Техник-ас

Разведчика заметил издали. «Рама» неспешно нарезала круги метров на пятьсот ниже меня. Похоже, меня заметили, и немец полез на высоту. Несмотря на кажущийся несуразный и хрупкий вид и откровенно низкую скорость, на высоте немец имел очень хорошую манёвренность, так что шансы увернуться от атаки истребителя, тем более одиночного, у него были. Вернее, были бы. Вот это самое «бы» фрицев и подвело.
Я не стал сближаться, а с уже привычной мне дистанции влепил очередь из пушки по кабине. Что хорошо, так это то, что кабина на «раме» большая, и стрелять по ней одно удовольствие. Вся эта летающая оранжерея брызнула остеклением, и разведчик, беспорядочно кувыркаясь, устремился к земле.
Представляю, какое сейчас ликование там внизу, в окопах. Осмотревшись ещё раз, я развернулся в сторону дома.
Только успел доложить о выполнении задачи, как поступил приказ готовиться к новому вылету. На этот раз идём бомбить переправу. Вернее, бомбить её будут пять И-153, пара И-16, которым под крылья подвесили по две бомбы-сотки, Саня Мартынов на своём «ильюшине» как основная ударная сила, ну а я, как всегда, буду их прикрывать. Потом, отбомбившись, ко мне присоединятся оба «ишачка». К счастью или нет, но бомбодержателей на «яке» не было.
На переправу вышли точно. Через небольшую речушку с топкими берегами немцы проложили понтонный мост. Вот он и был нашей целью. Едва приблизились, как нам навстречу потянулись густые трассеры – от автоматических зенитных пушек. Сразу же один из И-16 вспыхнул как свечка и рухнул в лес. Вот из-под капота одной из «чаек» вырвалось пламя, и пилот направил горящую машину на лупящую в бешеном темпе зенитку.
«Ил» Мартынова пёр как танк, оправдывая своё прозвище. Не знаю, видит ли пилот то, что творится вокруг его машины, но со стороны зрелище не для слабонервных. Штурмовик будто опутан паутиной трассеров. Вот с направляющих сорвались РС и понеслись к другому берегу на позицию зениток, а следом посыпались бомбы, разнося в щепки переправу.
Следом за «илом» от своего груза избавились остальные, высыпав бомбы на подходы к переправе. Сделали ещё пару заходов, пройдясь огнём пушек и пулемётов вдоль дороги, по которой, на свою беду, подходила к переправе очередная колонна немецкой пехоты. Расстреляв весь боекомплект, осуществлявшие штурмовку самолёты развернулись на обратный курс.
И тут зенитный огонь внезапно прекратился. Прекращение огня зениток могло означать лишь то, что в непосредственной близости находятся немецкие истребители. Я ещё активнее закрутил головой, высматривая опасность. И… прошляпил. Немцы атаковали не в своей излюбленной манере – сверху, – а снизу. Четвёрка «мессеров» зашла с бреющего полёта и с ходу зажгла одну из «чаек». Мартынов на своём штурмовике в самый последний момент смог увернуться.
«Мессеры» сразу полезли на высоту. Уже бросая истребитель на перехват, я заметил, как чуть в стороне набирает высоту четвёрка фрицев, а восточнее наверх лезет ещё одна пара. Итого получается десять фрицев против нас шестерых, а учитывая, что у остальных всё было расстреляно до железки, то против меня одного.
Я успел с большой дистанции свалить один «мессер», остальные резко развернулись и пошли в атаку, сокращая дистанцию. О других самолётах они, казалось, забыли.
– Саня, уводи остальных, я прикрою! – проорал я в эфир, уворачиваясь от атаки.
– Илья, отобьёмся! Да твою ж…
«Ил» Мартынова вильнул в сторону, когда прямо над фонарём кабины прошёл трассер. Странно. Немец вполне мог свалить штурмовик, но не сделал этого, а лишь, так сказать, обозначил намерения. Да и остальные тоже не стремились атаковать другие краснозвёздные машины, но плотно занялись мной. Всё страньше и страньше.
– Не отобьёмся! Уходите! «Семёрка»! Собирай всех, и прикрывайте «полста третий»! [7]
На «ишачке» с бортовым номером 7 стоял лишь приёмник, это у нас с Мартыновым были полноценные приёмо-передающие радиостанции.
– Да как их соберёшь, когда они не слышат?! – в отчаянии прокричал Мартынов. На «чайках» вообще никаких радиостанций не было.
