Мы так не договаривались
Леора закончила печатать письмо, над которым работала последние полчаса. День получился долгим, насыщенным бурными эмоциями, выплескиваемыми уставшими, раздраженными сотрудниками, которые все пытались найти ответ на очередное из целой серии неудачных испытаний нового двигателя. Макс после ленча отвечал на беспрестанные телефонные звонки, беседовал с поставщиками, последними словами кляня малейшие отклонения в размерах, обнаруженные в комплектующих деталях.
В промежутке между телефонными звонками и непрерывным хлопаньем дверей, которые, казалось, только и делали, что выносили один скандал и пропускали другой, Леоре удалось загнать Макса в угол и заставить разобраться с почтой — то есть добиться того, что определенно не вышло ни у Эрнестины, ни у остальных ее предшественниц за все время их пребывания на посту.
Все сотрудники уже разошлись. В здании остались только они с Максом.
Офис Макса находился прямо напротив конструкторского бюро, возглавляемого Тео Хансоном. В фирме, помимо самой Леоры, работали еще только две женщины: чертежница и младший механик. Леора слабо улыбнулась, подписывая последнее отпечатанное письмо. Макс — странный мужчина. Он кричит и расточает комплименты без оглядки на пол.
— Мне нравится твоя улыбка, — произнес Макс, возникнув в проеме двери, разделяющей их кабинеты. Он не хотел напугать ее внезапным появлением. Уж слишком бурным был всплеск ее страха, чтобы его забыть или рисковать увидеть повторение.
Леора, взглянув через плечо, обнаружила Макса, внимательно наблюдающего за нею.
— Извини. Я не слышала, как открылась дверь. Ты что-то хотел?
С другой женщиной, намекни она ему только на возможность более личных отношений, он двинулся бы вперед семимильными шагами. Но это же Леора… Макс укоризненно посмотрел на нее:
— Ты в курсе, который час?
— Почти шесть. А что?
— Ты должна была напомнить мне, что рабочий день давно закончился. Сам я, когда работаю, о времени забываю. Иначе я запросто могу продержать тебя тут до завтрака.
Она улыбнулась, запечатывая последнее письмо:
— Ну уж нет. Если бы другой причины не нашлось, я бы сказала, что проголодалась.
Макс, оттолкнувшись от двери, подошел к ней и склонился над столом.
— Правда? — Он устоял против искушения прикоснуться к ней, пока вглядывался в ее лицо, выискивая признаки страха. И вздохнул с облегчением, не увидев ни потемневших глаз, ни побледневших щек. А улыбка у нее и в самом деле была чудесной. Она так и приглашала собеседника разделить с ней ее радость.
Леора подняла голову. Она все еще не могла привыкнуть к тому, каким высоким и мощным казался Макс вблизи. Он нависал над ней, напоминая могучий дуб в расцвете своих зрелых сил.
— Что правда?
Он не сдержал улыбки при виде ее искреннего недоумения.
— Неужели ты проголодалась? Я — так точно. И я по-прежнему терпеть не могу есть в одиночестве.
— Мне нужно домой, — пробормотала Леора, сама удивляясь, зачем она говорит неправду. Ей так понравился ленч. Своими остроумными замечаниями он то и дело заставлял ее смеяться. Может быть, при ближайшем знакомстве она сумела бы обнаружить у Макса кучу недостатков, но он обладал потрясающе точным и, на удивление, сострадательным взглядом на мир.
— Тебя кто-нибудь ждет?
Она, не задумываясь, покачала головой.
Макс не удивился охватившему его облегчению. Но ему лишь в эту секунду на ум пришел вопрос — что он, собственно, стал бы делать, окажись в ее жизни мужчина?
— Разве тебе нравится ужинать в одиночестве?
Леора опустила глаза, выигрывая время. Ужин всегда гораздо интимнее, чем ленч, он похож скорее на свидание. Когда она решилась взглянуть на него, ее снова охватили сомнения. Такому искушенному мужчине, как Макс, нужна была совсем другая женщина. Но как же силен соблазн попробовать!
Макс склонился ниже, осторожно взял ее за руку. Ее кожа была мягкой, нежной, тонкие пальчики доверчиво лежали на грубой, с рабочими мозолями ладони.
— Я понимаю, что, наверное, мало похож на тех мужчин, с которыми ты встречалась раньше, — внимательно следя за выражением ее лица, произнес он.
