Городской детектив. Часть 3. Смерть в отпечатках

– Ну, мотайте. – вздохнула Лисицына. – Да, кстати, насчёт фееричного экземпляра. Он завтра выходит к нам на практику.
– Как это? – Визгликов, всё время разговора игравший в незатейливую игру на телефоне, даже оторвался от своего занятия.
– Ну, видимо, ты его впечатлил. Он приехал по программе повышения квалификации и имеет право подать запрос на работу в любом отделе.
– А можно я его Польской отдам? Глядишь, минус на минус будет плюс.
– Уверен?
– Ну да, в их случае минус на минус будет большой минус.
– Так что, теперь он твой, – улыбнулась Лисицына, – а так как я имела с ним беседу, то понимаю, что этот тебе понравится. Дерзай, Стас. Я верю в тебя, как в грамотного наставника.
– Я с тобой пить не пойду.
– И не надо, я уже с Нинель договорилась. Она на каком-то скучном дне рождении была и требует продолжение банкета. Тем более, ты всё равно едешь к владельцу авто.
Лисицына встала, одёрнула короткий пиджак и пошла на выход из кабинета.
– Так что, с жалюзи? Я не понял. – крикнул ей вслед Стас.
– Обозначим, как необходимое оборудование. – отозвалась Анна и скрылась из виду.
– Так я не понял, это да или нет? – потряс головой Стас и, открыв сообщение с координатами владельца, тоже пошёл на выход.
***
Открыв окно в прокуренной насквозь квартире Михаила Потапова, на чьё имя была записана найденная Погореловым машина, Стас присел снова за стол и глянул на щуплого мужика с длинной ниткой неряшливых усов, на которых болталась запутавшаяся рыбья чешуя.
– Ты пиво-то будешь? – в очередной раз спросил радушный хозяин, открывший дверь Визгликову, даже не спросив, кто пришёл.
– Нет, не буду. Ты про автомобиль вспомнил?
– Не, начальник. Нет у меня машины.
– А по документам есть.
– Ну не всё же что на бумаге написано, может быть реализовано. Вон у нас на заводе по бумагам одно количество проходит, а на практике другое. – весело заржал Потапов.
Выудив из бумажного мешка очередную сухую рыбину, он с грохотом отбил её о шаткий стол, вскрыл литровую банку пива и, умильно глядя на холодный ручеёк пенного напитка, льющийся в запотевающий стакан, причмокнул:
– Ох, житуха. Сам себе завидую.
Визгликов оглядел скудное жилище с ободранными обоями, пыльными коробками, видимо, неразобранными ещё с давнего переезда, замызганные оконные стёкла и спросил:
– А откуда такие богатства на рыбу вяленую? Она сейчас, как самолёт стоит. Да и пиво, я смотрю, ты дешёвое не пьёшь.
– Ну рыбу, скажем, Васька из соседнего подъезда подогнал. Я ему выточил на заводе деталь нужную, он припёр целый пакет. Сам ловит, сам сушит. А с пивом угадал, – подмигнул Потапов, – смотри-ка, сечёшь.
– Ну, есть немного. И всё-таки.
– Слушай, машина у меня и правда была. – доверительно проговорил собеседник, вытирая руки о заляпанную и когда-то бывшую белой майку. – Ну там тудым-сюдым у меня алименты не плочены, и кредитец я подзабыл оплатить, короче, приставы, зараза, поставили на неё метку. Но нашёлся один дурачок, я ему по простому письменному договору продал.
– То есть он получается забрал твою машину со всеми косяками?
– Ну. Лошок жирный попался. Чего не воспользоваться? – довольно улыбаясь и раздирая влажные волокна рыбьего тельца, подмигнул Визгликову Потапов.
– А договор где?
– Начальник, ну откуда ж я помню. Мы по рукам ударили, я ключи отдал, и мы разошлись. Положил куда-то.
– Ну тогда собирайся, поедем. – позёвывая сказал Стас.
– Куда? – удивился Потапов.
– Как куда? В камеру.
– Не, по суду можно, я узнавал. – нахмурившись махнул рукой мужчина. – Можно так продать.
– Продать можно, а расчленёнку нельзя.
– Э, начальник, тормози. Какую расчленёнку? Ты чего? – испуганно воскликнул человек.
– На этой машине передвигался подозреваемый в серии преступлений. – пожал плечами Стас.
– Да погоди ты. У меня договор есть.
– Где? – жёстко спросил Стас.
