Сквозь круг стальных небес (СИ)

Оставив попытки разобраться в сторонах света, Кугель просто покатился вперед. В самом деле, как бы загадочные силы не изломали пространство, надежную дорогу удалось найти лишь одну — вдоль главного проспекта. Должна ведь она была куда-то привести? Если так, то достаточно просто не стоять на месте. И вот робот-шар двигался, огибая трещины в асфальте, перепрыгивая через ржавые остовы машин, взбираясь на завалы. Главное — выдерживать направление, не заплутать в однообразном хаосе развалин и не глядеть вверх, на это связанное в гордиев узел небо.
Спустя несколько часов эта стратегия начала давать плоды. За это время бледно-синеватый, как у ртутной лампы, свет, лившийся не понятно откуда, не становился ярче и не угасал — возможно, на этом ярусе вовсе не было никаких рассветов и закатов. Однако изменился воздух: изначально затхлый и неподвижный, будто насыщенное пылью и золой желе, он сделался легче, свежее. Подул робкий ветерок, неся сырость и… аромат цветов? Но откуда они здесь, в этом царстве стали, пластика и бетона? Взгляд робота-шара, мазнув по сторонам, вдруг словно приклеился к небольшой куче обломков.
«Лилии? — изумился Кугель, подкатываясь ближе. — Откуда?»
Действительно, над щелью между выщербленных плит дерзко раскинулась розетка из глянцевых листьев, и легкий ветерок покачивал два воронковидных цветка. Очень крупные, размером с трубу граммофона, они смотрелись настолько же невероятно, как золотой слиток — среди коровьих лепешек на деревенской улице. Сладкий аромат дурманил, а целые озерца нектара, поблескивавшие на дне цветков, вызывали неудержимое желание выпить клейкую влагу до последней капли. Навалилась усталость, а вместе с ней особое, теплое чувство, которому сложно было придумать название. Возможно — томная нега, ожидание нежной ласки?
Движимый любопытством, Кугель приблизился к лилиям, склонился над ними, с силой засасывая аромат в прорези воздухозаборника. Вдруг розовый пятачок рыльца перечеркнула темная линия, мгновенно превратившись в темный овал. Пестик голодной коброй метнулся навстречу гостю. Блеснули острые клычки — они плотно усеяли эту только что открывшуюся пасть! Однако попытка ужалить Кугеля не удалась: зубы лишь бесполезно скребнули по полированному металлу.
— Ого! — вскрикнул, резко отшатнувшись, робот-шар. — Монстр!
Разочарованно покачав листьями, растение успокоилось, и все произошедшее сразу же показалось горячечным бредом — по крайней мере, до новой атаки.
— Господи, даже не решаюсь думать, что меня ждет дальше, — проворчал Кугель, покатившись своей дорогой.
Тем временем местность вокруг стала ощутимо меняться. Здания стали ниже и встречались реже, да и те уже совсем превратились в груды обломков. Царство сплошного уныния? Не совсем, ведь появилась жизнь: то среди камней торчал зеленый кустик, то из трещины пробивалась щетина сочной травы, то ржавый металл украсили звезды цветов. Растительность, поначалу робкая и незаметная, делалась все смелее, и вот уже эти островки слились в целые поляны. Затем появились деревья, и как-то незаметно город сменился лесом.
Говорят, на природе всегда дышится легко и настроение само собой улучшается. Впрочем, это смотря где. С каждым шагом заросли делались все гуще, и вот обратились непроходимой чащобой. Искривленные, сплошь увешанные прядями лишайников деревья казались толпой дряхлых, истерзанных болезнями нищих, которые, кое-как укутавшись в рубище, покачивались в странном танце. Или, может это были каторжники: иначе зачем их скрюченные руки опутали веревки лиан? Да, такое предположение больше походило на истину. Усеянный зазубренными шипами кустарник застил проход, скручиваясь спиралью, точно колючая проволока. Нити жесткой травы забирались в каждую щель на корпусе, мешая движению. Где-то в густых тенях притаились сторожевые псы: они скалились жуткими клыками из-под корней, рычали из трещин на коре, выли среди глянцевой листвы. Нашлась и охрана: отовсюду тянулись, норовя ухватить, когтистые ветви-руки, а вон блеснуло нечто, очень похожее на винтовку.
