Позолота

– Подождите! Темница? – крикнула она. – Не мог он такого сказать!
– Почему же не мог? Его Мрачность не отличается добротой, – заявил призрак, не ослабляя хватку. Он протащил ее по узкому коридору, остановился перед дверью, за которой начиналась крутая винтовая лестница, и посмотрел на девушку. – Сама пойдешь или мне тебя тащить? Предупреждаю, ступеньки могут оказаться коварными.
Глубоко вздохнув, Серильда поглядела вниз, на ступени, уходившие в темноту. Голова у нее шла кругом от всего, что сказал Эрлкинг. Ее голова. Голова ее отца. Испытание. Темница. Покачнувшись, она упала бы, если бы призрак не придержал ее за локоть.
– Я пойду сама, – прошептала бедняжка.
– Очень убедительно, – буркнул призрак, но все же выпустил ее руку. Он взял один из факелов, висевших на стене, и стал спускаться.
Серильда посмотрела назад, в коридор. Она была уверена, что найдет путь назад, и вокруг никого не было. Может быть, это шанс, и удастся сбежать?
– Не забывай, кто владеет этим замком, – подал голос призрак. – Если сбежишь, он будет только рад устроить охоту.
Сглотнув, Серильда опять повернулась к двери. В животе тяжелым камнем лежал страх, но призрак продолжал спускаться, и она последовала за ним. Чтобы не оступиться и не потерять равновесия на крутых, узких ступенях, одной рукой она держалась за стену.
Вниз.
И еще, и снова вниз.
Должно быть, они уже глубоко под землей, где-то на уровне древнего фундамента замка. Возможно, даже ниже поверхности озера.
Они достигли самого нижнего уровня и прошли в открытые решетчатые ворота. Увидев ряд тяжелых, укрепленных железом деревянных дверей вдоль правой стены, Серильда вздрогнула.
Двери темниц. Серильда вытянула шею и, заглядывая в смотровые оконца, мельком увидела кандалы и цепи, свисающие с потолка, но не смогла рассмотреть, есть ли там узники. Она старалась не задумываться о том, не предстоит ли ей разделить их судьбу. Она не слышала ни стонов, ни плача, ни других звуков, которые должны были издавать замученные и голодные узники. Вероятно, камеры пустовали. Или узники давно были мертвы. Единственными пленниками Эрлкинга, о которых она слышала, были дети, которых он дарил когда-то Перхте, но их ведь не держали в темницах. О, и еще заблудившиеся путники, которых увлекала за собой Дикая Охота во время своих безумных вылазок – хотя их чаще оставляли умирать на обочине дороги, а не увозили в замок.
Она никогда не слышала, чтобы Эрлкинг держал людей взаперти в подземельях. Но, с другой стороны, возможно, никого не осталось в живых, чтобы поведать об этом.
– Ну-ка, прекрати, – одернула она себя шепотом. Кучер услышал и оглянулся.
– Извините, – пробормотала она. – Это я не вам.
Тут ее внимание привлекло маленькое создание, которое стрелой пронеслось вдоль коридора и скрылось в норке у самого пола. Крыса. Просто прекрасно.
А потом она почувствовала что-то необычное. В воздухе появился новый запах – сладковатый, знакомый и совершенно неожиданный в этом затхлом воздухе.
– Сюда.
Призрак указал на приоткрытую дверь. Серильда заколебалась. Вот оно… Она станет пленницей Эрлкинга, ее заточат в ужасной сырой темнице. Оставят одну. Она будет страдать от голода, сгинет здесь, уйдет в небытие. Или просидит тут до утра, а потом ей отрубят голову, сделают чучело и повесят в пиршественном зале. А вдруг, подумала Серильда, она станет привидением и будет бродить по холодным темным коридорам? Возможно, король этого и хочет – еще одну служанку для своей мертвой свиты.
Она посмотрела на призрака с долотом в глазу. Сможет ли она одолеть его? А что, если втолкнуть его в камеру и запереть дверь, а затем спрятаться где-нибудь, пока не подвернется шанс улизнуть?..
Призрак улыбнулся в ответ.
– Я уже мертв.
– Я и не думала вас убивать.
– Неисправимая лгунья.
Серильда наморщила нос.
– Входи же. Ты только зря теряешь время.
– Какие тут все нетерпеливые, – проворчала она, проскользнув мимо него. – Разве у тебя впереди не вечность?
