Танос (ЛП)

Итон мгновенно выпрямился и спрятал когти, словно эта мысль прозвучала вслух. Танос понял, что ему представилась возможность.
Он переместился к старейшине и впечатал его спиной в кирпичную стену конюшни, одной рукой удерживая его на уровне груди, а другой крепко вцепившись в горло.
Вжался пальцами в кожу под челюстью Итона и удлинил ногти, чтобы слегка её проткнуть.
— Я велел не отходить от меня сегодня. Мы и так сильно запоздали.
Итон попытался вырваться из захвата, поэтому Танос ещё больше выпустил ногти, царапая кожу и вынуждая старейшину зарычать.
— Вернулся? Слышишь меня, Итон?
Размеры Таноса и полученная кровь самого Итона позволяли ему сдерживать старейшину. К тому же его мало что волновало, и когда подставлялся шанс высвободить весь своей гнев, он хватался за него.
Итон не ответил. Танос выпустил клыки, отнял руку от его груди и захватил пряди волос, скручивая их. Старейшина в ответ рыкнул и подался вперёд, по телу Таноса прошла дрожь, и он с силой толкнул своего создателя обратно к стене.
— Нет, Итон. Ты никуда не пойдёшь, пока не подчинишься.
Затем внушил ему мысль: «Возьми себя в руки».
Голубые глаза Итона сфокусировались и заискрились. Старейшина выбрался из той бездны, в которой в подобные моменты терялась его душа.
— Я здесь, — произнёс он отрывисто и хрипло. — Насколько плохо?
Танос взглянул через плечо на расчленённое тело и, скривившись, вновь посмотрел на старейшину:
— Достаточно плохо, чтобы ты ходить не смог после того, что я с тобой сделаю.
Итон быстро облизнул клык в предвкушении. И Танос в ответ придвинулся ближе, втиснул ногу между бёдер старейшины и крепко прижал его к стене всем телом, просто на случай, если Итону взбредёт в голову найти новую жертву.
— Что тебе нравится больше? — спросил Танос. — Мысли о содеянном или о том, что за этим последует?
— Ты уже знаешь ответ. Но после стольких лет я по-прежнему не могу сказать, что нравится тебе.
Поддразнивание и явное удовольствие в голосе Итона было тревожным подтверждением того, что, подобно ему, наверняка и то, и другое. Это в одинаковой мере интриговало и страшило Таноса — такое легкомыслие взывало к низменной части его натуры. Ему хотелось обуздать жажду Итона, укротить его неуравновешенность и усмирить чудовищную суть с помощью своей руки и члена.
В подобные моменты Таносу хотелось лишь выбить из Итона это нечто. И он убеждался в собственном подозрении — для него самого спасения не существует. Потому как оказалось, что даже после многолетней борьбы он не получил избавления. На пару с мужчиной, в данный момент прижатым к его телу.
— Танос, не пытайся себя обмануть. Ты хочешь сделать это со мной так же сильно, как я — испытать. Я ощущаю твоё возбуждение, когда ты думаешь о том, как свяжешь меня в той дыре и…
— Хватит, — рыкнул Танос, не в силах слышать произнесённую Итоном правду. Эта часть себя нравилась ему ничуть не больше сейчас, чем в бытность человеком.
— Мой Танос. Когда же ты примешь факт, что ты свет для моей тьмы?
Танос мотнул головой, его ногти втянулись. Затем он провёл подушечками пальцев по струйкам крови на шее старейшины. К утру следов на фарфоровой коже Итона станет гораздо больше, и мысль об этом не успокоила возбуждающийся член.
— У тебя искажённый взгляд на наши отношения, Итон. Я причиняю тебе боль.
— Ты причиняешь боль, чтобы дать мне свободу, — шепнул тот. — Ты похож на шипы розы. Болезненная красота. Та, которой я всегда хочу коснуться, независимо от того, сколько крови потеряю.
