Мой одинокий волк (СИ)

— Почти? Что ты хочешь сказать?
— Кажется я знаю, как не сойти с ума.
— О чем ты говоришь? — Я встревожено смотрю на него. Меня пугает его решимость.
— Мне нужен твой запах и тогда всегда буду помнить, кто я. Я чувствую, что это не даст мне лишиться воли.
Мой запах. Что я могу дать? Брендон протягивает мне нож, и я отрезаю прядь волос. Отрываю от нижней сорочки кусок ткани, завязываю мешочек. Брендон находит моток тонкой бечевки. Наматывает на мешочек, оставляя длинные концы. Получилось что-то вроде оберега.
— Ты уверен? — Спрашиваю. — Сможет ли волк это носить?
— Надо попробовать. Надеюсь, не придется долго, — Брендон беспечно улыбается. Я понимаю, что эта улыбка для меня. Для моего спокойствия.
— Я боюсь за тебя, — я цепляюсь за Брендона, держу его за руки, — а если это не поможет? Что если…
Замолкаю, закусывая губу. Ему сейчас и так трудно, а тут еще я со своими переживаниями.
Я провожаю его. Горизонт расчертили первые лучи восходящего солнца. Я слышу вой волков вдали, оглядываюсь на Брендона, но вместо него стоит огромный зверь. Подходит, лижет мне руки шершавым языком. Я завязываю на мощной шее шнурок. Надолго ли хватит, смотрю с сомнением. Волк удовлетворенно принюхивается. Смотрит желтыми глазами, прощаясь. Миг и исчезает, проносясь стрелой.
20
Почему-то в тот миг мне показалось, что вижу я его в последний раз. От этой мысли подкосились ноги. Присела в жухлую траву. Слезы по моим щекам, как струи дождя по стеклу.
Однажды мы с Сантиной разговорились про оборотней и истинные пары. Это случилось через несколько дней после того, как мы вернулись в «Жемчужину». Сантина как раз начала выздоравливать после ранения.
Все началось с возмущения. Меня словно прорвало. Сказалась усталость последних дней и острая нехватка надежного плеча, на которое я могла бы опереться. Мне все не давала успокоиться мысль, что Колин так легко мог покинуть виллу. Ушел. Не предупредил. А ведь как бы мне сейчас пригодилась его помощь.
— Как он мог оставить «Жемчужину»? — пыхтела я, выливая на Сантину свое раздражение. Сейчас даже вспомнить стыдно. — Он слишком стар, чтобы воевать, а «Жемчужина» нуждается в присмотре. Он не предупредил меня! Он должен был остаться!
В тот период много проблем легло на мои плечи. Приходили люди, сбегающие от войны. Я не смела отказать в крове, уж больно жалкими выглядели женщины прижимая к себе уставших детей. Всех надо было где-то разместить, позаботиться о пропитании, приглядеть. Я к такому не привыкла, обычно все наоборот.
А еще меня постоянно преследовал страх. Он стал частью меня, моим постоянным спутником. Мне мерещились варги. То белое лицо, с черными провалами вместо глаз я буду помнить до конца жизни.
Сантина наоборот, с каждым днем обретала силу и уверенность. В тот день, когда я сорвалась, с ожесточением вспоминая Колина, Сантина потянулась ко мне, приглашая в свои объятья, гладила по голове, утешала.
— Колин оборотень, он не мог остаться. Не мог противиться зову.
Я замолкла, пораженно глядя на женщину. Как такое может быть? Ничего не замечала.
— Он очень давно не оборачивался, волк в нем ослаб. Подчинился только зову других измененных.
Сантина поведала, что раньше, еще до того, как стал присматривать за «Жемчужиной» Колин служил в гарнизоне. Много лет. Однажды в горах нарвался на магическую ловушку, сильно опалил лапы и шкуру. Долго залечивал раны, в волчьем обличье даже ходить не мог. Сантина тогда жила в приграничной деревушке, отец ее был травник. Колин, первое время после ранения, жил в их доме, почти не вставал и Сантина за ним ухаживала. Быстро у них отношения завязались. Подружки удивлялись, что нашла красавица-хохотушка в немолодом угрюмом измененном. Сантина и сама не понимала, но стоило взглянуть ему в глаза, как тонула. Погружалась на самое дно. До дрожи по всему телу. А уж как дело до поцелуев дошло, так и вовсе пропала. Быстро свадьбу сыграли, сынок появился, обычный человек. Не унаследовал ничего от силы оборотней. Но это, и к лучшему. Всю силу потом Франко взял.
