Деньги пахнут кровью
–Так и сделаю,– улыбнулся я.
–До свидания, брат, я рад, что тебя нашёл!– Армянин порывисто обнял меня.– В пятницу в шесть я буду здесь. Поедем, перекусим в кафе, поговорим о жизни.
–Хорошо. Буду ждать тебя… Брат,– чуть неуверенно добавил я.
Ашот отстранился, махнул мне рукой, спрыгнул с площадки склада и быстро пошёл во дворы, где стоял рафик дяди.
Мгновение я провожал взглядом удаляющуюся спину знакомого, а потом развернулся и пружинистым шагом двинулся в подсобку. В помещении было прохладно и темновато. Лампочка, ввинченная в патрон, висящий на проводе, тускло освещала пространство.
Ваня с присоединившимся к нему коренастым смуглым Гришкой, похожим на цыгана, и полным здоровым Ромой сидели на ящиках и лениво перекидывались картами, играя в «дурака».
Сергей Владимирович разложил на колченогом растрескавшемся столе бутерброды, завернутые в полиэтиленовый пакет, баночку с огурцами, выставил початую бутылку «Посольской» с гранёным стаканом и готовился к перекусу.
–Будешь?– предложил он, увидев мой взгляд.– Этим обормотам я предлагал, но они решили в картишки покатать.
–Нет, спасибо,– отказался я.– Спросить хочу у вас кое-что. Можно?
–Чего выкаешь, как баре?– проворчал бригадир.– На «ты» обращайся, здесь все свои. Спрашивай, чего хотел.
–Сергей Владимирович, а почему все начальники секций и даже замдиректора с вами и нами так сюсюкаются, разговаривают уважительно? Макароныч вообще чуть не расплакался, когда вас просил бутылки из ящиков не брать. Они всё-таки начальство, а мы – люди маленькие, подчинённые.
–Эх, Мишка,– усмехнулся Сергей Владимирович.– Сразу видно, что ты человек новый и специфики нашей профессии не знаешь. Запомни, никому из этого, так называемого начальства с грузчиками ссориться нельзя.
Он неторопливо взялся за бутылку, набулькал в стакан прозрачную жидкость, поднял его, направив на свет, даже глаз прищурил, рассматривая водку, а потом неожиданно резко опрокинул её в рот. Крякнул, утерся рукавом, захрустел огурчиком и довольно посмотрел на меня.
–А почему им нельзя с нами ссориться?– невинно поинтересовался я. В принципе у меня имелись соображения по этому поводу, но захотелось послушать аксакала.
–А потому,– раскрасневшийся от выпивки бригадир назидательно поднял указательный палец вверх,– что это чревато большими неприятностями для любого начальника. Есть такой интересный документ «Нормы естественной убыли товаров», а там подраздел «потери от боя тары». Так вот, они измеряются исходя из вида спиртных напитков, расстояния, на которое их пришлось перевозить, и некоторых других факторов.
Вот наорёт на меня Макароныч, а я возьми и урони пару ящиков коньяка. Бутылки вдребезги. Ко мне какие претензии? Скажу, тара слабая, плохо держит или ещё что-то. А потом Макароныча будут иметь во все дыры, потому что лимит боя превышен. И придётся ему из своего кармана за разбитые бутылки платить. И что он со мною сделает? Да ничего. Может попытаться заместителю директора пожаловаться. Но если я наглеть не буду, ничем плохим для меня это не окончится.
А теперь другой случай представим. Мы с тобою аккуратно выгружаем бухло, переносим его так, чтобы ничего не разбить. Образуется излишек, который можно продать налево, а деньги поделить и нам чуток отстегнуть.
Посмотрим с иной стороны. Через нас каждая крупная левая операция проходит. Мы отгружаем товар с чёрного входа всем постоянным покупателям и знаем их в лицо. Теперь представь, обидят грузчика, уволят с чёрной меткой. А он возьми и пойди в ОБХСС да заяви: «Не могу молчать, руководство воровало и продавало товары налево в огромных количествах, я возмутился, и меня уволили». А если ещё нескольких клиентов назовёт и номера их машин, крупные неприятности всем гарантированы. Понимаешь?
И еще один момент. Вот обидели нас, не рассчитались или не дали водки, понравившийся пиджак или ещё что-то. А потом прибегают и просят: «Нужно машину загрузить быстро». Мы, конечно, не отказываемся. Но и не торопимся. Один человек в туалет побежит, другой отойдет куда-то, третий на перекур отправится. А клиент нервничает, злится, ругаться начинает. В следующий раз он сто раз подумает, стоит ли к нам приезжать или, может, в другое место поехать. А заведующий секцией и директор потеряют покупателя и левые деньги.
Понял теперь, почему с нами стараются не ссориться?
–Понял,– улыбнулся я.
–Вот поэтому мы, грузчики, можем и бухла бесплатно взять, и отрез ткани безвозмездно для жены выбрать, и мебель за символические деньги купить, как бракованную. И никто нам не откажет,– ухмыльнулся бригадир.
–А ещё можно знакомым что-то по блату доставать,– продолжил я.– Вон Ванька периодически конфеты с гастрономического отдела друзьям таскает, а Рома четыре пары чехословацких кроссовок взял и продал втридорога, сам хвастался. Магазину вернул небольшую сумму, а сам на голом месте бабки поднял.
–Молодец,– улыбнулся седой.– Ты уже вникать в нашу профессию начинаешь. Вижу, будет с тебя толк. Я тебе по секрету скажу, иной грузчик у нас в Москве лучше, чем профессор зарабатывает.
–Понятно. Есть куда стремиться,– восторженно поддерживаю мнение бригадира.
Сергей Владимирович прищуривается, с подозрением рассматривая меня. Делаю невинное лицо, и седой успокаивается.
–Вот именно,– поднимает он палец вверх.
–Ребята,– в подсобке появляется Мила, миниатюрная продавщица парфюмерного отдела.– Там машина с туалетной водой и духами приехала, надо разгрузить на наш склад. Алла Петровна попросила, чтобы вы поторопились. Шофёр опоздал, раздраженный очень. Можете себе взять пару флаконов, главное, быстро всё сделайте.
–Раз надо, сейчас придём,– вздохнул бригадир,– пошли парни.
* * *
Домой я возвращался усталым и довольным. В карманах лежали «нечестно заработанные» две пятерки и десятка, в сумке, кроме пустой посуды с остатками обеда – бутылка «Кагора» и туалетная вода «Красная Москва». В наборе ещё духи были, но их забрал бригадир по праву старшего.
Дома быстро перекусил яичницей с парой кусков колбасы, оставшейся в холодильнике, запил трапезу чаем и пошёл к себе в комнату. Повалялся полчасика, отдыхая от рабочего дня и прислушиваясь к ощущениям тела. Мышцы немного ныли с непривычки, но в целом всё было нормально. Вздохнул и пошёл переодеваться для пробежки.
Когда вышел из подъезда, на город чернильной кляксой опустилась вечерняя тьма. Но тёплый, жёлтый свет фонарей развеивал мглу, даря ощущение уюта и покоя. Кроссовки негромко шлёпали по асфальту. Чуть остывший от жары прохладный воздух бодрил. Не обращая внимания на взгляды окружающих, я бежал трусцой, разрабатывая дыхалку и думая о своих проблемах.
В пятницу должна пройти встреча с Ашотом. Парень произвел на меня хорошее впечатление, но я ничего не помнил и не знал о нём. И даже не представлял, о чём говорить с новоявленным «братом».