Кто хочет процветать (СИ)

«Где, где взять лазоревые мысли?..» — повторяла она, потеряв смысл самой фразы.
* * *
Она вышла на улицу и побрела, не разбирая пути. Яркие огни фонарей, золотистая дымка подсветок — все это было уже не для нее. Ей только что сказали, что ее скоро не будет. Дали на умирание год, по истечении которого она перестанет быть Астровой… Уверенной, красивой, загадочной, талантливой… Вновь выползет из ее «я» мышка Полынникова, которая безропотно будет подбирать крохи, бросаемые ей судьбой; целыми днями сидеть в какой-нибудь конторе, а вечерами перед телевизором. День за окном будет сменять ночь, искрящаяся огнями, полная жизни, но это уже будет не для нее. Она потушит свет и ляжет спать…
Вера лишний раз убедилась в своей недальновидности. Пришел успех, и надо было задуматься, как следует поступить, если он уйдет. Некоторые, например, так называемые писательницы, заранее подготавливают себе предлог, чтобы объяснить свой уход из литературы. Они сразу, с самого начала, объявляют, что стали писать как бы не сами, а по наитию сверху. Они-де всего лишь приемники — получают информацию и выдают. Этакий золотой дождь проливается на них и выходит через кончики пальцев, которые либо держат ручку, либо стучат по клавиатуре. Всякий раз у Веры при этом возникал вопрос: «Какое же Провидение может передавать такую скудоумную информацию?..» Но тем не менее достойный уход из литературы обеспечен: «Увы!.. Связь с информационным полем так же внезапно прервалась, как и появилась. Я одарила мир интересными сюжетами, где порадовала, где заставила пролить светлые слезы… Этим счастлива».
Вера остановилась перед яркой витриной. «Куда идти? Домой — страшно!» Там только эхо ответит на ее сетования. Мать живет с сестрой в Петербурге. Занята внуками и плетением замысловатых историй, которые рассказывает зятю, чтобы объяснить очередной загул дочери. «Куда? Любовники — они же только по расписанию. Да и разве пожалуешься, что тебя выбили из обоймы. Им только успех интересен…»
Вера достала сотовый и позвонила Ксении.
— Ты знаешь, что мне сегодня сказала Милена? — спросила, не поздоровавшись.
После продолжительного молчания Ксения ответила:
— Значит, все-таки решила так!
— Ты знала?
— Я отговаривала!
— Мне плохо!
— Приезжай!
Гостиную неярко освещали матовые бра в форме квадратов. Вера упала в мягкое, расплывшееся под ней кожаное кресло и попросила виски.
— Тошно!
— Не понимаю я Милену, — пожала плечами Ксения, — жестко закручивает гайки в своем бизнесе. Как бы не лопнул. — Она села на подушку, лежавшую на полу. — Я ей говорила, объясняла, доказывала с цифрами, что ты можешь приносить прибыль, даже уйдя из литературного ширпотреба. У тебя потенциал!.. Но Милена уперлась. Только о Скоковой думает. Хочет всю страну ее книгами обложить. Иногда мне кажется, что она таким образом мечтает подчинить себе всех посредственно мыслящих читателей. Может, она в депутаты надумала баллотироваться и ей нужны голоса? А Скокова — идеальный агитатор. Скажет все, что пожелаете.
Услышав чьи-то шаги, Вера подняла голову и растерянным взглядом обвела гостиную.
— Ты не одна?
Ксения успокаивающе махнула рукой.
— Это мой друг. Не бойся. Свой человек.
«Свой человек!.. Какое это счастье, когда можно так сказать».
— А у меня никого нет… — не сдержала прерывистого вздоха Астрова.
Брови Ксении, сойдясь у переносицы, приподнялись, лицо стало просящим.
— Верочка, не отчаивайся! Что-нибудь придумаем… Кстати, познакомьтесь! — заметив, что в комнату вошел ее друг, сказала она: — Ладимир Новгородцев, актер, бард.
Ладимир поцеловал Вере руку.
— Я не владею миром, я в ладу с ним. Что, поверьте, не намного проще.
Новгородцев посмотрел на женщин и, поняв, что он лишний, устроился в угловом кресле. Положил на живот гитару и стал тихо перебирать струны.
— Ксения, посоветуй, что можно сделать? — упавшим голосом попросила Вера.
Ксения подошла к стойке бара, включила свет и занялась приготовлением коктейлей.
 