 
– Саня, мне по барабану! – прорычал я в ответ, всаживая очередь из пулемётов в брюхо подвернувшегося фрица. – Хоть причиндалами своими маши из кабины, но чтоб духу вашего здесь не было! Эти по мою душу здесь! Останетесь – и вас сожгут! Кто воевать дальше будет?! Всё, валите отсюда, мешаете! И не поминайте лихом, если что!
Похоже, меня всё же поняли. «Ил» Мартынова покачал крыльями и со снижением пошёл на восток. К нему тут же присоединился И-16. Оставшиеся три «чайки» крутнулись было в сторону свалки, в которую превратился бой, но опомнились и поплелись следом. Их никто не преследовал, а значит, моё предположение, что немцы устроили охоту на истребитель Як-1 с бортовым номером 13, подтвердилось. Ну, суки, сейчас я вам покажу, что такое чемпион по высшему пилотажу со школой пилотирования, опередившей вашу на несколько десятилетий!
Нет, немцы отнюдь не цыплята беспомощные и воевать умеют. Их ошибкой было то, что они набросились на меня кучей. Атаковали бы парами, и я точно долго не продержался бы. Как говорил нам инструктор по рукопашному бою (занимался я в секции в лётном училище, факультативно, так сказать), чем больше против вас нападающих, тем хуже для них. У вас, в отличие от них, свобода перемещения и принятия решений, а они лишь мешают друг другу. Ну что же, есть где разгуляться. Тем более двух я уже вывел из боя. Один догорает на земле, а второй, жирно дымя, со снижением ушёл на запад.
Сложно сказать, сколько времени занял воздушный бой. Во всяком случае, мне показалось, что несколько часов. Немцы никак не ожидали от меня боя на вертикалях, на которых считали себя хозяевами. Пилотаж был буквально за пределами всех возможных ограничений. Я всем своим телом чувствовал, как трещат от перегрузок элементы конструкции «яка». Глаза застилала кровавая пелена.
Немцы, похоже, были хорошо осведомлены о том, как я их ссаживаю на дальних дистанциях, и старались не отдаляться, при этом активно мешая друг другу. Одного неосторожного, решившего выйти из боя и осмотреться, я сбил короткой пушечной очередью.
Стрелял я, стреляли по мне. Вот брызнула осколками приборная доска. Обожгло голову чуть выше виска, и по щеке потекло что-то липкое и тёплое. Прямо перед носом истребителя на миг промелькнул худой силуэт «мессера», но мне хватило этого мгновения, чтобы всадить в него очередь. Буквально затылком почувствовав холодок, я резко бросил машину в сторону. Трассеры прошли мимо, но по бронеспинке что-то довольно сильно ударило. Благодаря своему манёвру я оказался в хвосте у замешкавшегося фрица, чем сразу воспользовался. Горит, бубновый!
«Мессеры» вдруг как-то разом бросились врассыпную. Это они что, меня, что ли, испугались? А, нет. С востока приближались несколько «ишачков». Ну спасибо вам, братья! Без вас мне бы точно хана.
Вдогонку фрицам выпустил остатки боекомплекта и… попал. Попал!!! Один из «мессеров» кувыркнулся в воздухе и врезался в землю. Ну, как говорится, земля тебе асфальтом, тварь!
Только сейчас почувствовал, как трясёт мой «як». Да и вид у машины, что называется, далёк от идеального. Плоскости все в дырах, двигатель работает с каким-то скрежетом и повизгиваниями, на месте приборной панели большая дыра. Не, ребята, я домой.
Самая большая загадка – это то, как я вообще долетел до аэродрома. На последних километрах двигатель начал работать рывками, а истребитель буквально бился в руках как взбесившийся мустанг. Садился я с ходу, не выпуская шасси: судя по состоянию плоскостей, далеко не факт, что они бы вышли. Уже перед самой землёй двигатель будто бы вздохнул с облегчением, что смог дотянуть до аэродрома, и окончательно встал. Не скажу, что родная земля встретила меня ласково. Удар был очень даже чувствительный.
Подняв облако пыли, «як» наконец-то остановился. Откинуть фонарь не получилось: похоже, заклинило. И это просто счастье, что самолёт не загорелся: фиг бы я смог из него выбраться. Подёргав ручку, я бросил это бесполезное занятие. Вон народ бежит, сейчас откроют.