Четыре угла
Полина задумалась.
С другой стороны, а чем отличалась она от собственной матери? Тем, что ненавидела не целый мир, а свой личный микромир? Тем, что видела его уже не таким цветным и радужным, но и не черным, как мать, а на несколько оттенков светлее? Скажем, темно-серым?
– Ох, уже это солнце. Палит нещадно, – Татьяна Борисовна обмахнулась рукой, выдернув Полину из размышлений. – Я не поняла, – женщина приспустила очки на нос, – там Роберт Гризманн, что ли? – всмотрелась вперед и остановилась.
– Гризманн, – подтвердила Полина тоном, давая понять, что он здесь не просто случайный прохожий.
– Ты мне не хочешь ничего сказать? – женщина повернулась к дочери и наградила взглядом «что произошло за время моего отсутствия?».
– А что бы ты хотела услышать? – Полина твердо выдержала этот взгляд.
– Правду, разумеется, – вспыхнула Татьяна Борисовна.
– Правда такова, что Роберт предложил помощь в качестве нашего водителя. Я согласилась, – пожала плечами Полина. – Или на такси было бы удобнее?
– Дело не в этом. Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю. – Вы общаетесь?
– Мам, потом, – бросила на женщину предупреждающий взгляд. – Давай не будем заставлять человека ждать?
– Ох, Полина, – недовольно покачала головой Татьяна Борисовна. – Могла бы и предупредить мать, – поправила шифоновую кофточку. – Что у меня на голове? – провела рукой, взбивая шевелюру, выкрашенную в сочный каштан.
– Волосы, мам. Идем, – подхватила женщину под локоть и уверенно повела в сторону ожидающего Гризманна.
– Татьяна Борисовна, – Роберт растянул губы в дружелюбной приветливой улыбке, – добрый день! С каждым годом становитесь краше и молодеете! Выглядите бесподобно! – подхватил руку женщины и прикоснулся к запястью губами.
– Роберт, здравствуй, дорогой! – зарделась женщина, превращаясь во флиртующую аристократку. – Скажешь тоже, – смущенно отмахнулась. – Ну какая я могу быть после больницы? Не преувеличивай! Ох, милый, с глазами у меня проблемы, – принялась вывалить на парня всё, что можно и нельзя под отрешенный взгляд Полины. – Ну а ты, смотрю, возмужал, – прошлась оценивающе по фигуре молодого человека. – Такой важный стал, – глупо рассмеялась, отчего Полина закатила глаза.
Роберт довольно улыбнулся и забрал из рук девушки сумку.
Последний раз с Татьяной Борисовной они виделись около четырех лет назад, когда парень примчался узнавать адрес Полины в Питере. Женщина тогда по просьбе дочери ничего не сказала, но распрощались они на позитивной ноте: выпили чай, поболтали и пожелали друг другу добра. Злиться на Гризманна у Татьяны Борисовны не было причин. А вот то, что дочь возобновила с ним общение, женщину насторожило.
– Вы мне льстите, Татьяна Борисовна. Но благодарю от всего сердца. Как поживаете? – Роберт открыл багажник и положил туда сумку.
Распахнул дверь машины, приглашая женщин внутрь. Протянул Татьяне Борисовне руку, помогая усесться в салон, в то время как Полина, не дожидаясь своей очереди, ловко запрыгнула на переднее сидение самостоятельно.
Роберт увлеченно слушал (либо талантно делал вид) и поддакивал жалующейся на жизнь женщине. Полина, слушая их щебет вполуха, поймала себя на мысли, что ее мать и Роберт всегда очень легко находили общий язык. И тем для разговора у них было больше, чем у нее с родной матерью. Сейчас они выглядели как два встретившихся еврея на рынке.
– Полина, дочка, у нас же дома есть чем пообедать? – Полина задумалась, почувствовав, как от нее ждут ответа. Роберт слева замер, а мать елозила сзади.
Обернулась через плечо и посмотрела на Татьяну Борисовну, которая посылала ей такие фибры, от которых сквозняк гулял по ногам.
– Что-нибудь найдется, – туманно ответила Макеева и взглянула на Роберта. Он смотрел вперёд, уверенно управляя автомобилем.
Почувствовав на себе взгляд девушки, повернул голову. Улыбнулся.
– Роберт, дорогой, извольте с нами отобедать? – принялась расшаркиваться Татьяна Борисовна. Полину бесили ее напускные благородные речи. Она еле сдерживала губы, что из них не вырвалось то, что не понравится никому в этой машине.