— Честно скажу, не знаю. И я, и Олег, мы были за тебя горой. Но Милена почему-то уперлась и, главное, не желает просто отпустить тебя. Ей обязательно надо, чтобы ты ушла из издательского бизнеса и никогда больше в нем не появлялась. Вероятно, не хочет в случае твоего успеха локти кусать. А там кто ее разберет, хоть она и моя двоюродная сестра. Может, ей нравится вот так манипулировать людьми. Наслаждаться своей властью. Ведь Станислав Михайлович тоже был таким — сильным, суровым, безжалостным. Царство ему небесное, конечно.
Ладимир замурлыкал что-то в своем углу, превратив простой перебор струн в красивую мелодию.
— Иди к нам, Ладик, спой! — позвала его Ксения.
Он послушно перебрался на диван. Ксения подала коктейль.
Вера залпом выпила свой бокал, и ей показалось, что в мыслях забрезжил лазоревый свет.
— Мы с тобой, Вера, не такие, как Милена. Рассуждать, как следует поступить, мы можем, но вот поступить так, как следует, духу не хватает… — развела руками Ксения.
— А отчего не хватает, как думаешь? — хмелея, спросила Вера.
— А это кому как отпущено, — пропел Ладимир.
— А как узнать? — повернула она к нему голову.
— Так человек сам должен чувствовать.
Вера, пьяно повизгивая, расхохоталась:
— А чувства бывают обманчивыми. Вот, кажется, любишь человека до беспредельности… А потом… пух! Полгода прошло, и беспредельность петлей на шее повисла. Так как же узнать, а? — сощурила она глаза.
— Когда очень захочешь, узнаешь!
— А я очень, очень хочу! — настаивала Вера и вдруг почувствовала, что плачет. Растерялась, хотела скрыть слезы, вдохнула побольше воздуха и вообще разрыдалась.
— Мерзко. Мерзко… — стонала между рыданиями. — Какой день, сволочь, испортила! Какой день!.. Я-то, Ксюша, думала, что я Астрова, а она меня!.. Деньги, говорит, вложите выгодно. А какие у меня деньги? Я ведь все потратила! Ничего же не было: ни квартиры нормальной, ни компьютера, ни машины, ни одежды, ни колечка приличного… Ой, как тяжело! Как тяжело! Вы уж меня простите. Пришла, разревелась…
Ксения похлопывала ее по спине, Ладимир налил в стакан воды и набросал в него льда.
— Выпей! — протянул Вере. — Вот видишь, думала про себя одно, а вышло — другое.
Вера всхлипнула и послушно закивала.
Как она возвращалась домой, помнила смутно. Ее усадили в такси. Потом улицы, улицы… И сразу кровать.
  
ГЛАВА 13
 
Сергей вертел в руках алый пригласительный билет с щедро рассыпанными по нему золотыми звездами и мучительно размышлял, стоит ли идти на этот карнавал? Он подошел к зеркалу, приложил к лицу черную бархатную маску и усмехнулся: «Мистер Икс! Черт возьми, Тина дает мне шанс. Отчего не воспользоваться? Можно и нужно, но…» Он со вздохом отбросил маску.
Внутренняя опустошенность, душевная вялость, усталость, перешедшая в безразличие, подавили в нем все стремления. Он жил. Просто жил как живется. Работа устраивала. С его талантом создавать новые этикетки было пустяшным делом. Мог бы зарабатывать больше, но для этого надо было хоть немного посуетиться, не делать вид, что не замечаешь, когда расторопный коллега ворует твои разработки и получает за них денежные поощрения.
Оказалось, как понял Сергей, все эти сказки о спящих царевнах, заколдованных богатырях — не такие уж небылицы. Околдовала его какая-то сила. Живет он будто во сне. И хочет сбросить коварное оцепенение, поднимает руки, а они вязнут в густом тумане… И мозг точно паутиной покрыт…
Сергей снял смокинг и прилег на диван. «Лучше высплюсь!» Но тут вспомнилась Валентина. Сияющая, радостная, окутанная сладковатой дымкой духов. Захотелось ее увидеть. Вскочил, вновь надел смокинг, освежил лицо туалетной водой и вышел на улицу. Снежинки беспорядочно падали на асфальт и таяли.
«Почему они так стремятся коснуться земли? — подумал Сергей. — Обгоняют друг друга, толкаются. Наверное, хотят получше место занять, но вместо этого из пушистой звездочки тут же превращаются в безличное мокрое пятно. Как глупо!.. А ведь завораживающее зрелище — чужая глупость, — усмехался он, глядя на снежинки. Подставил ладонь, и они вмиг покрыли ее пушистым кружевом, которое почти в тот же миг превратилось в холодную влагу. — Вот и я тоже собираюсь совершить очередную глупость под названием «Жить полной жизнью». Зачем?.. К чему?.. Но ведь завораживает, когда смотришь на других…»