В поисках Оюты (СИ)
— Как выбраться? — Сжав голову руками, я тряслась от ужаса. — У меня дочь пропала. Они забрали мою девочку!
— Замолчи! — рявкнул он неожиданно грубо, и я резко захлопнула рот.
Тележка с пакетиками для узников этой дыры все еще скрипела где-то совсем недалеко.
— Не привлекай к себе внимания, — шикнул он на меня. — Хочешь, чтобы эти всем стадом тебе прямо тут еще одного ребенка заделали? Это они быстро. Сбежать отсюда никак. Завтра или послезавтра прибудет новая смена. Обычно через три — четыре дня после этого происходит первая сортировка. Ты товар хороший, тебя заберут сразу.
— Куда?
— На другие станции, на рынок или аукцион. Да много куда могут. Даже пиратам продать. Тем, кто на межзвездниках пашет. Им тоже женского тепла не хватает, а в портах не задержишься. Меня в прошлый раз по всей галактике помотало. Трижды перепродавали. Потом во время облавы на одной из станций я случайно прибился к пиратам самьятам. К ящерам, короче. Они и рады были — новый работник да нахаляву. С ними полетал. Потом опять зачистка. Омхи нас загнали в ловушку. Спасло, что я не самьят, ну не ящер. Человек же. Стали выяснять, кто такой. Я им в лоб — раб. В общем, потаскали по тюрьмам, да и выпустили. Вернулся и года не прошло, опять попал. Еще и морду разбили, теперь пока не подживет здесь буду. Так что не трепыхайся, шанс выжить есть и неплохой. Главное, не дурить.
Я сглотнула.
— Сколько я здесь?
— Если на Вайчесе забрали, — он призадумался, — то чуть больше недели на все про все. Здесь время определить невозможно — всегда полумрак. Возвращается, — он кивнул в сторону коридора, тележка действительно скрипела громче. — Быстро к себе и не дыши.
Я кивнула и на коленях поползла обратно. Забралась на койку и уставилась в одну точку.
Больше недели! Надежды выбраться нет! И где-то в такой же конуре сейчас плачет моя девочка. Она надеется на меня, верит, что я смогу ее спасти.
А я попалась, как дура.
Всю жизнь прожить на Энцеладе и даже не подозревать о том, что происходит вокруг.
Хотя. как не подозревать? Я вспомнила новостной репортаж и активистов с транспарантами, с которых на всех смотрел печальным взглядом совсем маленький мальчик.
Закрыв глаза, ощутила, как по щекам скатываются слезы.
Мне никто не поможет.
Нет тела — нет дела!
Теперь это относилось прямо ко мне.
Сколько заявлений о таких пропавших лежит у законников? А сколько не приняли? Никого не будут искать, потому что все по локоть в крови.
Глава 8
Время. Я возненавидела его. Казалось, тянется целая вечность.
Вечер? Ночь?
Я с тоской вспоминала, как каждое утро на протяжении нескольких месяцев злилась оттого, что день у меня начинался с одного назойливого гурсана. Как же мне его сейчас не хватало. Отчего-то я упрямо хваталась за надежду, что он меня найдет. Не знаю, как, но отыщет в этой мрачной клетке.
Зачем ему это? Об этом старалась и вовсе не думать. Столько лет прошло, а я все еще помнила предательство Марджи. Он был рядом до первых настоящих проблем. Все шептал по ночам, подонок, что никому в обиду меня не даст. Что он моя опора. Ага! А как потребовалось проявить себя мужиком, так под чужую юбку залез. И хорошо! Я никогда не жалела, что он исчез из моей жизни.
А сейчас боялась, что настырный господин ШуЭхор в ней не появится.
И все же сколько я уже за этой решеткой? Неделя? А может, и две? Как понять, когда ты на станции далеко от Солнца. Оно не заглядывает каждое утро в окошко. На Энцеладе сутки регулировались искусственным освещением. На небе виднелся гигантский диск Сатурна и его кольца.
А здесь... только тьма.
Я повернулась набок и, поежившись от холода, притянула колени к груди. Ноги немного восстановились, но все равно жутко болели. Крутили и периодически странно дергали. От гематом кожа стала синюшной, а местами отвратительно желтой. Ползая здесь на четвереньках за едой и в страшный нужник, отделенный грязной тряпкой, совсем быстро стерла колени местами до крови. Руками старалась лишний раз не прикасаться ни к чему и все терла ладони, собирая воду, стекающую с крана тонкой струйкой.
