Закон хабара

Стоп.
Пока я ее пустые глаза рассматривал, оказывается, краем глаза еще что-то уловил. А именно – буквально на полсантиметра высунувшуюся из-под ее окровавленной блузки рукоять пистолета. Если не приглядываться, и не заметишь. А заметив, не сразу осознаешь, что возле небоскреба клана Ямагути-гуми вряд ли есть хоть одно заведение, в котором работают не члены якудзы. Скорее всего, аккуратно пристрелила б меня в затылок, когда я направился бы к выходу из ресторана,– не зря ж дважды напомнила, что мне пора уходить, но все карты спутал выскочка-дублер, решивший отличиться. В таком случае что же за такси ждет меня возле выхода?
Додумать я не успел. На поле боя думать вообще вредно, иначе будет как сейчас со мной…
Первая пуля прилетела с улицы, ударила в витрину ресторана, разнеся ее на тысячи осколков. Это только в плохом кино снайперы стреляют сквозь стекла и той же пулей поражают цель. При ударе в стекло пуля либо разлетается на фрагменты, либо, деформированная, меняет траекторию. Потому, стреляя сквозь прозрачную преграду, за которой маячит цель, хороший снайпер жмет на спуск дважды. Первая пуля – для стекла, вторая – для цели.
Витрина еще осыпа́лась на пол сверкающим дождем, а я уже понял, откуда работает снайпер. Разумеется, из люльки мойщика окон, висящей в районе пятого этажа соседнего здания.
Достать его из пистолета с четырехсот метров было задачей нереальной. Потому оставалось только одно.
Я ринулся к выходу из ресторана, петляя между столиками и мысленно стараясь поймать своей внутренней чуйкой линию прицела, которую сейчас выстраивал снайпер между оптикой своей винтовки и той точкой, в которой окажется моя тушка после того, как пуля покинет канал ствола и пролетит через улицу. Это называется упреждение, и искусство хорошего стрелка состоит в том, чтобы верно рассчитать ту самую точку, в которой бегущая цель встретится со своей смертью.
И оно случилось!
Я не увидел, да это было и невозможно. Я прям позвоночником, всем своим существом почувствовал, как снайпер на середине своего выдоха плавно нажимает на спуск,– и резко остановился. Там, в люльке, еле слышно хлопнуло, словно кто-то за полкилометра кому-то пощечину отвесил. Ночная улица утробно урчала двигателями автомобилей – в Токио ночью движение почти такое же оживленное, как и днем,– но я все равно тот хлопок услышал. Ухо, в которое должна влететь пуля, в таких случаях обретает слух просто феноменальный.
А потом я ту пулю еще и увидел. Точнее, не ее саму, а инверсионный след от нее, преломление света в воздухе, который свинцовый цилиндр рассек в двадцати сантиметрах от моего носа. Эффект мгновенный, но достаточный, чтобы понять – стрелок на той стороне улицы хорошо знал свое дело. И будь на моем месте кто-то другой, он бы уже падал сейчас на пол, заляпанный чужой кровью, дополнительно обильно поливая его своей.
Но я тоже неплохо знал наше с тем снайпером общее дело. Потому, не дожидаясь следующего выстрела, рванул с места, перекатился, «гусиным шагом» прошел вдоль бокового ряда столов и стульев, прикрывших меня от стрелка, одновременно стреляя из пистолета в стеклянную дверь ресторана: четыре пули в углы, две по центру и следом – бросок пустым, но все равно тяжелым пистолетом в надежное стекло японского качества, не желающее разбиваться.
Сработало. Разбитое дверное стекло осыпалось вниз сверкающим каскадом, и следом из ресторана вылетел я, в надежде, что на оживленной ночной улице снайпер стрелять не станет…
Но улица больше не была оживленной. Те прохожие, кто был относительно далеко, при звуке выстрелов бросились бежать. А те, кто находился поблизости, дисциплинированно легли на асфальт, прикрыв руками головы.
Хреново.
На открытой местности я мишень просто замечательная. Можно, конечно, попытаться укрыться за машинами, припаркованными неподалеку, так как правильная винтовочная пуля со стальным сердечником шьет автомобиль насквозь везде, кроме той части, где расположен двигатель. Но за капотом удастся просидеть ровно столько времени, сколько хорошему снайперу потребуется, чтобы сменить магазин с бронебойными пулями на магазин с разрывными – и отработать по бензобаку.
Но тут случилось неожиданное.
Самое обычное с виду желтое такси, стоявшее неподалеку с еле слышно урчащим мотором, двинулось в мою сторону, стремительно набирая скорость. Сперва я подумал, что за рулем тоже сидит член клана Ямагути-гуми, решивший меня сбить, и остро пожалел о пистолете, которого у меня больше не было…
Но я ошибся.
Автомобиль резко тормознул возле меня, от толчка изнутри распахнулась задняя дверь. Вовремя, кстати,– я резко за нее присел, и пуля снайпера снесла лишь капюшон с моей головы, задев за его край.
Особого приглашения я ждать не стал – нырнул внутрь салона, понимая, что вряд ли мне это сильно поможет: сейчас снайпер отработает по машине так, как я предполагаю, ибо это хороший снайпер…
Так и произошло. Машина начала движение и тут же получила удар по корпусу, после которого должен был рвануть бензобак… но не рванул. И легковой автомобиль не вздрогнул после удара винтовочной пули как смертельно раненная лошадь, лишь приглушенный звук по салону разнесся, словно снаружи кто-то со всей силы саданул в бочину такси бейсбольной битой… через подушку.
Значить это могло лишь одно – машина бронирована, причем серьезно. По российскому ГОСТу пятый или шестой класс, если ее винтовочная пуля не берет. Это приятно. О причинах данной приятности можно будет подумать потом, а пока что я упал на сидушку, так как стекла у машины были тонковаты для такого же класса защиты, как корпус,– от силы третий, а может, и второй, чтоб чрезмерной толщиной бронепакета не озадачивать местную дорожную полицию…
Но тут во всей машине что-то зажужжало, и на фоне этого жужжания прозвучал голос водилы, затылок которого маячил над спинкой переднего сиденья:
–Не беспокойтесь, Координатор, вы в полной безопасности.
И правда, в конструкции этой машины были предусмотрены меры против снайперского обстрела: снизу по стеклам дверей и заднего стекла быстро ползла черная пленка, отливающая металлическим блеском.
–Броневая нано-штора,– пояснил шофер.– Держит даже выстрел РПГ.
–Неплохо,– оценил я, поднимаясь с широкой задней сидушки и усаживаясь по-человечески.– Теперь, может, объяснитесь? Кто вы такой и почему ныне покойная официантка якудзы столь настойчиво говорила мне о том, что меня ждет такси? Как я понимаю, это были вы.
–Простите, Координатор, но тот таксист, что ждал вас, ликвидирован, а я не уполномочен отвечать на вопросы,– отозвался водила.– Я лишь должен доставить вас из точки А в точку В.
Понятно. Все-таки меня и вправду ждало такси якудзы, где сидел киллер – которого этот загадочный киллер благополучно зачистил. Обстоятельные японцы в плане моей ликвидации предусмотрели аж четыре уровня – официантка, три посетителя ресторана, снайпер, водитель – и все они благополучно обломались. И как после этого говорить, что моя личная удача от меня отвернулась?