Вне клана

   
Глава 1
Наверное, нет ничего необычного в том, чтобы очнуться на поле битвы, лежа среди трупов. После удара по голове, например. Однако ко мне сознание вернулось в тот момент, когда мое тело само, без всякого приказа, перепрыгивало через глубокий ров.
Странно.
Хотя, может быть, и нет. Может быть, в каких-то случаях так и надо?
Увы, спросить было некого, специалистов по самостоятельно бродящим телам рядом не наблюдалось.
Двигаясь по инерции, я приземлился на противоположной стороне рва и огляделся по сторонам.
Вокруг лежало множество мертвых тел в покореженных доспехах, валялись копья, как целые, так и переломанные, и щиты, в основном разбитые. Воткнутые в землю и в трупы, торчали стрелы.
Потом я посмотрел на себя и вздохнул — вид у моей одежды оказался неказистый. Светлую рубаху, порванную в нескольких местах, пятнала засохшая кровь, темные штаны находились в еще более плачевном состоянии, а короткие обшарпанные сапоги явно видели много смен сезонов. А еще я не обнаружил на себе ни доспехов, ни оружия.
Интересно, почему? Что безоружный человек делал на поле битвы? Или, может быть, и доспехи, и оружие имелись, но мое тело потеряло их, пока бродило самостоятельно?
Покачав головой, я огляделся вокруг еще раз.
Поле битвы было велико, достаточно равномерно покрыто мертвецами, со всех сторон окружено лесом — где-то деревья казались ближе, где-то дальше. В целом, никакой разницы, куда двигаться, так что я решил идти туда, куда прежде шагало мое самостоятельное тело.
— Смотри-ка, еще один живчик!
Я развернулся на звук голоса.
Говорившим оказался человек — первый живой человек за все время. А рядом с ним и второй. Оба сидели на земле и аккуратно снимали с очередного мертвеца дорогие, полностью целые доспехи, украшенные золотой гравировкой.
Интересно, кем была эта парочка?
Мародеры — всплыло в голове слово. Вместе с ним перед внутренним взором возникла яркая картина — лес, длинные толстые ветки, и десяток мертвецов, свисающих с них. За мародерство полагалась смертная казнь…
Я моргнул, удивленный как четкостью воспоминания, так и наказанием, вернее, его суровостью. Потом внимательно посмотрел на людей впереди. Оба были хорошо вооружены и изучали меня с одинаково неприятным выражением на лицах. Я остановился. Выбранное направление должно было привести меня к ним, чего совсем не хотелось. Эти живые нравились мне куда меньше, чем мертвецы под ногами.
По широкому кругу обойдя мародеров, я пошел дальше, но еще какое-то время ощущал на себе взгляды двух пар враждебных глаз. Потом ощущение прошло — мародеры вернулись к работе.
Поле казалось бесконечным, все длилось и длилось, и мародеры уже скрылись из виду, а я так и не увидел ничего более приятного, чем трупы, мухи и вороны.
— Эй, ты! Стой!
Голос был неприятным, так что я продолжил шагать, притворившись, будто ничего не слышал.
— Стой, я сказал! Или нашпигую стрелами!
Это звучало еще более неприятно, но, к сожалению, убедительно.
Я остановился и повернулся лицом к кричавшему. В той стороне возвышался холм, и из-за этого холма как раз вышел человек — в полном доспехе, держа в руках натянутый лук со стрелой, наложенной на тетиву. Следом за первым человеком из-за холма появилось еще несколько, все в доспехах, все вооруженные.
— Твое имя, ранг, клан! — рявкнул первый человек.
Я недоуменно моргнул.
Слова вооруженного незнакомца прозвучали приказом, но по смыслу приказом быть не могли. Значит, вопрос.
Мое имя?
Сейчас я припомнил, что у всех людей бывают имена. Значит, оно было и у меня.
Вот только какое?
Память молчала.
Ранг, то есть воинское звание?
Сейчас, задумавшись об этом, я понял, что виденные мной мертвецы в дешевом обмундировании были рядовыми бойцами, а мертвецы в дорогом — офицерами. Но кем был я? Ни оружия, ни доспехов, только грязная рваная одежда. Сомнительно, что в таком виде я мог оказаться кем-то из командования. С другой стороны — а вдруг?
Клан?
Только когда незнакомец произнес это слово, я осознал, что мне известно его значение. Но это знание пришло не яркой вспышкой, как с мародерами. Просто теперь я знал, что кланы существуют, кланов много, кланы бывают слабые и сильные; люди, входящие в сильные кланы, обычно богаты, а если принадлежат к Старшим Семьям кланов, то еще и знатны.
А что я? Был ли я частью клана? Если да, то какого?
Я посмотрел вниз, на носки своих обшарпанных сапог, и вздохнул.
Увы, на вопрос незнакомца я мог ответить честно, произнеся одну единственную фразу:
— Я не знаю.
— Не знаешь? Что, даже имя свое не знаешь? — лицо человека исказилось в недоверчивой гримасе.
— Успокойся, Сербен, — велел другой человек, вставший на полшага позади первого, — таких незнающих мы насобирали уже три сотни. Память у всех как решето. Ты, парень, пойдешь с нами, — теперь другой человек обращался ко мне. — На месте разберемся.
Упомянутым местом оказалась большая, на несколько сотен домов, деревня. Вернее, дом в ее центре.
— Ты, парень, выбери себе имя, — по дороге посоветовал мне тот самый человек, который осадил Сербена. — Неизвестно, когда к тебе вернется память, а если не придумаешь имя сам, наш писарь внесет тебя в ведомости Йоргом. Очень уж любит он записывать всех Йоргами.
По мне, так имя Йорг звучало ничуть не хуже любого другого, но, судя по интонации человека, называться так не стоило.
Я попытался вспомнить, какие имена вообще существуют, но память подкинула только одно — того самого Сербена. Становиться тезкой этого неприятного человека я не хотел, но мне понравилось сочетание звуков из его имени.
— Рбен, — сказал я вслух. Нет, что-то было лишнее. — Рен. — А вот сейчас чего-то не хватало. — Рейн!
— Рейн? Ну, значит, будешь Рейном, — согласился человек.
Внутри дом состоял из одной большой комнаты, отведенной под владения писаря. Вернее, писарей — их оказалось там двое. Или же они были архивистами? На мой взгляд, так комната весьма походила на походный архив: поставленные вдоль стен, второпях сколоченные шкафы с открытыми полками, на которых громоздились сотни бумажных папок.
Да, забавно, я не знал ни своего имени, ни ранга, ни клана, зато знал, как выглядит походный архив…
— Еще живчик! — возрадовался один из писарей-архивистов, увидев меня. — Ну-ка, ну-ка. Что тут у нас? Померим, — и меня подтолкнули к расчерченной полосами доске, прибитой к стене вертикально.