Штабс-ротмистр (СИ)

— А ещё направляли сгорание бензина, — уточнил старший Тышкевич. — Так ординары именуют светлую фракцию. Теперь представь. Этот самый их дьявольский транзистор научится сам регулировать подачу бензина. Да что бензина — топлива в ракету, с которой не справились трое наших у Луны. Скажешь, чепуха, подумаешь, ещё одна группа с Дарованием сменит работу? Увы, мон шер. Так ординары все профессии заместят. А потом возьмутся за военное дело. Мы с Источником никому не будем нужны. Как и вся Российская империя остальному миру. Даже нашим коронным окраинам.
Кровь отхлынула от щёк. Наверно, это и есть предсказанное придворным прорицателем, о чём князь упоминал в мартовском письме. Виктор Сергеевич обернулся к дяде.
— Беда и вправду столь велика?
— Пока она не настигла нас. Но тучи собираются.
— Что же я могу предпринять? Всего лишь штабс-ротмистр К. Г. Б. в охране Ново-Йоркского вице-губернатора. Девятое Отделение. Скоро отплываю. К вам, дядюшка, в Третье никак не переведусь. Запрещена государева служба под началом у родственника.
— Зря хвостом крутишь. Дело важное.
— У меня же подготовка иная! Не специальная. Себя не жалеть. Грудь подставлять, дабы уберечь охраняемого. Того же песочного голема, будь он неладен.
Генерал положил тяжёлую длань на плечо племянника.
— Вот тебя поэтому и не заподозрят. Видел филёров Третьего Отделения? Серые мыши. Ты же — красавец-мужчина, фигурой в отца, лицом в матушку. Слишком приметный. Тебе инструкции подготовлены. Как себя вести. Что затевать. К кому обращаться в Ново-Йорке, ежели припечёт. Из охранников невелик рост в карьере, какое бы Дарование у тебя не обнаружилось бы. Я тебе предлагаю шанс.
Через неделю после этого разговора Виктор Сергеевич, стоя на корме отплывающей из Рижского порта скоростной паровой яхты и разглядывая чаек, в очередной раз тасовал в памяти фрагменты генеральских реплик.
Конечно, империя примет меры для сохранения статус-кво. Дядя всего лишь подсуетил возможность отличиться, отправив племянника в свите вице-губернатора к главному центру событий. А уж там как Бог даст.
У Мирослава Стефановича нюх на такие вещи. Он вообще почти никогда не ошибался.
Это совсем ещё юный Виктор усвоил с детства, когда его в лицее травили братья Потоцкие, на два года старше. Их выходки и попытка отца убедить Потоцкого-старшего урезонить своих отпрысков вылились в долгую свару. Потом, наконец, в дуэль, во время которой отец погиб. Магнат Потоцкий из боярского рода взял амулет чудовищной силы, простому графу такой не по карману. Матушка не пережила горя.
Мирослав Стефанович успел вмешаться, не дав сгинуть всей родственной ветке Тышкевичей. Испросил содействия одного из Великих князей, тот повелел остановить ссору. Сироту Виктора дядюшка, тогда ещё только восходящий к вершине власти в охранке, взял с собой и определил в Киевское высшее военное училище, оттуда — в Академию при К. Г. Б. Как выпускник, молодой человек уже к первому офицерскому званию корнета удостоился присоединить эти три заветные буквы, означавшие военную службу в отделениях Главной Канцелярии Его Императорского Величества. Казаки, штурмовики, флотские и прочий люд в погонах подобной чести не имели.
Пока учился да готовился тянуть офицерскую лямку, все попытки Потоцких прибрать к рукам графский замок Тышкевичей в Логойске и обширные имения вокруг уездного города разбились о тайное, но прочное покровительство офицеров «трёшки».
Тяжело пережив уход отца и матушки, Тышкевич буквально жилы рвал. Мечта о мести усилила желание быть первым, накопить сил, вернуться в Минскую губернию в расцвете могущества и найти повод разрушить мир, установленный более десяти лет назад рукой Великого Князя, а затем поломать жизнь Потоцким или даже отнять её.
