Без права на пощаду (Школа обаяния)
Фишер заметил, что прохожие лишь замедляют шаг у его машины, но не останавливаются и не смотрят на него – впервые за последнюю тысячу миль. Только тут Грег Фишер уяснил значение слов «полицейское государство». Оба милиционера внимательно осматривали его багаж и сумки из мешковины с овощами и фруктами на заднем сиденье.
– Что значит «понтиак»? – спросил мужчина в штатском.
– По-моему, это слово индейское или что-то в этом роде. Верно. Вождь Понтиак, – ответил Грег.
Мужчина пристально разглядывал красно-бело-синий значок со звездами и полосами на куртке Грега. Потом щелкнул пальцем по американскому значку так, словно хотел оскорбить его.
– Транс Ам? – спросил штатский, указывая на бампер.
– Транс – это через, Ам – Америка, – объяснил Фишер.
– Через Америку.
– Совершенно верно.
– Через Россию. – Мужчина снова улыбнулся, но улыбка его была совсем не приятной.
– Кожа? – продолжал спрашивать тот, указывая на сиденья.
– Да.
– Сколько стоит машина?
– О... примерно восемнадцать тысяч долларов.
– Семьдесят-восемьдесят тысяч рублей...
Фишер заметил, что собеседник назвал вместо официальной цену черного рынка.
– Нет. Пятнадцать тысяч, – поправил Грег.
– Вы капиталист?
– О нет. Я бывший студент. Когда-то проходил курс советской экономики. Читал Маркса, «Коммунистический манифест». Весьма просвещает, скажу вам.
– Маркс?
– Карл. И Ленин. Я очень интересуюсь Советским Союзом.
– По какой причине?
– О, ну просто, чтобы узнать о советском народе. Это же первое социалистическое государство в мире. Очень увлекательно. Вы смотрели «Красных» с Уорреном Битти?
– Если вы заблудились или потерялись, следовало остановиться в каком-нибудь городе по пути на автостраде.
– Вы абсолютно правы.
– Полагаю, что сейчас вы отправитесь прямо в гостиницу «Россия» и останетесь там до утра.
– О'кей, – кивнул Фишер. «Довольно странный поворот, – подумал он, – они не надели на тебя наручники и не устроили шмон, а просто-напросто послали тебя в собственный номер». – Хорошо. Я еду в «Россию».
Мужчина протянул Грегу его документы и ключи от машины.
– Добро пожаловать в Москву, мистер Фишер.
– Я действительно очень рад оказаться здесь.
Мужчина ушел, а Фишер следил за тем, как он спускается в метро. Милиционеры сели в свою машину. Они остались на месте, заметил Фишер.
Грег захлопнул багажник и дверцу справа, затем сел за руль и включил зажигание. Тут он заметил, как у его машины собирается толпа.
– Бараны, придурки! – пробормотал Грег, резко нажал на газ и вылетел на проезжую часть. Милицейская машина последовала за ним.
– Вот засранцы, – сказал он, увидев своих преследователей.
Его так сильно трясло, что захотелось остановиться и немного прийти в себя, однако он продолжал ехать по Калининскому проспекту. Милицейская машина постоянно висела на хвосте, так что о том, чтобы подъехать к посольству, нечего было и думать.
Он вспомнил карту и резко свернул на проспект Маркса, потом спустился к набережной и свернул влево. Справа от него находилась Москва-река, слева – южные стены Кремля. В воде ярко отражались звезды кремлевских башен и купола церквей, и Фишер загляделся на это, загипнотизированный величественным зрелищем неожиданной красоты. Он чувствовал, что его нелегкое путешествие подходило к концу.
Милицейская машина по-прежнему сопровождала его. Наконец Фишер увидел гостиницу «Россия» – массивное, современное здание из стекла и алюминия. Он проехал под эстакаду и оказался возле восточного блока. Напротив входа была небольшая стоянка, с трех сторон окруженная низким каменным бордюром. Фишер проехал до стоянки и осмотрелся вокруг. Машин здесь не было. Отель чудовищно смотрелся среди небольших старинных домиков и полудюжины скверно отреставрированных церквушек.
В зеркальце заднего обзора Фишер видел, что милицейская машина припарковалась за ним у входа в гостиницу. Швейцар в зеленой униформе внимательно рассматривал «Транс Ам», но даже не потрудился подойти и открыть входную дверь. Фишер вышел из машины. Для него было открытием, что работа швейцара советского отеля заключалась не в том, чтобы помогать приезжающим, а чтобы отгонять от гостиницы и не пускать в нее советских граждан. Фишер сам открыл дверь и подошел к швейцару.
