Между нами никаких секретов

— Нет, — серьёзно сказал он, пытаясь скрыть свой внезапный гнев.
— Но мне до чёртиков нравятся твои татуировки, — мяукнула она с недовольной и угрюмой гримасой маленькой девочки, у которой только что вырвали любимую игрушку.
— Мелани, это нет, — ответил Матиас ледяным тоном, который не допускал возражений. Потом отодвинул женщину в сторону, и подтолкнул туда, куда она в конечном итоге всё равно бы добралась. Матиас закрыл глаза, и прижал её к своему паху.
— Соси хорошо. Сделай его твёрдым, — приказал он, и Мелани с готовностью повиновалась. Она начала лизать, сосать, ласкать, всё больше и больше разочаровываясь в его, почти несуществующей реакции. Матиас знал, скоро это станет её раздражать. Не в его интересах было злить или разочаровывать женщину. Мелани являлась одной из его лучших клиенток и предоставляла ему много работы. Благодаря ей и её авантюрному духу за несколько ночей Матиас заработал головокружительные суммы. Она была одной из немногих, кто покупала его время на много часов подряд и иногда приводила с собой подругу, удваивая мужчине доход.
Он попытался сосредоточиться на приятном ощущении от тёплого и способного языка, но безрезультатно. До тех пор, пока постепенно в его уме не сформировался образ женщины. На миг он испугался, что это Грейс, отчего почувствовал себя плохо. Он бы этого не пережил, ни в тот момент, когда голова чужой женщины находилась у него между ног. Но потом понял: образ принадлежал другой. Он не сразу её узнал, поскольку думал об автономном создании своей бедной психики, доведенной до крайности. Но затем картинка стала чёткой. Образ принадлежал одной из девушек на ресепшене. Самой молодой из двух. Сдержанная брюнетка с нежным взглядом. Она часто ему встречалась, и Матиас всегда старался на неё не смотреть именно из-за странного эффекта, который девушка на него оказывала. Ощущения, с которых предпочитал немедленно соскальзывать, и которые он методично игнорировал.
С момента, когда он овдовел, Матиас не встретил ни одной женщины, способной пробудить его интерес, но эта девушка, напротив, сразу привлекла его внимание. Она всегда была деликатной и вежливой, и никогда не смотрела на него похотливыми глазами, как позволяли себе её коллеги или все окружающие женщины в целом. Она одаривала его застенчивыми улыбками и добрыми взглядами, а её глаза, казалось, скрывали какую-то подавленную печаль. Матиас вспомнил, что видел её вечером в баре, вероятно, после окончания смены, поскольку на ней была одета кожаная куртка, а не обычный тёмно-синий пиджак. Он скрытно за ней наблюдал. Заметил красивые длинные волосы, которые обычно она убирала в тугой шиньон или конский хвост, тёмные глаза, бледную и нежную кожу, её аромат чистоты. Эта девушка интриговала и нравилась ему. И этот факт инстинктивно его пугал.
Её звали Скарлетт, и именно она представлялась сейчас Матиасу склонённой между его открытых бёдер. Он фантазировал о её мягких и сочных губах на себе, и представлял её тёмные глаза, фиксирующие его взгляд, пока чувствовал, как губы Мелани обхватывали член, который становился всё более твёрдым. И через несколько минут ему больше не нужно было прикладывать усилия, чтобы наслаждаться этой прекрасной работой рта и языка. Достаточно было держать веки закрытыми и продолжать думать о ней. Впервые после смерти Грейс он действительно наслаждался. Его охватило самое сильное удовольствие, которое Матиас мог вспомнить за годы работы, а проклятия, которые сопровождали последние грубые толчки бёдер, вылетали без какого-либо контроля с его стороны. Они перемешивались с произнесённым шёпотом именем, которое обжигало его язык. Скарлетт.
Встав под душ, Матиас снова вспомнил этот интенсивный момент, и почувствовал себя плохо. Он не хотел другую женщину, даже в фантазиях, а эта брюнетка прокралась под его кожу. Он почувствовал сильное иррациональное негодование по отношению к ней, ощущение, которое раздражая, сопровождало его ещё в течение нескольких дней.
