Уберегу тебя от жизни (СИ)

— Предпочитаете с ветерком по подвалу или неспешную прогулку по парку? — крутанул Кас транспорт вокруг своей оси, вызывая от неожиданности вскрик пассажирки.
— На улицу хочу, — запахнула спортивную кофту Инга, с надеждой бросая взгляд на окно. — Ощущение, что уже год в этих стенах сижу.
— Тогда едем дышать свежим воздухом, — стянул с кровати одеяло Кассиэль и накинул Инге на колени, чем заработал себе плюсик в карму.
— Несколько столетий назад на месте больницы был квартал ремесленников, территорию парка занимали торговые ряды, а вместо морга стоял кабак с публичным домом на втором этаже, — Гнездо разврата очень раздражало жён ремесленников, особенно после многочисленных случаев заражения венерическими заболеваниями. Кончилось всё тем, что бабы опоили своих мужиков и подожгли бар вместе со шлюхами, но не учли поднявшийся ветер. От кабака занялись деревянные помосты рынка, а с них огонь перепрыгнул на дома. 
— Шлюхи сгорели? — прикрыла от ужаса рот ладошкой Инга.
— Хуже, — безразлично продолжил рассказ Кассиэль. — Женщины успели вытащить из домов только детей. Их опоённые мужья даже не проснулись. Город остался без ремесленников, и пришлось зазывать работяг из деревень.
— Откуда такие познания, Константин? — поинтересовалась Машкова, замечая, что ей нравится урчащий баритон медбрата.
— Люблю историю, — непринуждённо пожал плечами Кас, останавливаясь у клумбы с анютиными глазками. — С научным прогрессом мир слишком быстро катится в пропасть, а раньше время неспешно текло, позволяя задуматься о бытие, о круговороте природы.
— Да, — задумчиво протянула Инга, наклоняясь и проходя пальцами по радуге лепестков. — Вот и я всё куда-то бежала. Добегалась.
— Стас предупредил, что вас сбила машина. Сказал, вам крупно повезло. Родились в рубашке.
— Жалко, что рубашка не уберегла моего малыша, — глухо добавила Инга, выпрямляясь и откидываясь на тканную спинку.
— Простите, — обошёл кресло Кас и присел перед Ингой на корточки. — Я не хотел вас расстроить. Позволите реабилитироваться и поднять вам настроение?
— Как собираетесь реабилитироваться? — стряхнула болезненные мысли Инга и с любопытством глянула на Касса.
— Приготовлю вам небольшой сюрприз и заставлю на время забыть о больничных стенах, — улыбнулся Кассиэль, подхватывая кисть девушки и склоняясь к ней в вежливом поцелуе. — Не отказывайте мне, Инга. Дайте шанс сделать вам приятно.
От двойственной формулировки Машкова смутилась и закашляла, выдёргивая пальцы из горячего захвата. Ей не надо было смотреть в зеркало, чтобы точно сказать, что краска залила лицо и шею. Даже под спортивным костюмом кожу пекло от прилива крови.
— Не утруждайтесь, Константин. Я больше не расстраиваюсь. Везите меня дальше.
Кас не стал настаивать, решив всё сделать по-своему, поднялся, вернулся на прежнее место и толкнул кресло. От него не укрылись переживания Инги. Заинтересованность им, неловкость за свой внешний вид, румянец на скулах в ответ на касание губ. Девушку можно было читать как открытую книгу, лишь вовремя переворачивая прочитанные страницы.
— Можно нескромный вопрос? — чуть погодя подала голос Машкова.
— Задавайте, — расслабился Кассиэль.
— Вы создаёте впечатление самодостаточного и обеспеченного человека. Что такой мужчина делает здесь?
  
Глава 19
 
Дьявола в хвост! К такому вопросу Кас не готовился. Он всегда считал людишек глупыми и неограниченными, не умеющими связать в голове цепочку из фактов. Инга оказалась не дурой, сразу выделив кричащий контраст между нищенской работой и совсем не бюджетным прикидом.
— Предпочитаю в свободное от работы время заниматься волонтёрством, — вспомнил царапающее дёсны слово Кассиэль, расползаясь в простодушной улыбке. — Дал обещание близкому человеку не отрываться от низов, чтобы не оскотиниться. Поддерживаю равновесие в своей жизни.
— Уверена, близкий человек доволен уравновешиванием? — попыталась обернуть в шутку Инга, чувствуя, что затрагивает очень личную тему.
 
