Винки

— «Да, о да, конечно, о да, естественно, — лихорадочно бормотал судья. — … Выражение вашего лица… — Его большая голова качалась из стороны в сторону, и его глаза метались под веками. — Позвольте заверить вас… Позвольте… Позвольте… Ваша честь, позвольте заверить вас…»
Главный следователь спрятал голову под подушку, сопя в темноте.
— Должны же они как-то расколоться! — еле слышно бормотал он.
К этому моменту мисс Винки и мисс Фуа допросили великое множество раз. Однако, несмотря на все угрозы и приманки, этот карликовый вдохновитель террористической организации не произнес ни слова, а лесбиянка продолжала плести свой сводящий с ума рассказ. «Их неплохо обучили», — размышлял детектив. Цепочка зловещих деяний этой парочки продолжала расти у него в уме, включая в себя различные преступления, каждое из которого было тщательно спланировано и совершено с целью особым образом уничтожить жизнь нации. Ночью их план представлялся ему особенно ясно.
— Да. Все сходится. Теперь понимаю! — сказал он вслух, будто дошел до этого впервые. На самом деле тайная организации была настолько огромна, настолько сложно организована, что ему приходилось убеждать себя в этом снова и снова, и каждый раз он был ошеломлен. Он упрямо смотрел в темноту, представляя, как преступник-карлик и его египетская сообщница нарушают все мыслимые законы цивилизованного общества. «Они думали, что не можем такое вообразить, — появилась у следователя мысль. — И в каком-то смысле, в этом и заключается их чертов гений. Но мы можем представить себе это. — Он сбросил с себя покрывала. — Что бы они ни придумали, мы можем представить себе это, даже если оно было бы в двадцать раз страшнее!»
Следователь перевернулся на другой бок и ударил по подушке. Пыль попала ему в ноздри. Нераскрытые преступления, накопившиеся за годы, начали наконец сплетаться в единую картину. Он принялся обдумывать, на представителей каких этнических групп необходимо устроить облаву; какого возраста будут эти люди; каких сотрудников телевидения и радио и высокопоставленных чиновников следует привлечь; каким агентам он бы мог доверить расследование тех сторон работы секретной организации, о которых стал задумываться лишь теперь…
— Да, да, нет, черт, нет, да, — шептал он, мысленно просматривая воображаемый список людей.
Но временами, как сейчас, например, ему казалось, что из темноты появляется странное лицо этого маленького террориста, с грустью глядящего на него, освещенного прожектором и загнанного; его бьет ветер, что идет от вертолета — и все же он на что-то надеется.
Детектив заставил себя вернуться к размышлениям о расследовании.
— Генеральный прокурор предоставил мне карт-бланш, — тренировался он для того, чтобы позже сказать это напуганной мисс Винки. — Карт-бланш, черт возьми. КАРТ-БЛАНШ!
— Мисс Винки, как ваш адвокат я обязан, я действительно должен настойчиво потребовать… действительно должен, — сказал Неудалый однажды утром. Он снова пытался вытянуть из медведя воспоминания о месяцах и днях, которые предшествовали аресту.
Винки лишь пожал плечами.
— Мисс Винки, я не могу, я просто не в состоянии помочь вам, мисс Винки, если вы не… — Он высморкался в платок «Клинекс», украшенный цветочным узором. — Как ваш адвокат, как ваш единственный защитник считаю своим долгом, действительно своим священным долгом, задавать подобные вопросы, мисс Винки, даже если они причиняют боль…
Медведь смотрел в пол. Он понимал, что ведет себя как ребенок, но казалось, он не может не вести себя так, как не может не чесаться каждую ночь.
— Хорошо, хорошо, гм, давайте, может быть, вернемся к началу, — вздохнул Неудалый. — Где, то есть в каком городе, вы родились?
Полнейшее невежество этого вопроса привело медведя в ярость, и он энергично покачал головой. Его не рождали, его создали. С какой стати он должен это объяснять?
— Так, значит, вы мне так и не ответите, где родились? — спросил Неудалый.
Медведь закатил глаза и вскинул вверх лапы, но затем Неудалый, видимо сильно разочаровавшись, пришел к верному ответу.
