Сделка, или добро пожаловать в Ад

Лоллиана
Проснулась ранним утром несмотря на такую бурную ночь… уф-ф…засмотревшись на спящего мужа, я забыла, как дышать.
Какой он всё — таки красивый, и неутомимый, всю ночь, с передышками на перекус и ванную показывал азы любви, думая, что я ничего не умею.
Тело досталось мне девственным, что поразило и меня, и мужа, но в душе я была опытной.
Вздохнув, встала и направилась в ванную, и уже почти зашла, как была перехвачена вихрем по имени Абигор.
Заключив меня в объятья, услышала хриплое ото сна:
—Думала, я не почувствую твои разглядывания? Расплата неминуема, жёнушка.
—А тебе на службу не надо? Опоздаешь ведь,— прикусив губу, спросила я.
—Скажу по секрету, Люцифер дал неделю свободы от обязанностей нелёгкой службы, так что я на эту неделю весь твой.
Расплата пришлась мне по вкусу. И наконец помывшись мы снова оказались в спальне.
—Сегодня представлю слугам их хозяйку,— выдал свою речь Абигор.
—И в чём я к ним выйду? Мои вещи не знали, куда направить. А в этом — показав на вчерашний наряд — как- то совсем не хочется.
—У этого наряда бурные воспоминания,— подойдя ко мне Абигор снова начал целовать в шею и плечи.
—Это запрещённый приём,— дёрнув плечиком и надув губки, проговорила я — после такого приёма мы до конца вечера не решим в чём мне выйти, так что пойду обнажённой.
Услышав ревностный рык, улыбнулась, добилась всё-таки того что хотела — сейчас меня оденут.
И была отчасти права — подав мне свою рубашку, принёс сам нам завтрак, не пустив никого из слуг в комнату, а затем вызвал портниху.
В общем, я нарвалась, да здравствуют снова замеры, примерки и выборы ткани, которые в прошлый раз меня доконали, наконец портнихи покинули нас сказав, что вечером всё заказанное пришлют.
Я просто повалилась на кровать, уф-ф-ф, как оказывается, выматывает обычный выбор ткани.
—Давай я тебе сделаю массаж — промурлыкал Абигор — ты знаешь, поцеловав сначала ступню, потом колено, какой я мастер массажа…
—Знаю я этого мастера…ох-х, да мастер действительно хорош,— пробормотала я.
Руки Абигора держали мои ягодицы, а его язычок выписывал кружева в моём укромном местечке. Не выдержав, я за уши, потянув его голову, впилась поцелуем ему в губы.
Насладившись друг другом, мы уснули. А когда проснулись, был уже вечер, и оказывается, уже прислали наряды.
Одела самое простое, сиреневое платье с закрытым верхом, волосы заплела английской косичкой, ну вот похожа уже на человека, тьфу, существо.
Вышли мы к ужину, и Абигор до выхода распорядился, чтобы все собрались в гостиной.
Около сотни демонов разной масти встречали нас овациями, пока мы спускались по лестнице.
—Представляю вам вашу хозяйку леди Лоллиану Люциуфус — голос Абигора напоминал сталь, резкий и хлёсткий, и обведя всех тяжёлым взглядом, продолжил,— склонитесь перед хозяйкой и жду клятву верности, кто несогласен,— и кивнув в сторону выхода,— знают, куда идти.
Сначала один, затем второй и после все до единого склонились в почётном поклоне, а затем каждый, подходя ко мне разрезая ладонь, проговаривал клятву, и честно, слово " принимаю" я мысленно стала ненавидеть.
    
Глава 9
Ужин прошёл практически в тишине, всё-таки перекусы не сравнятся с полноценным ужином.
Когда первое насыщение пришло, Абигор сказал:
—Расскажи о себе.
—Ты что — то конкретное хочешь узнать?
—На самом деле мне интересно всё.
—Когда я родилась, был поздний вечер,— споткнувшись о его скептический взгляд, я рассмеялась.— Хорошо, хорошо, без шуток. Я правда родилась вечером, из- за этого меня мама ласково называла Шата (ночной цветок, белого цвета с карамельным запахом, открывается на закате), мысленно прокручивая жизнь Лоллианы, я отметила, что она была очень привязана к матери.
—Как так получилось, что Марбас стал опекуном?— прозвучал следующий вопрос.
—Отец увлекался боями на рингах, и сколько мама не упрашивала бросить… в общем, он не мог уже без этого жить. Ну ты понимаешь, своего рода экстрим, маме он объяснял это тем, что больше ничего не умеет, кроме как воевать. В общем, он кинул вызов противнику сильнее себя во много раз, поспорив, что одолеет его. Его убили там на ринге, просто размазали.
А мама ушла почти следом за отцом, они были истинными. Вот так я осталась одна, потом Марбас нашёл меня, когда я попрошайничала на улице и забрал жить к себе.
—Мне жаль.
—Ничего, это уже прошло.
Мы захватив бокалы и вино поднялись в спальню, и усевшись пили вино.
Помолчав немного спросила:
—А ты?
—Что я?
—Как ты стал великим генералом самого императора Люцифера?
Молчание затягивалось, и я подумала, что не получу ответа, и когда раскрыла рот сказать, чтоб не отвечал, он сказал:
—Я хотел стать самым сильным ради своей истинной…был очень молод и глуп.
На этих словах мой мозг взорвался: у него была истинная… для демонов истинная становится центром вселенной…боже зачем так больно…
А Абигор продолжил:
—Её звали Оливия, дочь архидемона, для такого, как я была слишком хороша…
Нежность, с которой он говорил об истинной, разрывало ревностью с моей стороны, с трудом сдерживая оборот, впивалась отросшими ногтями себе в ладони. Я должна дослушать. Меня останавливало от полного оборота лишь осознание, что его истинной нет в живых. Хотя добиться взаимности будет сложно, тягаться с мёртвой соперницей я не могу, а если бы та была жива, то он сейчас был с ней, а не со мной.
—Так что же случилось? И для такого, как ты? Что это значит?— потоком вывалила на него вопросы.
—Я родился хоть и в знатной семье, но был бастардом, от матери служанки. Сила, Тьма переходит лишь к законным наследникам. Малая толика Силы и Тьмы была, но чтоб жениться на законной наследнице великого рода не хватало. Никого не интересовало, что Оливия моя истинная.
Когда отец Оливии сказал, что отдаст мне её в жены с условием — я пройду испытание в горе забытых богов.
—Гора забытых богов?
—Много тысяч лет назад демоны поклонялись двум богиням — Шане и Кане — двум сёстрам. И тот, кто проходил испытание в месте силы, они одаривали дарами: целительством, умением ходить порталами, и многими другими. Демоны со временем возвысились, потому что по их силе, как они считали, превосходили даже богов.
Шана и Кана прогневались на демонов когда услышали такое и покинули этот мир, ведь молиться им уже никто не хотел и их алтари намеренно разрушались.