— Его больше нет, — пожал плечами Кас, вкатывая кресло в нужный корпус и озираясь в поиске лифта.
— Простите, — покачала головой Машкова, ощущая себя полной дурой, в отличие от оценочной шкалы, поднятой выше среднего в воображение Кассиэля. — Я не хотела напоминать вам…
— Не стоит, Инга, — обрубил её Кас, определившись с направлением. — Это было давно, в другой жизни. Я просто следую данном слову, не платя дань родственным связям.
Между ними зависла неловкая пауза, скребущая досадой в женской груди. Расстроила незнакомого мужчину, поставила себя в неудобное положение. Кто тянул за язык и просил вторгаться в личное пространство? Ну трётся Константин по барбершопам, носит рубашки из тончайшего хлопка с знаменитым ярлыком на стойке воротника, ну слабость у него к часам за несколько сотен тысяч и тяга к добрым делам. Бывает…, наверное…
— Шестой этаж, палата шестьдесят шесть, — прервала молчание Инга, въезжая в просторную кабину.
— Интересное сочетание цифр, — заметил Кассиэль, нажимая кнопку и еле сдерживая смешок. В своё время он с интересом изучал земные суеверия. Лучшие координаты местоположения и придумать нельзя, если только не добавить тринадцатую койку.
— Три шестёрки, — передёрнула корпусом Машкова, стряхивая неизвестно откуда взявшиеся мурашки, прыгающие вдоль позвоночника. Почему-то на память пришла крылатая тень, накрывающая не дышащее тело Артюшина.
— Надеюсь, пациент, лежащий там, не страдает обострённым суеверием, — добавил Кас, выталкивая кресло в длинный коридор, по обеим сторонам которого находились белые двери.
— Не замечала такого за начальником, — поддержала разговор Инга, погружаясь в состояние непонятной паники.
Отчего-то ей было страшно столкнуться с физическими изменениями Тимофея. Общаться с сильным, уверенным в себе мужчиной и, вдруг, увидеть его истощённым, слабым, прошедшим через клиническую смерть. Девушке казалось, что остановка сердца накладывает свой отпечаток на душевную сущность.
Тим просыпался, на короткое время зависал в бессмысленном бдение, когда мысли словно укрыты толстенным слоем снега, и, как только приближался к осознанию слов доктора, проваливался в темноту, где было до неприличия пусто.
Наверное, такую реакцию давали лекарства, непрерывно втекающие по прозрачной трубке в кровь, или все силы ушли на запуск и поддержание жизнедеятельности. Не удивительно, что Тим ощущал себя перемолотым через мясорубку и расплюснутым по кровати фаршем.
Просыпаясь, он всё ждал прихода обещанного следователя, надеясь узнать что-нибудь более достоверное об отравление. В своём окружение Тимофей не мог представить человека, задумавшего его убить. Явных врагов не было. Конкуренты по бизнесу, сотрудники, приятели, бывшие любовницы, с которыми расходились полюбовно. Кто из этого списка затаил на него злость и обиду?
Из поверхностного сна Артюшина выдернул скрип двери, треск подшипников и тяжёлые шаги. Тим с трудом поднялся на локте и со стоном упал на подушку, ненавидя себя и отравителя за беспомощность и слабость. Кого-кого, а Машкову увидеть он не ожидал.
— Тимофей, — поднялась с кресла Инга, делая резкий рывок к нему. — Ты меня напугал. Как твоё самочувствие?
— Отлично, — расхорохорился Тим, улыбнувшись. — Через пару дней собираюсь вернуться на работу.
— С ума сошёл?! — с упрёком налетела на него Инга и начала зачем-то поправлять одеяло на его ногах. — Хочешь в гроб сыграть раньше времени? Тебя еле вытащили с того света.
В её глазах плескались беспокойство, волнение и… жалость. Только жалости от любимой женщины Артюшину не хватало. Конечно, можно было сыграть на этом, добиться внимания, продвинуться дальше, подсадить на крючок, но… Тим всё это проходил в детстве и знал, что жалость редко перерастает в любовь.
Из жалости отец женился на матери, совершив самую большую ошибку в жизни. Ничего не значащая связь для него, и болезненная тяга для неё. Глупая авария, оставившая уродливые шрамы на молодом, девичьем теле, и разъедающая совесть, перемешанная с жалостью. Скромная свадьба, беременность, роды, злость, скандалы, переросшие в ненависть.