 
Напитанный влагой, запутавшийся в сети из сучьев, ветер умер, и воздух обратился в густой кисель из гнилостных запахов. Плотная крыша древесных крон наглухо заслонила путь свету, так что в доступном людям диапазоне видимость была всего несколько метров. Впрочем, из остальных частей спектра можно было извлечь не намного больше информации — снова мешали помехи или неопределенная круговерть красок.
«Черт, дорога вообще пропала, — Кугель с досадой сплюнул, вглядываясь в просветы между деревьев. — А в этих дебрях можно блуждать до скончания мира!»
На первый взгляд деревья сгрудились непроницаемой стеной, но все же среди них угадывались небольшие проходы. Похоже, надо было выбрать из нескольких тропинок. Куда пойти? Оставив попытки сориентироваться, робот-шар просто свернул налево. Обогнул массивную колонну, сплетенную из гибких лиан, но, где-то через сто метров дорогу ему загородила еще одна похожая. Почти похожая, ведь она имела небольшую, но скверную особенность: некоторые лианы оканчивались змеиными головами! Они шипели, широко разевая пасти, и с острых клыков обильно сочился яд. Кугель, конечно был роботом, но судьбу ему испытывать не хотелось, а потому он вернулся к развилке и отправился направо. Миновав еще одно переплетение лиан, покатился по ровной и твердой, вроде бы, тропе. Настроение улучшилось, и робот-шар уже вообразил, что нашел какую-нибудь заброшенную магистраль, как вдруг…
— Ах! — вскрикнул он, резко отпрыгивая назад.
Буквально перед носом робота-шара из земли пробился росток, больше похожий на острие гигантского копья. Устремившись ввысь, он выбросил листья и ветви, а сам ствол… Это невероятно, но изгибы и наросты коры слагались в очень достоверное изображение пумы, схватившейся в яростном бою с вепрем! Правда, это было еще не все: оба «зверя» опирались на кальмара, щупальца которого, обвив борющихся, переходили в ветви ростка. Что это? Игра воображения, каприз природы? Скорее всего. Однако если присмотреться, становилось заметно, что мышцы животных вспухли желваками, конечности чуть шевелись, а дыхание раздувало бока. Стоило приблизиться, как глаза обоих тварей раскрылись, устремив на незваного гостя злобный взгляд. Еще Кугелю показалось, что его звуковые сенсоры уловили приглушенное рычание. При этом странное дерево напрочь загородило проход, и продираться через эти заросли совсем не хотелось.
«Ладно, — с трудом сдерживаясь, чтоб не зарычать самому, решил робот-шар. — Добрый молодец прямо не ходит, но что делать?»
Наконец-то верное решение — дорога вперед? За небольшими кустиками обнаружилась широкая и на удивление ровная дорога, аккуратно вымощенная брусчаткой — ни травинки, ни вездесущего сора. Может, этим путем все еще пользовались, и Кугель выйдет к людям? По эмоциональным цепям разлилось приятное чувство, и пара сотен метров умчались назад на одном дыхании.
Громкий треск, раздавшийся откуда-то сверху, из плотного, как крыша, сплетения ветвей, заставил резко остановиться. Не зря! Возникло ощущение, что в следующий миг весь полог леса обрушился на Кугеля. Со стороны, наверно, это выглядело так, будто укатившийся на пол шарик пытались придавить метлой: плотный сноп ветвей накрыл большую площадь с электронным путешественником в центре. Робот-шар уворачивался, но сучья, отламываясь, мгновенно превращались во что-то опасное — крокодилов, собак, огромных крабов, а вернее, помесь всего этого.
— Пошли прочь, гады! — взревел Кугель, и, отрастив шипы, со свистом заложил несколько крутых виражей.
Раздался вой, полный боли и злобы, в стороны полетели ошметки плоти, обрубки клешней и рогов. Однако, врагов было слишком много и пришлось отступать. Юлой робот-шар выкатился на уже знакомую полянку, куда он раз за разом возвращался. И тут небеса сотряс гром, а землю опалило дыхание суховея, принеся нестерпимую вонь. Казалось, все, что могло гнить в целом мире, каждый омерзительный запах, который только встречался в природе, был здесь. Наверно, будь Кугель живым человеком, тут же бы упал замертво. Шок от зловония его бы погубил.