Холодные тени

– Э-э-э… Здрасьте! Это Ксения, администратор с ресепшена «Интерконтиненталь». Я тут с Вероникой, ей фигово… Адрес? Записывайте…
Откровенно говоря, Вероника думала, что Тиша просто вызовет на нужный адрес скорую, и уже приготовилась лежать на каталке, слушая над собой немецкую речь, и воображать себя раненым бойцом, сжимающим гранату, к которому приближаются, весело болтая, гитлеровские солдаты. Однако вместо сирены скорой она услышала знакомый голос:
– Дура.
После чего знакомые руки подхватили ее и куда-то понесли, не обращая внимания на щебет встревоженной Ксении.
 
10
 
– Пей, – сказал Тимофей.
Он говорил это всю ночь. Вероника пила воду с содой, просто воду, воду для запивания активированного угля. Ходить от кровати к туалету сил не было, поэтому ее фактически носил туда и обратно Тимофей.
– Никогда больше не буду пить, – простонала Вероника, скорчившись в постели на боку.
– Пей, – скучным голосом сказал Тимофей. – Тебе нужно хорошо промыть желудок.
– Можешь не употреблять при мне таких слов, как «желудок»? – простонала Вероника.
– Постараюсь. – Шуток он не понимал, как и всегда. – Я отправил матери список блюд и продуктов, которые тебе можно употреблять. Пока мы будем у нее в гостях, ничего другого в доме не появится.
– М-мы едем к твоей м-м-маме? – Веронику трясло. Тимофей, сидя на корточках рядом с кроватью, с каменным выражением лица вытер пот у нее со лба.
– Габриэла предлагала пожить у нее. Но я счел это неприемлемым. Я не общался близко ни с ее сестрой, ни с родителями, и с ней самой не виделся много лет. Я также не в большом восторге от перспективы проживания с матерью. Но она мне, по крайней мере, родственница.
– Какие у вас трогательные отношения с мамой…
– На то есть причина.
– Рас-с-скажи?
– Долгая история.
– А я н-никуда не тороп-п-плюсь…
– Хорошо. Только если выпьешь стакан воды.
Вероника со стоном приподнялась на локте и взяла стакан.
 
11
 
ЧЕТЫРНАДЦАТЬ ЛЕТ НАЗАД
Мама Тимофея принадлежала к той породе людей, которые в любой ситуации, как бы хорошо она для них ни складывалась, уверены, что заслуживают лучшего. Отец был лишен таких амбиций. Он работал слесарем в автомастерской.
Помимо официальной работы, отец брал «левые» заказы, и до определенного момента его заработки маму устраивали. Пока она однажды не решила, что для достижения лучшего необходимо перебраться за границу.
Мама работала в компании, занимающейся импортом. Знала английский и немецкий языки, читала эмигрантские форумы и пришла к выводу, что люди, умеющие работать руками, в Европе – нарасхват. Кроме того, переехав, они тем самым обеспечат будущее единственного сына. Которого здесь, при его-то странностях, ждет, безусловно, тяжелая и незавидная участь. За границей к «странностям» относятся гораздо толерантнее – по крайней мере, так утверждали форумы.
Переезд в Германию, вопреки надеждам мамы, не стал открытием золотой жилы. Работу отец действительно нашел без труда, но деньги рекой не полились. Да и отцу, почти не знающему языка, вдали от родины приходилось туго. Прежде выпивающий только после смены, перед тем, как уйти на выходные, здесь отец изменил привычки. Алкоголем от него пахло все чаще.
Через четыре месяца после эмиграции мама и отец разошлись. Этому предшествовали долгие ссоры и громкие скандалы. Они случались и раньше, до переезда – повзрослев, Тимофей понял, что отец был просто не в состоянии удовлетворять мамины амбиции. Он не смог бы этого сделать никогда и ни в какой стране, как не смог бы удовлетворить эти амбиции сам Тимофей. А эмиграция обострила конфликт и приблизила развязку.
Когда Тимофея позвали для «серьезного разговора» и объявили, что теперь мама с папой будут жить раздельно, он не удивился. Молча кивнул.
– Ты даже ничего не скажешь? – обескураженно спросила мама.
– А я должен что-то сказать?
– Не спросишь, как часто сможешь видеться с отцом?
 