 
Колина от службы в гарнизоне освободили. Слаб был, волк в нем словно уснул. Жили в доме у Сантины. Больше никуда нельзя было уехать. Хотел стать травником, целебные растения собирал, мази готовил. Но не задалось. Люди боялись, не доверяли, знали, что измененный. Тяжело было. В то время в Лотариннии появилось семейство де Лоури с маленькими сыновьями. Подыскивали смотрителя за виллой. Наличие особых способностей приветствовалось, как позже узнал Колин, на свое удивление, принятый на работу. Основной обязанностью Колина, на тот момент, был присмотр за малюткой Брендоном.
— Вы с Колином истинные? — спросила я.
— Так вышло, я даже о таком не думала никогда, — Сантина смущенно улыбается, — редкая удача для оборотня встретить свою пару. Это великий дар.
— Неужели сразу влюбилась? — я пристально наблюдаю за Сантиной. Вижу, как она расцветает, вспоминая Колина.
— Можно сказать, что сразу. Истинные чувствуют друг друга, любовь и радость, страх и ненависть, все делят на двоих. Колин заразил меня своей любовью, никуда не деться.
— А я изначально Брендона ненавидела. Долго ко мне любовь шла, — зато потом накрыла, не вырвешься, добавляю мысленно.
— Ты просто разум слушала, а не сердце. Закрывалась от его чувств, так и вышло, что долго вы друг к другу дорожку искали. Не бойся, покажи ему, что любишь и сторицей к тебе вернется. — Сантина вздыхает, наверняка жалеет Брендона, тяжело ему было со мной.
Сейчас, сидя в жухлой траве, вспоминаю наш с Сантиной разговор. Нельзя думать о плохом, прочь дурные мысли. Припадаю к сухой, растрескавшейся земле, шепчу в след:
— Я знаю, ты вернешься любимый. Я буду ждать.
В конце осени, вместе с промозглым ветром в дом вернулся Колин. Неслышно появился на пороге кухни. Хромой. Опирался на грубо строганную трость. В изрядно поношенной одежде, но с сияющими от счастья глазами. Сантина, в спешке вытирая руки об передник, бросилась к нему в объятья.
— Вернулся, я как чувствовала, пироги затеяла, — Сантина прижалась к Колину, тиская и ощупывая его, продолжая бормотать, — худой то какой, одни косточки.
Я стояла в дверях, улыбалась, глядя на них. Такое счастье застыло в их глазах. Нежность. Не хотелось тревожить их в этот момент. На языке вертелся вопрос про Брендона. Как от там? Знает ли что-то Колин о его судьбе?
Вскоре Колин, благоухающий после ароматной ванны и вдоволь накормленный сытым обедом, сидел в гостиной, повествуя о своих приключениях. Все жильцы дома собрались вокруг мужчины, замерев и ловя каждое его слово. Притихли дети. Франко взобрался к дедушке на колени, с гордостью посматривая на других ребят.
Известие об отступлении варгов было принято с всеобщим ликованием.
— Не легко нам сначала было, — сокрушался Колин, — варги все сметали на своем пути, просачиваясь через кордоны. Много наших полегло. С прибытием королевских войск стало полегче, стали теснить варгов. Случилась новая напасть, измененные стали сходить с ума.
При этих словах раздался дружный женский вскрик. Наверняка многие припомнили появление оборотня в нашей гостиной.
— Уже все хорошо, дамы, — успокоительно проговорил Колин, — наш доблестный командир Брендон де Лоури в тяжелой схватке одолел мага, запретное колдовство рассеялось. Безумство оборотням больше не грозит.
Колин выразительно посмотрел на меня и я, не выдержав, спросила:
— И где сейчас доблестный Брендон де Лоури? Не собирается ли он вернуться домой?
— Надеюсь, что с ним все хорошо. С той битвы мы с ним больше не виделись, — Колин замялся, и я поняла, что он многое не договаривает.
— Знаете, что самое замечательное, что ускорило нашу победу, — Колин поднял в верх указательный палец, — со всей страны к нам стали стекаться оборотни. С запада и далеких северных земель. Все услышали наш зов. Конечно же не обошлось без присяги верности королю. Все были зачислены в королевское войско и сражались бок о бок с людьми. Говорят, после этого король обещал узаконить измененных, дать им равные с людьми права.