– Хэлло.
– Хэлло.
Фишер указал на свою машину.
– Багаж, – сказал он по-русски. – О'кей?
– О'кей.
Фишер протянул швейцару ключи от машины.
– В гараж, о'кей?
– О'кей.
Швейцар недоуменно посмотрел на Фишера.
– Боже мой... – пробормотал Грег, вспомнив, что у него нет ни рубля. Он полез в сумку и достал сувенир – восьмидюймовую медную фигурку статуи Свободы. – Вот.
Швейцар огляделся, затем взял фигурку и с подозрением спросил:
– Религиозная?
– Да нет же. Это Статуя Свободы. Свобода, – по-русски произнес Фишер. – Это для вас. Подарок. Проследите за моей машиной, о'кей?
Швейцар сунул статуэтку в карман.
– О'кей, – сказал он.
Фишер прошел через вращающиеся стеклянные двери в пустынный вестибюль и огляделся. Ни баров, ни киосков, ни магазинов.
Он направился к окошку, где сидевшая с безучастным видом молодая женщина подняла на него глаза, и протянул свой интуристовский предварительный заказ, паспорт и визу. Она с минуту внимательно изучала паспорт, затем молча исчезла за какой-то дверью. Грег вслух сказал сам себе:
– Добро пожаловать в Россию, мистер Фишер! И долго вы пробудете здесь?.. А, пока за мной не явится КГБ... Ну что ж, превосходно, сэр.
Грег обернулся на голоса. Его внимание привлекла пара, спорящая по-французски. Их разговор эхом разносился по вестибюлю. Оба были красивы и отлично одеты. Женщина, казалось, была на грани истерики. Мужчина весьма по-галльски взмахнул рукой, показывая, что разговор исчерпан, и повернулся к ней спиной.
– О! – воскликнул Фишер. – Довести даму до слез... Имел бы ты дело со мной, приятель! – Вспомнился Париж, каким он видел его в последний раз в июне, и Грег спросил себя, зачем он оттуда уехал. Наверное, о том же думал и Наполеон, когда вокруг него полыхала Москва и повсюду лежал снег. Он, возможно, стоял на том же месте, подумал Фишер, в ста ярдах от Кремлевской стены, за спиной – Красная площадь, а впереди – Москва-река. И он, конечно же, должен был испытывать ощущение рокового конца, которое чувствуют все люди с Запада, когда вступают на эту землю. Именно это и я испытываю сейчас.
Фишеру безумно захотелось чего-нибудь выпить.
Он взглянул на часы: 20.30. Вдруг кто-то сказал у него за спиной:
– Гре-е-гори Фишер.
Он обернулся к окошку регистратуры. К нему обращалась женщина средних лет с короткими рыжими волосами, черными у корней, в брючном костюме цвета морской волны. В руках она держала конверт с его документами.
– Я из «Интуриста», – сказала она. – Почему вы опоздали?
Крайне редко Фишеру задавали вопросы подобным тоном.
– Опоздал к чему? – огрызнулся он, едва сдерживая гнев.
– Мы беспокоились за вас.
– Ну а сейчас-то беспокоиться нечего, не правда ли? Могу я отправиться к себе в номер?
– Разумеется. Вы, наверное, устали. – Она вернула ему документы, оставив у себя паспорт и визу, и выдала зеленую карточку отеля. – Это – ваш пропуск. Носите его всегда с собой. Ваши паспорт и визу вернут вам при отъезде из гостиницы. Вы должны показать этот пропуск, когда его спросит кто-нибудь, имеющий на то полномочия.
– Может, мне приклеить его на лоб?
Похоже, женщина должным образом оценила его шутку и улыбнулась. Наклонившись через конторку, она тихо сказала:
– Западному туристу, как вам известно, очень непросто путешествовать здесь одному без группы, мистер Фишер. Поэтому не привлекайте к себе внимания.
Он промолчал.
– Избегайте обмена всякими предметами, постарайтесь не иметь дела с валютой, проститутками, избегайте политических разговоров и нарушений своего туристского маршрута. Даю вам этот совет от чистого сердца, поскольку вы кажетесь мне симпатичным молодым человеком.