И опять его деликатность тронула ее, подобрав ключи к тайнам, которые она предпочла бы держать накрепко запертыми.
— Я ни с к-кем не вс-встречалась, — торопливо, спотыкаясь на словах, ответила она.
Макс уставился на нее, недоверчиво вскинув брови.
— Вообще? — переспросил он, когда наконец справился с удивлением.
Она замотала головой, чувствуя, как предательская краска снова подбирается к щекам. Чему удивляться? В наш век не существует способа изысканно объявить о том, что ты девственница и абсолютно несведуща в амурных играх.
— Но почему?
Леора сникла, совершенно сраженная его вопросом. Образ серой мышки стал ее второй натурой; она привыкла к тому, что ей уготовано место за кулисами, где-то на обочине жизни. А потому до этого момента ей и в голову не приходило, что Макс не замечает ее обыденности и неприметности.
— Никто не предлагал, — в конце концов искренне призналась она.
— Никогда? — Трудно поверить, но его брови, кажется, взметнулись еще выше.
Леора попыталась вырвать свою руку. Безуспешно. Ни единый мускул не дрогнул в его теле, но ее рука осталась на месте. Макс не желал заканчивать на этом разговор и оставлять вопрос в подвешенном состоянии.
— Никогда. Макс, посмотри на меня хорошенько. Я из тех женщин, которых мужчины приглашают, чтобы приглядеть за их котом или цветами на время отпуска, но уж никак не для того, чтобы развлекать остроумными беседами во время ужина в шикарном ресторане.
— Что за… — Макс прикусил язык, проглотив, по-видимому, совершенно не годившееся для ее ушей ругательство. — Ерунда какая — то, — буркнул он спустя мгновение, постаравшись облечь в приличную форму если не мысли свои, то хотя бы слова. — Котов я не выношу, и дома у меня один-единственный кактус, так что, уверяю тебя, твоя компания мне нужна не ради тех причин, которые ты назвала.
— У тебя наверняка есть приятельница.
— Хочешь сказать — партнерша?
Румянец Леоры на глазах потемнел.
— Макс!
— Да что тут такого, черт побери! Тебе ведь известно, чем могут заниматься мужчина и женщина.
— В теории, — выпалила она прежде, чем успела усомниться в разумности такого признания. Щеки ее из темно-розовых стали пунцовыми.
Несколько мгновений Макс лишь смотрел на нее каким-то пустым, ничего не выражающим взглядом. А потом на этом непроницаемом лице, как изображение на негативе, начало проявляться откровенное, извечное мужское удовлетворение.
— Батюшки, а я-то считал, что такие женщины давно исчезли в нашем обществе, которое живет под девизом: «Марш в постель после первого свидания, а там пусть все летит к чертям!»
Леора снова попыталась освободить руку.
— Пусти меня, Макс.
— Ни за что, моя сладкая.
— Не называй меня так!
— Почему? Ты единственная из всех известных мне женщин, кто заслуживает такого обращения. Вот уж кто действительно сладкий!
— Ф-фу! — Она негодующе скривилась. Его комплимент только ухудшил ей настроение.
Макс, рассмеявшись, выпрямился, обошел стол, не выпуская ее руки, и заставил подняться. Он боролся с овладевшим им желанием, вглядываясь в лицо Леоры и боясь увидеть выражение испуганного зверька, загнанного в ловушку, как уже случилось утром. Но на личике Леоры было написано лишь любопытство и тревожное ожидание.
— Обожаю сладкое. Тебе любой здесь подтвердит, что я ужасный сладкоежка.
Он незаметно вдохнул, впитывая дразнящий аромат, что словно бы струился вокруг нее. Этот запах напомнил ему о цветах, о теплых летних днях и вечерах, которые дышат покоем и тишиной. Ему хотелось прижать ее к себе. Все мужские инстинкты, объединившись против него, требовали своего. Даже эмоции, крайне редко бравшие верх над его разумом, сейчас тоже взбунтовались. Он безжалостно подавил этот мятеж. Пойти на поводу инстинкта — значило бы нанести непоправимый вред этому хрупкому созданию. Она такая робкая, такая беззащитная и доверчивая, словно ребенок. Он даже не представлял себе, как обращаться с такими женщинами, но он, черт его подери, обязательно научится! И начнет прямо сейчас.