Семь дней до Апокалипсиса

—А потом?— спросил заинтригованный Лёха.
—А потом душа на перерождение идет,— пояснил демон.— Про реинкарнацию слышал? Вот, это оно и есть.
—Так чем русский сегмент Ада от нерусского отличается?— спросил Лёха.
—Культурными особенностями, вот чем,— пояснил демон.— Вот у викингов был свой рай — Вальхалла…
—Это я слышал,— перебил его Петров.— Там они пировали, все время дрались и совокуплялись с валькириями.
—Точно! Молодец!— похвалил его демон.— Вот ты в такой рай хочешь?
—Наверное, не хочу,— подумав, сказал Лёха.
—И никто вот не хочет,— вздохнул демон.— Викинги то закончились, и Вальхалла в простой ушла на восемьсот лет. Вот конкуренты нам его и сбагрили по дешевке, как неликвид. У нас начальник отдела логистики чуть не спятил, пока не придумал, как эту площадку загрузить. Полноценный Рай, с пройденным техобслуживанием, на гарантии, с оригинальной концепцией, отличным маркетингом, с валькириями опять же. Ты знаешь, сколько эти валькирии жрут? Простой этих мощностей просто безумно дорог.
—Отдел логистики? Простой мощностей?— хлопал глазами Лёха.
—А ты думал, тут тебе ларёк на рынке?— искренне возмутился демон.— Тут миллиарды душ томятся, да еще и в сотнях вариантов Ада. Это же тебе не Рай с их клиентской базой, которая меньше, чем у Нетфликса! Это огромная корпорация, на минуточку…
—Почему в сотнях вариантов?— майор запутался окончательно.
—Поясняю,— вздохнул демон.— Взять вот типичного олигарха с постсоветского пространства. Жил себе мальчик Сёма, ходил в музыкальную школу, учился на пятерки, и был единственной радостью любящей мамы Доры Моисеевны. Закончил вуз с красным дипломом, поступил в аспирантуру, а тут — бац! Союз развалился! И внезапно обожаемый мамин сыночек Сёма стал владельцем металлургического комбината. Знакомая картина?
—Еще бы,— мотнул головой Лёха. Он иногда почитывал журнал Форбс.
—И вот он получил пулю от конкурента, или был затрахан насмерть женой, двадцатилетней фотомоделью, или просто помер от инфаркта, не суть. Куда его? В Ад или в Рай?
—В Ад, конечно,— не задумываясь, ответил Лёха.— Куда же еще?
—А вот и нет!— торжествующе заявил демон.— Да ему после того, что он в девяностые пережил, наши раскаленные угли — на один зуб. Он попадет в Вальхаллу!
—В Рай?— изумился Лёха.— Но это несправедливо!
—Вот ты все-таки некреативный,— вздохнул с сожалением демон.— Задача Ада какая?
—Ну, чтобы клиент побольше мучился…— предположил майор.
—В точку!— щелкнул пальцами Левиафан.— А теперь представь себе приличного еврейского мальчика, который сто лет подряд вынужден есть жареную свинину, бухать с утра до вечера и непрерывно получать по лицу. А каждую ночь его трахают агрессивные мускулистые тётки. А у него с пяти лет плоскостопие, близорукость, сколиоз и гастрит. Представил?
—Гениально!— выдохнул Петров.— Индивидуальный подход, значит? Поэтому сотни вариантов?
—Ну конечно!— воскликнул демон.— Или вот, возьми бабульку — ровесницу революции, которая умерла в конце девяностых, что для нее будет Раем?
—Не знаю,— честно признался Лёха.
—Поздний Леонид Ильич. Лето семьдесят девятого, Геленджик по профсоюзной путевке,— пояснил демон.
—Логично,— сказал, подумав майор Петров.
—А теперь возьми топ-менеджера Газпрома. Что для него будет Адом?
—Не знаю,— снова признался Лёха.
—Поздний Леонид Ильич. Лето семьдесят девятого, Геленджик по профсоюзной путевке,— снова пояснил демон.— Приходится, так сказать, допускать пересечение клиентских потоков, и у основных конкурентов мощности арендовать. Это и есть высший пилотаж в адской логистике. Иначе для всех мест не напасешься. Дошло?
—С ума сойти,— выдал от души Лёха.— А адом для той бабульки что будет? Я даже представить не могу, что ее напугать могло бы.
—И никто этого представить не может,— со вздохом признался демон.— Их сразу амнистируют, и на перерождение отправляют. Вселяют в мальчиков, которым предстоит в спецназе служить. Грех такой материал портить.
—Как все сложно то!— вздохнул Лёха.
—А то ж!— выдал самодовольный демон.— Ладно! Разговорились мы с тобой, майор. Дело у меня к тебе. Предлагаю работу по специальности.
—Чего?— выпучил глаза Лёха.— Я же умер вроде! И тут тоже по специальности? Да за что? Я не согласен, лучше вечные муки!
—Майор, майор! Не горячись!— примиряюще поднял руки Левиафан.— Ты не понимаешь, от чего отказываешься!
—У меня до выслуги две недели!— Лёха уже завелся.— У вас тут что, других ментов нет?
—Рабочих нет,— признался демон,— только начальство, вроде Козопупенко твоего. Да только оно бесполезное, начальство это. А мне человек с земли нужен, который работу розыска знает.
—Тут что, ни одного опера нет? Во всем Аду? Ты что демон, меня за дурака держишь? Ты хочешь сказать, что все опера в Рай идут?
—Идут,— обреченно махнул головой демон.— Все опера и следаки сразу идут в Рай, как великомученики. Считается, что искупили все грехи при жизни. Палочная система приравнена к пыткам во всей цивилизованной галактике. Ты что, не знал?
    
Глава 3
—А какой он, Рай для оперов?— поинтересовался Лёха.
—Та-а-ак!— на носу демона появились очки, а в руках огромный фолиант.— Опера, на «О», вот вы где! Год рождения твой тогда посмотрю. Та-а-а-к! Ага! Твой Рай — это прожить жизнь топ менеджера Газпрома с января по июнь 2008. Ну, там нефть по сто сорок, доллар по тридцать. Откат от поставщиков уже получил, годовой бонус будет в марте. Жене говоришь, что уехал в тайгу на буровую, и там телефон не ловит, а сам — на Мальдивы с секретаршей Людочкой. Она тебе намекает, что не против тройничка, и есть подходящая подружка-мулатка без комплексов, которая тоже мечтает на острова слетать. Особенно, если кто-то все это оплатит. Ну а дальше по программе — рассветы, закаты, безудержный секс, наркотики и безлимитный алкоголь высшего качества. Ты ж топ-менеджер Газпрома, а не какой-нибудь несчастный академик.
—И так сто лет?— ошалело спросил Лёха.— Охренеть!
—Ну да!— ответил Левиафан.— У нас на небесах все по-честному. Великомученики по высшему разряду в Раю пребывают.
—А что тогда я тут делаю?— с подозрением спросил Лёха.— Я не искупил, что ли?
—Ну,— заюлил демон,— пьянство, суицид…
—Так это ты все подстроил, сволочь!— заорал Лёха, у которого оперская чуйка и логика были на высоте. Двадцать лет в органах — это вам не фунт изюма.
—Я давал тебе шанс!— начал отбиваться он.— Без шанса запрещено новых сотрудников вербовать.
—Так это ты меня вербовал?— возмутился Лёха.— И какой же ты мне шанс давал?