– У меня да, – согласился тот. – А у тебя времени только до рассвета.
 
Серильда шагнула в дверь, готовясь услышать неизбежное: дверь захлопнется, лязгнет засов… Она представляла себе пятна крови на стенах, кандалы на потолке, крыс, разбегающихся по углам.
Вместо этого она увидела… солому. Не аккуратный тюк, а просто куча – целый воз, не меньше. Вот что было источником сладковатого аромата, который она учуяла раньше. В нем было воспоминание об осени, о времени сбора урожая, когда все жители городка высыпали на поля. В дальнем углу стояла прялка, и громоздились кучи пустых деревянных катушек.
Ольховый Король притащил ее сюда, чтобы она спряла золото из соломы – потому что ее язык опять наплел нелепостей, сочинил историю, годную только чтобы смешить людей. Или чтобы отвлекать.
Король дал ей шанс показать, на что она способна. Шанс, которым она не сможет воспользоваться. Ее начинало терзать отчаяние, и тут дверь за спиной захлопнулась. Стремительно обернувшись, Серильда услышала, как со скрежетом задвинулся засов. В зарешеченном оконце появился здоровый глаз кучера.
– Если тебе хоть немного интересно, – задумчиво сказал призрак, – я искренне желаю тебе удачи.
И рывком опустил деревянную створку окошка, окончательно отрезав Серильду от мира. Глядя на дверь, она прислушивалась к удаляющимся шагам. Голова кружилась от того, как быстро и бесповоротно рухнула ее жизнь. Она уверяла отца, что все будет в порядке. Поцеловала его на прощание…
– Надо было задержать его тут подольше, – прошептала она, думая о призраке.
Она осмотрелась. Каморка была размером с две ее домашние кровати, если поставить их вплотную друг к другу. Чтобы дотянуться рукой до потолка, даже не нужно было вставать на цыпочки. Из-за прялки и катушек, сложенных у дальней стены, было еще теснее.
В углу возле двери стоял оловянный подсвечник – подальше от вороха соломы, чтобы не устроить пожара. Громадная тень от прялки и ее колеса плясала на каменной стене. Присмотревшись, на камне можно было увидеть следы долота, которым высекли это помещение – прямо в скале.
Как расточительно, подумала Серильда – целая свеча для нее одной, лишь бы только она справилась со своим невозможным заданием. Свечи были дорогими, их ценили и берегли, использовали лишь при крайней необходимости.
У нее заурчало в животе, и только теперь она вспомнила, что оставила в карете яблоко, приготовленное для нее отцом. С ее губ сорвался наполовину удивленный, наполовину испуганный смешок. Какие уж тут яблоки, если вскоре предстоит расстаться с жизнью!
Она внимательно осмотрела солому, подняла несколько стебельков. Солома была чистая, сухая, со сладковатым ароматом. Неужели, подумала Серильда, Эрлкинг приказал собрать ее в ту же ночь, при Голодной Луне – ведь она уверяла его, что солому, видевшую свет полной луны, прясть легче. Солома, собранная недавно, была бы мокрой от снега…
Разумеется, король не поверил ее вранью, и оказался прав. То, о чем он просил, невозможно сделать. Она уж точно не может. Чародеи в сказках и не такие чудеса творили. Люди, которых на самом деле благословил Хульда… Те умели прясть не только золото, но и серебро, и шелк, и даже нити из белоснежных жемчужин.
Но единственное благословение она получила от бога лжи, и проклятый язык погубил ее. Какой она была наивной дурочкой, решив, что сумела обмануть Эрлкинга и это сойдет ей с рук. Конечно, он раскусил ее и понял, что простая деревенская девица не могла обладать таким даром. Умей она превращать солому в золото, вряд ли ее отец до сих пор гнул бы спину на мельнице. В школе не протекала бы старая кровля, а разрушенный фонтан на площади Мерхенфельда давно починили бы. Если бы она могла превращать солому в золото, весь их городок жил бы в довольстве и благополучии.
Но такого дара у нее нет. И король это понял.
Рука сама взлетела к горлу, когда Серильда подумала о том, как он это сделает – мечом? Топором? И вдруг пальцы нащупали тонкую цепочку на шее. Вытащив ее из-под воротника, Серильда открыла медальон и повернула к свету, чтобы увидеть портрет. Девочка смотрела на нее смеющимися глазами, будто ей не терпелось поделиться своим секретом.