– Ты повторила это дважды. Мы будем видеться два раза в неделю, один в будни, один в выходные. Если я захочу, то можно чаще.
– Д-да, – пробормотала мама. – Действительно. Но… Ты никак не отреагировал. Тебе что – все равно?
Тимофей подумал.
– Нет. Не все равно.
– Так скажи хоть что-нибудь! – Мама начала злиться.
– Что именно?
– О боже! Ну… Как ты относишься к нашему решению?
– Положительно.
– Положительно?! Это что – шутка? – вскинулся отец.
До сих пор он сидел в кресле в углу гостиной и в разговор не вмешивался.
– Нет, – процедила мама. – Твой сын не умеет шутить. За столько лет мог бы запомнить.
– Все он умеет! Просто ты слова не даешь сказать! Ни ему, ни мне.
– Это я не даю?!
Тимофей решил вмешаться. Когда они начинали кричать, у него звенело в ушах.
– Если вы будете жить раздельно, то перестанете ссориться, – сказал он.
Отчим появился в их доме через месяц после ухода отца. Тимофей видел Штефана и раньше, мама несколько раз приглашала его на ужин. Штефан был ее коллегой по работе. В ответ на сообщение матери о том, что теперь Штефан будет жить с ними, Тимофей молча кивнул.
 
12
 
Под утро Вероника сумела заснуть, а когда открыла глаза, ее ждала тарелка с черствым белым хлебом.
– Попросил принести сразу после твоего звонка, – сказал Тимофей. – Сейчас он как раз в нужной кондиции.
– Это самое романтичное пробуждение в номере у парня из всех, что у меня когда-либо были, – сказала Вероника хриплым голосом.
Желудок все еще ощущался, но кризис однозначно миновал. Молодой и сильный организм, который так хвалили врачи в больнице, где она лежала, вновь победил.
– Завтракай, прими душ и поедем, – сказал Тимофей.
Он подвинул к кровати маленький столик на колесиках. Кроме тарелки с хлебом, там стоял стакан осточертевшей за ночь воды. Сам Тимофей сел за большой стол, на котором стоял ноутбук.
Вероника осторожно откусила хрустнувший кусочек хлеба, тщательно пережевала и, проглотив, прислушалась к ощущениям. Ничего страшного не происходило.
– Так. – Вероника откашлялась. – Значит, у этой самой Габриэлы есть сестра Бр-р-р… Как ее зовут, напомни?
– Брюнхильда, – отозвался Тимофей, вглядываясь в экран. – Все называют ее просто Брю.
– Даже спрашивать не буду, кого родители любят больше, – пробормотала Вероника. – Одну дочь назвать Габриэлой, а вторую – как бронетранспортер.
– Брюнхильда – это персонаж древнегерманских мифов, валькирия.
– Спасибо, Википедия. Так она, значит, получает анонимки с угрозами?
– Да.
– И что, бравая немецкая полиция ничего не может с этим сделать?
– Ничего. Человек, который подбрасывает анонимки, очень хорошо знаком с домом и с его обитателями. Вычислить его не удалось.
– А ты как собираешься его вычислить?
– Для начала ознакомлюсь с полученными письмами. Потом предложу временный переезд. Куда-нибудь подальше. Посмотрим, что получится в итоге.
Вероника дожевала первый кусок хлеба, запила его водой. Подумала и спросила:
– Слушай, я одного не понимаю: я-то тебе тут зачем? Я при всем желании не сумею ни с кем поговорить за тебя. Разве что с Ксенией. Но если анонимки шлет она – это будет слишком сказочное совпадение. Ты просто используешь меня, чтобы превратить меню твоей мамы в дерьмо?
– Не только это. – Тимофей повернулся к Веронике, внимательно ее оглядел. Вероника представила, как сейчас выглядит, и покраснела.
– Что? – развела она руками.
– Насколько я понимаю, мама хочет, чтобы я женился на Габриэле. Поэтому я бы хотел, чтобы ты изображала мою девушку. С которой у меня очень серьезные отношения. Ты должна убедить ее в том, что от меня не отступишься. Что Габриэла тебе в этом вопросе – не конкурент, как бы сильно ни хотелось маме заполучить ее в невестки. Напоминаю, кстати, что с мамой ты можешь разговаривать свободно. Русский – ее родной язык.