Жизнь и пиратские приключения славного капитана Сингльтона

За несколько этих вещиц они принесли нам еще съестного и еще три живых существа, величиною с телят, но только не той породы. Подобных мы никогда еще не видели. Мясо их было очень вкусно. А потом туземцы пригнали нам еще дюжину таких же существ и каких-то мелких созданий, вроде зайцев. Все это было нам как нельзя более приятно, так как у нас и вправду совсем плохо обстояло дело с пропитанием.
С народом этим мы сошлись близко, и действительно это был самый любезный и самый радушный народ, какой мы когда-либо встречали, и мы им также очень понравились. И, что было очень странно, они много легче понимали нас, нежели те туземцы, которых мы встречали прежде.
Наконец, мы стали расспрашивать их о дальнейшем нашем пути, указывая на запад. Они легко дали нам понять, что этим путем мы идти не можем, но показали нам, что мы можем двинуться на северо-запад, так что мы поняли, что на нашем пути встретится еще одно озеро  119, и это в дальнейшем оказалось действительно верным, ибо через два дня мы ясно увидали его, и оно преграждало нам путь, покуда не перешли мы равнодействующую линию.
В продолжение всего нашего пути лежало оно у нас по левой руке, хотя и на большом расстоянии. Так шли мы к северу, и наш пушкарь был сильно озабочен нашим путешествием. Ибо он уверил всех нас и мне объяснил при помощи карт, — понимать которые он учил меня, — что, когда мы дойдем до широты в шесть градусов к северу от экватора, земля отступит от нас к западу на такое расстояние, что до морского берега мы сможем добраться только пройдя на тысячу пятьсот миль больше, нежели если мы пойдем прямо к стране, которую хотим достичь. Я спросил пушкаря, не встретим ли мы по дороге судоходных рек, впадающих в западный океан; по их течению сможем мы проплыть, будь там и тысяча пятьсот миль или даже вдвое больше, лишь бы хватило нам съестных припасов.
Тогда он снова развернул передо мной карты и показал, что по дороге не видно никакой реки, которая — по протяжению своему — могла бы быть нами использована, разве только, что в двухстах или трехстах милях от побережья. Единственное исключение, пожалуй, только Рио-Грандэ  120, как ее называют; эта река расположена к северу от нас, по крайней мере, на семьсот миль, да и то он не знает, через какие края нам придется проезжать по этой реке. Ибо, сказал он, по его мнению, жара к северу от экватора невыносимая и вся местность более бесплодна, опасна и дика, нежели местность, лежащая на той же широте, к югу от экватора. И если мы попадем к неграм северной части Африки, ближе к морю, особенно к тем, кто знал и торговал с европейцами — голландцами  121, англичанами  122, испанцами  123 и так далее — то большинство этих негров так в то или другое время пострадало  124 от них, что наверняка выместят на нас всю свою накопившуюся против европейцев злобу.
На основании всех этих соображений пушкарь и присоветовал, чтобы мы, как только минуем озеро, повернули бы немедленно на юго-западо-запад, то есть, чтобы немного отклониться к югу, и тогда в надлежащий срок мы наверняка выйдем к великой реке Конго  125, по которой и побережье также называется Конго. Это побережье расположено несколько к северу от Анголы, куда сперва мы намеревались идти.
Я спросил его далее, бывал ли он когда-нибудь на побережье Конго. Он сказал, что да, бывал, но никогда не сходил на берег. Тогда я спросил, как попадем мы к побережью, куда приходят европейские суда. Ведь раз страна на тысячу пятьсот миль отклоняется к западу, нам придется пройти весь этот берег, прежде чем обогнуть западную оконечность его.