Танос поднёс пальцы к губам и слизнул кровь. Мгновенно последовавшая вспышка силы от Итона была похожа на разряд молнии. Она пронеслась по венам, Танос почувствовал желание своего старшего, равное его собственному.
— Нужно доставить тебя домой и запереть, пока остальные не вернулись, — заговорил Танос. — Василиосу не понравится сегодняшняя бойня. — Он отступил назад, вне пределов досягаемости, подальше от опасного искушения. И наблюдал, как Итон вытирает губы тыльной стороной ладони.
 
Им действительно стоит уйти, пока он не натворил глупостей. Насилие, напряжение, невероятный поток силы возбудили Таноса, но именно секса они между собой не допускали.
Это невысказанное и неудовлетворённое желание постоянно витало между ними, но навсегда должно было остаться неизведанным, потому как невозможно предсказать, чем может обернуться подобный союз. И сегодняшний вечер не станет исключением.
Танос выполнит задачу, возложенную на него при обретении бессмертия. Он свяжет вампира, разденет его и будет выбивать всю скверну, пока Итон не станет лишь оболочкой, скрывающей опасность, которую никто из них не понимал и только Танос мог укротить.
ГЛАВА 19
Услышав брошенный вызов, Итон ощетинился, потому что Элиас был прав. Старейшина с превеликим удовольствием вырвал бы выродку сердце, но он действительно хотел увидеть Таноса таким, каким тот был до всего случившегося. Не из-за его прекрасного лица, а из-за присущей ему тогда дерзости и смелости.
Этот Элиас не только лишил Таноса внешности и достоинства в ночь нападения, но и каким-то образом умудрился обессилить его. И сегодня Итон желал увидеть вампира, который когда-то жёстко подавлял его лишь одним взглядом, словом или касанием.
Итон чуял тревогу человека, словно та просачивалась сквозь поры, но не отваживался ранить плоть, опасаясь, что его кровь имеет тот же эффект, что и у того, кто обездвижил Аласдэра.
Итон обхватил горло Элиаса и, когда под нажимом тот сглотнул и его кадык дёрнулся под туго натянутой между указательным и большим пальцами кожей, усилил хватку и начал медленно сдавливать трахею.
— Ты и я, — начал Итон и провёл языком по нижней губе, — у нас больше общего, чем ты думаешь.
Мышца на левой щеке Элиаса подёргивалась, тело вздрагивало с каждым вздохом, дающимся с большим трудом. Но Элиас не отводил глаз. Он оставался дерзким, как и всегда, и было понятно, почему именно он стал тем, кто проник к вампирам.
— С чего… ты это решил? — пробормотал Элиас.
Итон подумал о Таносе и о том, как оставил его стоять в коридоре. Последние несколько месяцев старейшине не хватало твёрдой руки и властности своего первообращённого, и это только усиливало решимость отомстить человеку за всё, что тот у него отнял.
— Мы оба любим тех, кого никогда не получим.
При этих словах Элиас попытался вырваться из своих пут, но Итон продолжил:
— Ты действительно считал, что тебе ничего не будет за то, что ты сделал ему? Что сделал Айседоре? Очень жаль, что Диомед не сможет поиграть с тобой. У него тот ещё норов.
Элиас сверкнул глазами, и от удовлетворения, засветившегося в них вместо беспомощности и безысходности, волосы на загривке Итона встали дыбом.
— Ты не знаешь…
Итон склонил голову набок:
— Не знаю что?
Элиас торжествующе рассмеялся. Откинув голову, он затрясся всем телом в приступе победного ликования.
Старейшина почувствовал, как его ярость прорывается наружу, и понял, что больше не сможет сдерживать жажду крови. Заметив ножницы в подставке для ручек, он схватил их и в одно мгновение вонзил Элиасу между рёбер.
Тот взвыл от боли, а Итон подошёл вплотную и, почти коснувшись губами его щеки, спросил снова:
— Не. Знаю. Что?
Элиас посмотрел ему в глаза, и, хотя отражавшийся там ранее триумф исчез, впечатляющие высокомерие и решительность остались.