Мечта… растаяла. Ненавистные магнаты гибли один за другим. С виду — случайно. Или на дуэлях, внешне никак не связанных между собой. Болели да умирали внезапно. Почерк Третьего Отделения, чьё вмешательство в ход событий не всплыло на поверхность. Остался лишь один из двух недорослей, третировавших юного графа в лицейские годы, тот съехал и не показывался на Минщине.
 
Мирослав Стефанович беспокоился лишь об одном: находясь на опасной службе, Виктор не обзавёлся семьёй, не произвёл наследников. Сгинет — с ним окончательно исчезнет ветвь Тышкевичей его брата.
Но ни русскую барышню, ни польскую паненку, с которой хотелось бы идти под венец, штабс-ротмистр не встретил. И в Америку плыл, не оставив за спиной никого, кроме дядюшки, чьё имя враги империи порой даже вслух боялись произносить.
Остатки дворца Тышкевичей в Логойске. Фото автора
[1] Имя Grzegorz Brzęczyszczykiewicz взято из фильма Jak rozpętałem drugą wojnę światową.
 Глава 2 
— Пшепрашам… Езус Мария… Я больше ничего не вспомню, пан! Смилуйтесь ради Христа!
Гжегож Бженчишчикевич, измождённый мужчина лет шестидесяти на вид, едва удержался, чтоб не сползти с кресла на пол. Пот катился градом, пропитав не только бельё, но и ткань жилетки.
Поляка не истязали физически, не загоняли иголки под ногти и не жгли электротоком. Но лучше бы избили, чем выворачивали душу наизнанку в полуподвальной пыточной Нью-Йорка.
Профессор Линк приоткрыл малый карманный Сосуд красного цвета и прижал к нему руку. Выглядел он свежо, ничуть не утомляясь от копания в мозгах своей жертвы.
Если бы вывезенный с Британских островов пан Гжегож обладал способностью видеть тонкий мир и созерцал себя со стороны, то заметил бы, как ото лба Линка, точнее — от таящегося в нём кристалла, брызнули разноцветные нити и опутали голову подопытного плотным коконом, причудливо сплелись, а в точках их пересечения вспыхнули и мигом погасли крошечные огоньки, скрепив плетение. Готовое, оно принялось сжиматься, проникнув под кожу, а потом и в большие полушария, в другие части мозга, вскрывая самые потаённые закоулки памяти.
В Шотландии Бженчишчикевич охотно принялся рассказывать всё, что знал о физике пространства-времени на той Земле. Но теоретическая наука сейчас мало занимала его новых друзей. Им требовались технологии.
Ещё в Абердине приват-доцент О’Нил показал газеты со свежими новостями, и прочитанное было для поляка ужасно. В этой реальности ненавистный ему «Русский мир» заполонил планету. Конечно, Торжок не стремился к контролю всего и вся. Каждая губерния сохранила автономию, выборную из местных Думу, право на туземный язык, наряду с обязательным государственным — русским. А также свою церковь, конечно же — под неусыпным оком Русской Православной.
Но при каждом губернаторе из местных непременно находился вице-губернатор, назначаемый российским Государём. Именно он, вице, имел в безраздельном подчинении казачьи части, готовые задушить крамолу, коль такая возникнет.
Исторически и за малым исключением мир лёг под ноги русских добровольно, когда стали открываться порталы в Тартар, и оттуда полезли демонические твари. Оказалось, только российские мастера, обладающие Дарованием и питающиеся Энергией от Святого Источника, были способны сразить демонов да закрыть ворота в преисподнюю. Прошло больше двухсот лет. При всей кажущейся отсталости местной техники — она ещё не вышла из эпохи пара, магические технологии рванули ввысь. Здесь нет ни телевидения, ни радиосвязи. Для ординаров, то есть рождённых без Одарённости, к услугам лишь проводной телеграф, в больших городах — телефон. В то же время в небо взмывают ракеты, на орбите Земли кружат станции наблюдения — сидящие в них мастера зорко следят за поверхностью, ожидая новых прорывов из жуткого параллельного мира. А такие прорывы случаются, хоть и не часто.
При этом каждый старт в космос, даже ближайший, растрачивает море Энергии. Какой-нибудь Парижской губернии хватило бы на год. Но Святой Источник даёт её безостановочно. И дело охраны мира от тварей — вопрос престижа русских. Основа легитимности их империи.