Он сказал мне, что десять против одного за то, что мы встретим какой-нибудь европейский корабль, который подберет нас, так как европейские корабли часто посещают побережья Конго и Анголы для торговли с неграми. А если и не встретим корабля, то, — если мы только добудем там продовольствия, — сможем пройти вдоль по берегу не хуже, чем вдоль реки, покуда не дойдем до Золотого Берега  126, который, — сказал он, — лежит не далее, как на четыреста или пятьсот миль к северу от Конго, не считая изгиба материка к западу еще на триста миль. Этот Золотой Берег расположен на широте в шесть или семь градусов, и на нем имеются сеттлементы  127 или фактории  128 англичан, голландцев или французов, а может, и то и другое, и всех трех одновременно.
Признаюсь, я склонялся скорее, — вопреки всем его доказательствам, — к тому, чтобы идти на север и поплыть по Рио-Грандэ или, как торговцы называют его, Рио-Нэгро, или Нигеру. Я знал, что эта река, в конце концов, выведет нас к Зеленому Мысу  129; где помощь нам обеспечена, в то время как до побережья, к которому мы теперь направлялись, нам предстояло еще проделать как водою, так и сушею изрядный путь; причем не было уверенности в том, что нам удастся без насилия добыть себе съестных припасов. Но в то время я придержал язык, дабы не оспаривать своего наставника.
Но когда, по его желанию, мы должны были, пройдя второе большое озеро, свернуть к югу, наши стали волноваться и поговаривать, что теперь-то мы наверняка сбились с пути, что уходим мы прочь от дома и что и так достаточно удалились от него.
Но мы шли не более двенадцати дней, из которых в течение восьми мы огибали озеро, а в течение четырех — продвигались на юго-запад для того, чтобы попасть к реке Конго, как принуждены были решительно остановиться, так как вступили в край столь пустынный, страшный и дикий, что не знали просто, о чем подумать и что предпринять. Не говоря уже о том, что местность представляла собой ужасную и безграничную пустыню, — без лесов, деревьев, рек и обитателей; подобно тому, как и находились мы в необитаемых местах, мы к тому же оказались лишенными возможности добыть для себя съестных припасов, которых хватило бы для того, чтобы пересечь эту пустыню, как поступили мы перед тем, как пересекли первую пустыню.
В результате нам не оставалось ничего другого, как только вернуться на четыре дня пути обратно, туда, где мы обогнули озеро.
И все же, несмотря на все эти соображения, мы отважились идти дальше. Ибо для людей, прошедших такие дикие места, какие прошли мы, не было вообще ничего слишком отчаянного, на что нельзя было бы решиться. Итак, мы отважились и главным образом потому, что на пути в большом отдалении видели высокие горы и воображали, что, где горы, там должны быть и ключи и реки, а где реки, там должны быть деревья и травы, а где деревья и трава, там должен быть скот, а где скот, там должны быть и какие-нибудь люди. Наконец, вследствие таких умозаключений, мы вступили в пустыню, располагая большим запасом кореньев и разных растений, каких надавали нам туземцы вместо хлеба, а также весьма небольшим количеством мяса, соли и совсем малым запасом воды.
Мы шли два дня по направлению к возвышенностям, но они, казалось, оставались по-прежнему в том же отдалении, как и раньше, и лишь на пятый день мы добрались до них. Правда, продвигались мы вперед очень медленно, потому что было исключительно жарко, и мы находились возле самой линии равноденствия.
Наш вывод о том, что, где находится возвышенность, там должны быть ключи, оказался правильным. Но мы были не только удивлены, но даже испуганы, когда первый же ключ, к которому мы подошли и который на вид был чист и прекрасен, оказался солон, как морская вода. Это было для нас ужасным разочарованием, наведшим на печальные размышления о будущем. Но пушкарь, человек, которого ничем не смутишь, сказал нам, что нечего тревожиться, что, наоборот, нужно благодарить судьбу, ибо соль — добыча для нас не менее заманчивая, чем, что бы то ни было, другое, и нет сомнений в том, что в дальнейшем мы найдем еще и пресную воду, как нашли уже соленую. А тут вмешался еще и наш лекарь и ободрил нас словами о том, что, если мы не знаем, он покажет нам, как сделать из соленой воды пресную. Это, понятно, подняло общее настроение, хотя и не понимали мы, как он это сделает.