С этой ночи, всякий раз, когда он встречал девушку за стойкой ресепшен, говорил с ней холодно, а в некоторых случаях становился явно грубым и высокомерным. Матиас принял решение относиться к ней с постоянной утончённой грубостью.
 
Если он должен был к ней обратиться, то пытался смотреть на девушку с раздражением, говорил с ней высокомерным тоном, и не отвечал на её вежливые приветствия. Когда у него появлялась возможность, Матиас позволял себе шептать в её адрес нелестные комментарии. Как будто он действительно не мог её терпеть, словно презирал всё в этой молодой женщине.
Скарлетт не сразу поняла, что происходит. В течение нескольких недель Матиас относился к ней по-доброму, так же, как он обращался со всеми работниками в отеле. Поэтому она задавалась вопросом, что сделала неправильно, или возможно, случайно его обидела. Но, как она ни старалась, ничто не приходило ей на ум.
Каждое жестокое слово, каждый его обесценивающий взгляд ранили её, как маленький удар ножом, заставляя себя чувствовать более робкой и неуверенной. В итоге, она даже не могла больше смотреть ему в глаза из-за страха вызвать раздражающую или агрессивную реакцию.
Однако понемногу, такое изменение отношения породило у неё что-то вроде обиды, спекулируя на том, что она стала жертвой. Скарлетт не осмеливалась жаловаться ни на клиента, ни на менеджера, поэтому просто проглотила свою гордость, продолжая улыбаться и работать профессионально.
Но девушка волновалась, потому что чувствовала — она долго не сможет сопротивляться такому жестокому и неоправданному обращению. Боялась, что рано или поздно её терпение закончится, и ситуация приведёт к первому в карьере столкновению с клиентом.
Поэтому она попыталась найти решение, которое предоставило бы ей возможность не подвергаться вновь его жестокому обращению и в то же время не позволяло вести себя непрофессионально, подвергая риску свою работу.
Когда Скарлетт видела, что мужчина приближается, она притворялась занятой в терминале или по телефону, а когда он грубо к ней обращался — улыбалась в ответ, скрывая свою неловкость.
Наконец, она утешала саму себя, повторяя, что Кроуфорд не останется в этом отеле навсегда, и рано или поздно съедет, освободив её от одержимости и смущения.
В течение нескольких недель Скарлетт удавалось справляться с испытываемым раздражением, когда мужчина стоял напротив. Она практически поддалась заблуждению, что сможет выдержать и сумела достигнуть контроля над своими смешанными чувствами. Но затем наступил день, когда всё спокойствие и доброжелательность, которые она вложила в то, чтобы не создавать проблемы, уступили место спрятанным разочарованию и гневу.
Это случилось июньским утром. Она была вынуждена работать долгую двенадцатичасовую смену из-за противной вирусной эпидемии, которая подкосила коллег. Скарлетт пришлось заступить в ночную смену, чего обычно не случалось, поскольку руководство предпочитало использовать мужской персонал в эти долгие, медленные часы. Было девять часов утра, и она знала, что смена закончится только во время обеда. Скарлетт была измотана, и всё же, как всегда, старательно выполняла свою работу. На её лице отражались проведенные без сна часы, но не настолько, чтобы оно выглядело неряшливо или неопрятно.
Когда она увидела, как вошёл Матиас, свежий как роза, то её тёмное настроение стало чёрным. Возможно, омрачённая в этот момент усталостью она подумала, что мужчина, на самом деле, больше не причинит ей боль или страх. Он был молод, уверен в себе и привлекателен. Зарабатывал много денег, занимаясь сексом с очень богатыми женщинами, и спустя несколько часов приносил домой то, что она зарабатывала за месяц честной работы. Выглядел всегда отдохнувшим, с ухоженной и гладкой кожей; ездил на роскошной машине, и кто знает, в какой прекрасной квартире он жил. И всё же ему хватало смелости задирать нос и с высокомерным отрешением относиться к честной, непорочной девушке, которая разрывалась на части пытаясь содержать себя, и экономила каждый цент, чтобы поступить в университет.