала, что лучше иногда уступить, чем ссориться ещё и из-за этого.
Размыкаю губы.
 
- Можно не сегодня?
Звучит жалко, понимаю.
Мой тюремщик усмехается. Гладит меня по щеке. Глаза его горят непонятным светом. Он похож на человека, который очень долго чего-то хотел и вот, наконец, заполучил. И вижу, что уступать он не станет.
- Нет, Алина. Именно сегодня. Именно сейчас.
- Но… - В голове вдруг возникают картинки отвратительной сцены у меня дома.
- Никаких «но».
- Подождите, вы же вчера говорили…
  
Контракт. Глава 8
 
Не знаю, нарываюсь ли я на новые неприятности или нет, но Белоусов молчит и слушает, что я хочу до него донести.
Ненавижу себя за то, что заикаюсь, но иду до конца.
- Но… но вы же сами вчера Саше говорили, что у него есть неделя, чтобы… вернуть деньги.
- Ты серьёзно, Алина?
Киваю. А ГлавГад усмехается.
- То есть ты серьёзно думаешь, что твой муж озаботится твоей судьбой? Да он уже продал тебя за собственную свободу и безнаказанность. Ну… относительную безнаказанность. Через неделю, если не вернёт долг, а он не вернёт, это я тебе гарантирую, мои ребята его из-под земли достанут, отобьют почки и подкорректируют рожу в качестве штрафа. Но жизни его ничего не угрожает. Ты – его средство оплаты.
- Я бы… я бы предпочла проверить, - слегка заикаюсь. – Вы же обещали… дать время.
- Ты сейчас пытаешься воззвать к какой-то моей мнимой совести? Или к благородству? Поверь, я не такой.
Охотно верю, но попробовать стоит.
- Вы же обещали, - словно попугай, твержу раз за разом.
Богдан Сергеевич разочарованно выдыхает, а я быстро убираю руки и отшатываюсь назад, приземляясь на пятую точку. Свожу колени, чтобы он не дай-то бог не разглядел, что под платьем у меня ничего нет. Хотя он, наверное, и так в курсе.
Между нами происходит какой-то непонятный обмен взглядами. В какой-то момент меня бросает в жар. Ненавижу собственное тело, которое выдаёт странные реакции. Этот мужчина опасный. Он на контрасте. А у меня щёки горят от его природного магнетизма.
Я должна бояться, должна напоминать себе, что он насильник и преступник, что в нём ни капли благородства, что он меня похитил и вообще, стокгольский синдром – это не про меня.
Но какой-то странный внутренний голос на задворках сознания вдруг выдаёт, что, если бы этот ГлавГад на сто процентов был таким, он бы ещё вчера пришёл и трахнул меня без оглядки на алкогольное опьянение. Или отдал бы своим ребятам, как и грозился, за неповиновение и дерзость.
- Иди, - хмурится. – Но знай, через неделю поблажек не будет.
Я отползаю на четвереньках, ворс ковра неприятно трёт колени. Опираясь на ладони, встаю, подбегаю к двери, но оборачиваюсь.
Белоусов на меня не смотрит. Совсем его лица не вижу.
Чувствую, что эта маленькая победа далась мне даже как-то слишком легко. Как бы не пришлось расплачиваться в двойном размере.
Или мой мучитель придумает что-то новенькое, пока мы оба застыли в ожидании?
Конечно, я не верю Саше, конечно, понимаю, что ГлавГад на сто процентов прав, но мне надо выиграть время… ещё чуть-чуть. Наверное, для того, чтобы самой смириться с тем, что в итоге окажется неизбежным.
***
Когда вечером следующего дня дверь в мою комнату открывается, я подскакиваю от неожиданности.
Честно, уже решила, что целую неделю буду в заточении.
Мак отвёл меня обратно вчера и запер. Всё… дальше мне принесли ужин. На утро завтрак, чуть позже обед. Просто оставляли еду на столике, когда я была в ванной или спала. Что наводит меня на мысль, что где-то в этой комнате есть камера, раз уж мои тюремщики знают, когда я сплю и хожу в туалет.
Отвратительное чувство – быть подопытной мышью. Может, и в ванне чего установлено?
Может, целая бригада охраны, прилипнув к мониторам, смотрит, как я раздеваюсь и принимаю ванну?