 
— Что ж, полагаю, вы хотите сказать, что вовсе не рождались?
Винки удивленно посмотрел на мужчину и кивнул головой.
— Гм, но что вы под этим подразумеваете?
Винки снова закатил глаза: он не мог понять, что бесило его больше — необходимость отвечать на эти глупые вопросы или то, что он появился на свет. Он начал имитировать, как резали материал ножницами, сшивали его, а потом он указал на себя жестом, смысл которого можно было расшифровать как «вуаля».
— Ножницы… Шитье… Вас сшили?.. — Неудалый положил свою ручку. Приглядываясь к медведю, видимо, впервые, его голубые глазенки расширились, и он удивленно втянул подбородок. — Ах, надо же, конечно, конечно, конечно, я так и знал. — Он вертел в руках ручку. — Я, гм, ну, тогда, ну, тогда… Где вас сделали?
Медведь не отвечал.
— Полагаю, в мастерской или на фабрике?
Винки кивнул головой еще раз, и Неудалый сделал запись.
— Отлично. И не могли бы вы мне сказать, где находилась эта мастерская?
Винки не удержался от того, чтобы не вспомнить это место. Однако, несмотря на свою яркость, этот образ ничем не помог Неудалому. Медведь пожал плечами. Как бы то ни было, какая была разница в том, где находилось это место?
— Не знает, — прошептал адвокат и сделал запись. — Угу… Так… Хорошо… И что же произошло потом? Может, я буду говорить названия, и тогда вы скажете, не говорят ли они вам о чем-либо? — Медведь вздохнул, но Неудалый не обратил на это внимания. Его голос стал удивительно тихим и спокойным. — Лондон, Рио-де-Жанейро, Пукипси, Бангкок, Чикаго…
Винки яростно закачал головой.
— Бангкок?
Медведь широко раскрыл глаза от разочарования.
— Чикаго?
Винки снова кивнул.
— И когда же это было?
Медведь отошел от него как можно дальше.
— Ах, очень давно, — сказал Неудалый.
Винки не желал ничего чувствовать, однако даже эти слова растопили его сердце, и воспоминания полились потоком.
— Должно быть, вы были очень молоды, когда жили там, — сказал адвокат.
Винки согласился, печально кивнув головой.
И таким способом, постепенно, в течение следующих нескольких дней, Неудалый смог в общих чертах отобразить жизнь медведя. Вскоре Винки не имел ничего против его вопросов, поскольку чем больше узнавал Неудалый, тем все более интересными становились вопросы. Этот человек оказался способным на поразительную внимательность и сочувствие. Под конец им начало казаться, что их умы работают как один.
— Когда вы испытываете желание что-то сделать, — спросил Неудалый, — нет ли у вас такого ощущения, что вы только что проснулись, или в вас начал бить фонтан, или вас освободили?
Винки указал на середину стола, желая сказать, что выбирает второй вариант.
— Может, как фонтан, — сказал Неудалый. — Понял. Поток воды или тонкая струя?
Медведь пожал плечами.
— Как сказать. Хорошо. А это похоже на поток воды с разноцветными пузырьками на солнце или темные подземные воды в пещере?
Винки указал вправо.
— Ах, пещера, — удовлетворенно промолвил Неудалый, записывая полученную информацию.
Среди нескольких новых прав, которых Винки удостоился на этой неделе, были и более продолжительные визиты к нему его адвоката. Начиная с понедельника на своем подносе на обед и ужин он обнаруживал то печенье с ореховым маслом, то кусочек замороженного пирожного, хотя и несвежего. Во вторник днем его привели во двор для тренировок, хотя вторник не был «его» днем, и в ту ночь даже лампа надето кроватью в камере погасла. Медведь на самом деле слал. Но самым странным было то, что и Винг, и Финч стали чрезвычайно вежливы.
— Мисс Винки, согласно приказу начальника тюрьмы я рад сообщить вам, что вы при сем освобождаетесь от одиночного заключения, — произнес помощник Финч с улыбкой, отпирая дверь камеры Винки в среду утром. — За примерное поведение.