Филе из палтуса

После чего проковылял обратно к своему креслу, развернул голландскую газету, засунул в рот сигару и предоставил меня самому себе. Я бродил по лавке, рассматривая красивых змей, пока не застыл в восхищении перед террариумом с ярко-зелеными игуанами, которым сережки и прочие кожные выросты придавали сходство со сказочным драконом. Поглядев на часы, я с ужасом обнаружил, что задержался сверх положенного на целых полчаса. А потому схватил свою коробку с черепашками, попрощался с мистером Ван ден Готом и поспешил на автобус.
В спешке я, увы, не обратил внимания на то, что от влажного мха, которым мистер Ван ден Гот выложил коробку, дно ее успело промокнуть, пока я любовался его товаром. В итоге, когда я поднялся в автобусе на второй ярус и уже приготовился сесть, дно вывалилось и на пол обрушился каскад черепашек.
Мне повезло, что на этом ярусе кроме меня был только еще один пассажир
— по-военному подтянутый, стройный седоусый мужчина с моноклем, в безукоризненного покроя грубошерстном костюме и мягкой шляпе. В петлице рдела гвоздика, в руке он держал ротанговую трость с серебряным набалдашником. Я лихорадочно ползал по полу, отлавливая черепашек, но эти малютки способны при желании двигаться с невероятной скоростью, и численное превосходство явно было на их стороне. Внезапно одна черепашка помчалась по центральному проходу и наткнулась на ногу мужчины с моноклем. Почувствовав, что кто-то царапает его начищенный башмак, он посмотрел вниз. Ну все, подумал я, жди неприятностей! Мужчина поправил монокль и уставился на малютку, которая силилась взобраться на носок башмака.
— Боже мой! — воскликнул мужчина. — Расписная черепашка! Хриземис пикта! Сто лет не видел!
Он повернул голову в поисках источника, откуда возникла крохотная рептилия, и узрел меня, ползающего в окружении разбегающихся во все стороны черепашек.
— Ха! — воскликнул он. — Эта малютка — твоя?
— Да, сэр, — признался я. — Извините, ради Бога, у моей коробки вывалилось дно.
— Видит Бог, тебе не повезло? — Э… да… есть немного.
Он подобрал черепашонка, который успел-таки вскарабкаться на его башмак, и направился ко мне.
— Держи, — сказал он. — И давай я помогу тебе. Перекрою пути дезертирам.
— Вы очень любезны, — отозвался я. Он опустился на четвереньки по моему примеру, и мы стали вместе ловить разбежавшихся по полу автобуса черепашек.
— Ату его! — восклицал он то и дело. — Вон тот проказник юркнул под сиденье.
А когда одна черепашка устремилась прямо на него, он прицелился тростью и крикнул:
— Бабах! Назад, сэр, иначе вам не поздоровится!
Минут за пятнадцать нам удалось наконец вернуть всех черепашек в коробку, и я кое-как залатал ее носовым платком.
— Большое спасибо, сэр, — сказал я. — Боюсь, вы испачкали брюки.
— И не жалею, — отозвался он, — нисколько не жалею. Давно уже не доводилось так охотиться. Поправив монокль, он воззрился на меня. — А теперь скажи — для чего у тебя полная коробка черепашек?
— Я… я работаю в зоомагазине и вот только что забрал их у оптовика.
— Понятно. Ты не против, если я сяду поблизости и мы поболтаем?
— Нет, сэр, — ответил я, — конечно, не против. Он опустился на сиденье напротив, поставил трость между коленями, оперся подбородком на набалдашник и задумчиво посмотрел на меня.
— Зоомагазин, говоришь? Гм-м-м. Ты любишь животных?
— Да, очень люблю. Больше всего на свете.
— Гм-м-м. А что еще есть в этой вашей лавке? — спросил он.
В его голосе звучал искренний интерес, и я рассказал ему, чем богат наш магазин, рассказал про мистера Ромилли и уже был готов изложить историю мистера Белоу, однако воздержался, поскольку дал клятву хранить секрет. Когда мы доехали до моей остановки, я поднялся с сиденья.
— Простите, сэр, — сказал я, — но мне тут выходить.
— Ха, — произнес он. — Ха. И мне тоже. Мне тоже.
Было совершенно ясно, что это вовсе не его остановка, просто ему хочется еще поговорить со мной. Мы спустились на тротуар. Благодаря довольно свободному и эксцентричному воспитанию, я вполне представлял себе коварные уловки гомосексуалистов. Знал, например, что даже джентльмены с моноклем и военной выправкой бывают не без греха, и то обстоятельство, что он вышел из автобуса не на своей остановке, настроило меня не в его пользу. Я решил быть настороже.
— Ну, и где тут твой зоомагазин? — спросил он, вращая трость двумя пальцами.
— Да вон он, сэр.
— Ага, так я пойду с тобой вместе. Он зашагал по тротуару, разглядывая витрины магазинов.
— Скажи-ка, — заговорил он, — чем ты занимаешься в свободное время?
— О, я хожу в зоопарк, в кино, в музеи и так далее. — А в Музее наук бываешь? Там, где всякие действующие модели и другие экспонаты?
— Мне очень нравится этот музей, — ответил я. — Нравятся модели.
— В самом деле? Точно? — Он уставился на меня через монокль. — Стало быть, тебе нравится играть?
— Играть? Пожалуй, это слово подходит.
— Ага, — произнес он.
Мы остановились у двери «Аквариума».
— Вы уж извините меня, сэр, — сказал я. — Я… я и так уже опаздываю.
— Догадываюсь… Догадываюсь.
Он достал бумажник и извлек из него визитную карточку.
— Вот моя фамилия и адрес. Если надумаешь навестить меня как-нибудь вечером, поиграем вместе.
— Большое… большое спасибо, сэр, — ответил я, прижимаясь к стене спиной.
— Не за что. Итак, буду ждать тебя. Можешь не звонить заранее… просто приходи. Я всегда дома. Любое время после шести.
И он удалился, по-военному чеканя шаг. Ни малейшего намека на жеманность и женоподобие, но я был не настолько целомудрен, чтобы не знать, что не только эти черты отличают гомосексуалиста. Засунув в карман визитную карточку, я вошел в магазин.
— Где ты пропадаешь, озорник? — спросил мистер Ромилли.
— Извините за опоздание, — ответил я. — Но… но у меня… приключился несчастный случай в автобусе. У коробки вывалилось дно, и все черепашки высыпались, и хотя один полковник вызвался помочь мне поймать их, все же получилась задержка. Извините меня, мистер Ромилли, прошу вас.
— Ладно, все в порядке, — отозвался он. — Сегодня к нам заходило мало народу… совсем мало. Я уже приготовил аквариум, так что можешь поместить их туда.