Девушка резко посмотрела на Роберта. Он глядел на нее, зрительно спрашивая разрешения.
Ну а что тут скажешь? При стойком желании отказать, Полина не имела права так цинично поступить с парнем. Однако, Полина его не просила помогать, он вызвался сам, а, значит, о каком чувстве благодарности идет речь?
Девушка пожала плечами, давая понять, что предоставляет парню выбор: соглашаться или нет.
– Не откажусь, Татьяна Борисовна. Спасибо.
Полина отвернулась к окну. Чувство смятения навалилось неподъемным грузом. Плечи сдавило. Она не то, чтобы не хотела видеть Гризманна у себя дома, она вообще никого не хотела впускать в свою жизнь.
***
Перед Робертом суетилась Татьяна Борисовна. По большому счету она же ухаживала за ним как за дорогим и важным гостем, напрочь позабыв, что практически ничего не видит. Она даже сослепу сумела разглядеть марку часов на его запястье, выгравированную муравьиным шрифтом.
Полина в основном молчала.
Без аппетита гоняла по тарелке кружок огурца и смотрела сквозь Роберта и мамы. Этим двоим было неплохо совместно. Интересно.
Чего не скажешь о девушке, мечтающей поскорее свернуть трапезу и уйти из дома. Прогуляться.
Возможно, съездить к морю.
Она еще не была на море.
Не здоровалась с ним и не общалась.
Полина любила разговаривать с морем. Оно ей отвечало. Всегда. На любые вопросы у него был ответ и свое собственное мнение. И пять лет назад девушка ему даже завидовала.
Сейчас она смогла бы с ним поспорить. Сейчас у нее есть свое мнение.
– … конечно. Правда, Полина? – донесся до девушки обрывок фразы Татьяны Борисовны.
– Что? – переспросила, глядя попеременно на мать и на Гризманна, внимательно блуждающего по лицу Полины.
– Ты где летаешь? Я сказала, что в среду ты абсолютно свободна и сможешь сходить с Робертом на уличную выставку… – задумалась, припоминая, – как ты сказал Роберт?
– Выставка художников стрит-арта, – не растерялся парень.
– Точно, – благодарно улыбнулась ему женщина.
Полина опешила.
С глухим ударом опустила локти на обеденный стол так, что Татьяна Борисовна нервно заморгала. Этот вахлакский жест женщина ненавидела. Так делал Он. Невоспитанный чурбан.
– Я не знаю, – уверенно отчеканила, глядя в глаза родительнице. – Обещать пока не могу, – перевела внимание на Роберта, отчего парень смутился.
– А какие у тебя дела, Полина? Меня будешь караулить? Сходи с парнем, развейся и…
– Мама, – жестко обрубила, – давай я сама решу? – гаркнула так, что задребезжал стакан с водой.
Это было грубо. По отношению ни сколько к матери, сколько к Гризманну, и Полина это понимала. Да вот только она уже не та девочка, радеющая о чувствах других.
И контролировать свою жизнь Полина больше никому не позволит.
Хватит. Удивительно, насколько быстро Татьяна Борисовна сориентировалась и вновь попыталась взять под контроль жизнь Полины.
Но теперь у девушки имелось достаточно внутренней силы воли, чтобы противостоять. У нее были «очень хорошие» учителя…
– Ну…кхм, – откашлялась женщина, – хорошо. Я просто хотела, чтобы ты…
– Роберт, чай или кофе? – перебила мать Полина.
А это было еще грубее. Негостеприимно и показательно. Просто кричало о том, что кому-то пора уходить.
– Наверное, откажусь, – Роберт стянул салфетку с джинсов и положил на стол. – Мне уже пора. Спасибо, Татьяна Борисовна, – встал и галантно подхватил руку женщины. Снова, как при встрече, прикоснулся к запястью, оставляя невесомый поцелуй, не касаясь кожи. – Всё было на высшем уровне. Как всегда, Татьяна Борисовна, – откланялся. – Полина, – перевел внимание на девушку, – проводишь?
Коротко кивнув, Макеева вышла в прихожую.
Глава 8.
– В каком-то журнале я прочитал, что таинственным граффитистом Бэнкси является Робин Каниннгем из Бристоля, но я считаю, что вряд ли бы парень так просто дал себя рассекретить. В этом его фишка – оставаться загадочным уличным художником, – размеренно вещал Гризманн, опустив кончики пальцев рук за пояс джинсов сзади и мерно вышагивая.