– Ну здесь где-то, – нервно сказал мужчина, – ну, лежал где-то. Ну стопудово, начальник. Ну видишь хлама сколько. Ну не делал я ничего, ну говорю ж, лошок был.
 
Визгликов вздохнул, откинулся на спинку стула, открыл себе банку пива и произнёс:
– Так и быть, час тебе на генеральную уборку. И ещё подробно напиши, как он на тебя вышел, как выглядел, где встречались. Каждую мелочь. Ах да, – Стас достал телефон, – ну-ка дай мне телефон твоей жены, я ей скажу, чтобы она за алиментами приехала. Ты ж мужик теперь денежный, не всё ещё на пиво спустил.
Смотря как взмыленный хозяин квартиры с чудовищной скоростью перебирает вещи, Визгликов набрал номер Казакова:
– Юра, ты когда собираешься из своего огорода вылезать и по-человечески работать? – без предисловий начал Визгликов.
– Здравствуй, Стас.
– Да как я могу здравствовать, когда мне подло изменяет с грядками один из лучших криминалистов.
– Я вроде хорошую замену себе подобрал. Юля прекрасный специалист, моя ученица.
– Ты что ещё и учишь?
– Стас, я уже лет двадцать преподаю.
– Хорошо, но вопрос остаётся открытым. Ты когда собираешься на работу?
– Да я вот думаю, что совсем перейду в нынешний режим жизни. Три раза провожу лекции, а потом домой. Эх, Стас, мы таких грибочков насобирали да насолили, просто загляденье.
– Юрий Арсеньевич, ты издеваешься? Какие грибочки?
– Вкусные, Стас. Приезжай, я тебя ещё и помидорчиками с собственной теплицы угощу.
– Приехать, то я приеду. Только я не очень понял, мне что теперь всегда с этой воблой мочёной работать? Она припыленная какая-то, с ней ни пошутить, ни подколоть, ни работа, а каторга какая-то.
– Стас, – Казаков вздохнул, – давай между нами. Юля и правда одна из лучших на курсе была. Она у меня училась лет десять назад, но закончила только в прошлом году, была в долгом академ отпуске.
– Ты мне историю её жизни зачем рассказываешь?
– Визгликов, помолчи ты хоть минуту. – чуть повысив тон, сказал Юрий Арсеньевич. – Юля на третьем курсе вышла замуж, ушла в декрет, а вернулась доучиваться только через несколько лет. Когда она родила сына, то он пропал из роддома.
– В смысле?
– В прямом. Что у тебя случаев в следственной практике не было, когда дети пропадают?
– И что, не нашли?
– Нет. – Арсеньев помолчал. – Следователем Михайлов был, почти все знакомые криминалисты включились, Нинель можешь спросить, она тогда всех врачей роддома под лупой проверяла, точнее, результаты их работы.
– Михайлов-то зубром был. Он такие дела раскрывал, – неуверенно протянул Стас, – ничего не понимаю.
– Да там целое стадо зубров собралось, и мы тогда тоже ничего не поняли. Год искали, потом в глухари ушло. А Юля сначала держалась, потом год пила, работала правда, – Арсеньев помолчал, – кажется, полы где-то мыла. Она мне тогда сказала, что если пить не будет, то уедет в дурку, а если ребёнок найдётся, то она должна быть в порядке. Муж от неё тогда ушёл, она просто сама не своя была, с ней рядом находится страшно было. В общем, с той поры много воды утекло. А один раз она мне позвонила и попросила помочь восстановиться в институте. Другая пришла, изменилась сильно в психологическом плане, но результаты работы у неё блестящие.
– Я тебя понял.
– Не нравится, мне это «я тебя понял». Не лезь к ней, Стас, не тревожь её. Поверь, мы сделали всё возможное, по всем линиям. Оставь её в покое.
– Да понял я. – рявкнул Стас.
– Узнаю, что пытаешься что-то накопать про это дело, можешь мне больше не звонить. А Юлю в столицу устрою, есть у меня там знакомый следак, он толковых криминалистов ценит.
– Ну всё, всё, напугал. Ладно, в выходные приеду ваши консервы уничтожать, если Польская, конечно, какое-нибудь новое дело не притащит. Она ж как породистая легавая, на улицу вышла, носом повела и бац, нате вам, Станислав Михайлович, свежий труп.
***
Коротко стукнув в дверь, Астахов вошёл в кабинет и, посмотрев на пустой стул за рабочим столом, огляделся.