А еще постоянно хотелось есть. Я с ужасом представляла такую же клетку и мою голодную девочку.
От этих мыслей слезы на глаза наворачивались. Только вот плакать я уже не могла. Сил просто не хватало. Эмоции причиняли столько боли, что я старалась и вовсе не думать.
Живот свело, и он издал жалобное урчание. Громкое, но никто на это внимания не обращал.
По коридору разнесся долгожданный лязг металлической двери. Тяжело заскрипела тележка. Я притихла. Некоторое время назад прибыла новая смена охранников. Теперь снаружи было шумно. Мужчины смеялись, громко кричали.
Их голоса нервировали, вынуждая быть постоянно настороже. А после предупреждения соседа, мне стало совсем страшно, когда кто-то из них заявлялся сюда. Это было странное ощущение, ужас вперемежку с радостью, что скоро ты получишь хоть немного еды.
— Держи! — раздался тяжелый голос за спиной. Пожилой марионер протянул в решетку свою рубашку. — Пусть грязная, зато длинная, повяжи как юбку. У тебя ноги голые и белье видно. Быстро заприметят.
— Спасибо, — мгновенно покраснев, я схватила его вещь. Моя и без того недлинная юбка разорвалась так, что ничего не скрывала, а скорее привлекала ненужное внимание.
Приподнявшись, пошатнулась на некрепких ногах, но успела ухватиться за койку и дождалась, пока головокружение пройдет. После выпрямилась и спешно трясущимися руками повязала рубашку. Тележка приближалась.
Высокий, смуглый охранник непонятной мне расы водил фонариком из стороны в сторону, освещая койки. У меня сердце забилось как сумасшедшее. Белый свет скользнул в мою камеру. Мужчина с жуткой внешностью оскалился, демонстрируя ряд острых зубов. Я напряглась и вдруг громкий «вжик» и удар. Очень странный. С потолка над камерой посыпалась каменная крошка. Поджав ноги, я с ужасом наблюдала, как этот крысомордый надсмотрщик что-то изучает сверху.
— Хар, что там? — послышалось с другого конца коридора.
— Сам не понял, че за... — он смачно выругался. — По звуку как пуля.
— Пуля? — удивился невидимый мне охранник. — Ты еще стрелы с копьями вспомни, не в допотопной системе сидим. Кому тут огнестрелом в голову взбредет пользоваться. Или ты перепил, что ли? Кому тут стрелять?
— Я че вижу, то и говорю! — Он снова поводил над головой плоским зеркальным фонариком и задумчиво протянул: — Мля, да реально камень подрешетило под потолком.
— Да, ерунда, — снова этот бас по помещению. — Хотя, может, эти придурки с южной вышки резвятся. Они с собой два литра палёнки зацепили прилет отмечать.
— Вот сейчас я этих кроликов в клетках покормлю и, мля, схожу к ним. В задницу ствол засуну и научу меткости!
— Да ладно тебе, Хар, наверняка в товар на спор метились, а с косого глазу смазали.
— Да и товар, мля, нехрен портить, — по мне скользнул свет от фонаря. — Бабу нормальную нынче не достать, а у нас заказ на трех от вархов.
— Я смотрю, твоим землякам понравилось в наших телок макать, — хохотнули на другом конце помещения.
У меня в этот момент сердце в пятки ушло. Варх! Ну, конечно же, уродливее гуманоидов в нашей галактике не сыскать!
— А че, — эта жуткая крыса под два метра ростом оскалилась, — приятно же в такую красоту спускать. Да и дети ничего так получаются.
— Ага, я смотрю, ты, как полукровка, ваще красавчик, — по коридору эхом пронесся мужской хохот.
— Да, мля, смазливее рожей тебя буду. Да, чернявенькая? — Он подмигнул, отчего у меня во рту разлился горький привкус желчи. Меня затошнило. Яркий свет фонаря снова скользнул по моему съежившемуся на койке телу. — Жри, девка, — он схватил из корзины несколько пакетиков и швырнул их мне, — мы, вархи, любим баб сочнее и мясистее.
Хохотнув, он покатил телегу дальше.
Я же, кажется, не дышала.
Вархи! Я столько жути про них слышала. Женщина у них считалась тварью бесправной. Придатком к мужчине, или даже скорее к его постели. Потому как нужна она была только лишь, чтобы много рожать и желательно сыновей. Зажмурившись, я пыталась не плакать.