Княгиня Серебряная
«Поэтому на нее можно лить грязь? А как же “мертвые сраму не имут”? Воронцова выиграла для своей страны кучу медалей. С нее начался прорыв в женском одиночном катании. Хайпануть захотелось? Ну и сколько бабла поднял?»
Посыпались лайки. Шумов, сам того не желая, привлек внимание к статье. Народ слетался на срач, как мухи на то самое. Блогеру стали активно минусовать. Тема бабла зашла на ура. Шумов хотел было ее закрыть, потому что его не гонорары спортивных обозревателей интересовали, а репутация Лады Воронцовой, но вдруг прилетело:
Судья Уоргрейв: «Это я ее убил. И мне ничего не будет. Срок давности вышел».
Сразу стали минусовать и судью. И Шумов взялся за сердце. Да что за публика такая?! И зачем он только в это полез?!
Но стоило закрыть глаза, как он снова видел залитую светом ледовую арену. А по ней будто огонек порхал. Почти невесомая хрупкая девочка с рыжими волосами, которой, казалось, было неведомо, что есть сила притяжения. Лада не каталась, а летала по льду. Такой ее Шумов впервые и увидел.
Мама привезла его на тренировку, но на лед мальчишек долго не выпускали. Фигуристы собирались на международные соревнования, и у них тренировка затянулась. А потом еще заливка льда…
Маленькие хоккеисты носились на трибунах, оставив родителей охранять бесценные коньки, а главным образом клюшки.
– А ну сядьте! – покрикивал на детей тренер. – Набегаетесь сейчас! Да уймите вы их! – умолял он родителей.
Но дети не слушались. И только Аркаша Шумов стоял у бортика, как приклеенный. Фигуристов было много: и совсем еще крошки, пятилетки, и юноши с девушками, многие катались парами.
Но Шумов видел только эту рыжую. Вот она заскользила, набирая скорость, прыгнула, упала, так что у него сердце екнуло, но тут же встала. И повторила прыжок, на этот раз успешно.
– Браво, Лада! – крикнули с трибун.
Рыжая стрельнула туда глазами и вдруг сделала по-детски неуклюжий реверанс.
– Кокетка, – сказал кто-то справа басом. Не поймешь, с осуждением или одобрительно.
Аркаша покосился на стоящую у самого выхода на лед пару: женщина в замшевой куртке благородного цвета беж, явно заграничной, и солидный седеющий мужчина в ярком пуховике.
– Скорее маленькая обезьянка, – фыркнула женщина. – Аполлонову подражает, он недавно выпендрился, причем на чемпионате мира. Изменил программу во время выступления и подъехал к бортику. Поклонился и сказал «спасибо» восторженной поклоннице, не сумевшей сдержать эмоций. Но эта девочка, по-моему, бесперспективна, ей растяжки явно не хватает, вращения скудные, иначе не назовешь.
– А по-моему, у Лады есть все шансы выиграть медаль, даже олимпийскую, – не согласился ее спутник. – Она упорная. Падает и снова поднимается. У нее прыжки идут, а сложность в современном фигурном катании – это главное.
– Ну да, наша олимпийская надежда, – язвительно прокомментировала женщина. – Только зря Аликина с ней возится, с этой рыжей. Чемпионку уже назначили.
Лада
Светлана Борисовна с неприязнью смотрела на робко стоящую у двери в тренерскую женщину. Одета неряшливо, не старая еще, но за собой совсем не следит, волосы не красит, маникюр не делает. Фигурное катание все смотрят с удовольствием, поэтому по телевидению всегда идут трансляции с крупных соревнований. И репортажи с тренировок пользуются популярностью. Их иногда снимают для блока ежедневных новостей.
Аликина привыкла к тому, что ее окружают красивые, ухоженные, модно одетые люди. Все они могут попасть в кадр и прекрасно это понимают. Родители ее учеников приходят на каток как на парад. А эта тетка, иначе и не назовешь, словно уборщицей пришла наниматься. А может, так оно и есть? А почему тогда к Аликиной?
– Здравствуйте, – сухо поздоровалась она. – Вы ко мне?
– К вам. – Тетка еще больше смутилась под пристальным суровым взглядом тренера и неловко сунула руку за спину. – Иди сюда, чего ты?
Светлана Борисовна увидела рыжеволосую кроху. В отличие от женщины, которая ее привела, девочка смотрела на тренера дерзко, такое чувство, что рыжая не умела опускать глаза. То ли от неуемного любопытства, то ли вследствие плохого воспитания. А по-простому от наглости. На вид девчонке было лет пять.
– Возьмите ее, – и женщина тяжело вздохнула. – Она шустрая. По хозяйству может. Полы там подтереть, посуду вымыть. Вы не смотрите, что маленькая. Ей уже семь.
Аликина растерялась. Оказывается, наниматься уборщицей привели маленькую девочку! Но как такое возможно?!
– Извините, но нет. – Светлана Борисовна почему-то смутилась.
– А куда мне ее? Мать недавно снова замуж выскочила. За молодого. А у меня еще двое внуков, от сына. С ним я и живу. И так в квартире тесно.
– А где ее отец? – кивнула Аликина на рыжую кроху.
– Да кто ж его знает. Может, сидит, а может, и помер. Пил он крепко. А новый муж моей дурехи на пять лет моложе. Непутевая у меня дочка, пьет, гуляет. На кой ей ребенок? На улице ведь внучка вырастет. В синяках вся приходит. Что дальше-то будет? – и женщина снова тяжело вздохнула. – Пожалейте девчонку.
– А почему ко мне-то?
– Я работаю неподалеку. Отпросилась вот. Меня с вахты к вам послали. Хоть до вечера возьмите, пусть у вас посидит.
«Ну, спасибо тебе, тетя Маша, – всерьез разозлилась Аликина на вахтершу, – надо сказать, чтобы этого больше не повторялось. У меня секция фигурного катания, а не проходной двор. И не продленка для трудных детей».
– Сколько ей лет, говорите? – попыталась найти лазейку для отказа Светлана Борисовна.
– Семь.
– Поздно уже. В фигурное катание лучше пораньше приходить. Лет в пять, а некоторых детей и в четыре года родители ко мне приводят. А ваша внучка переросла.
– Да куда она там переросла! Вы на нее гляньте!
– Да я все вижу, – теперь уже тяжело вздохнула Аликина и нагнулась к девочке: – Как тебя зовут?
– Лада Воронцова! – неожиданно звонко ответила та.
– Ты хочешь заниматься фигурным катанием, Лада?
– Я хочу красивые платья и шоколадных конфет! – выпалил ребенок.
– Не пойдет, – повторила Аликина. – У ребенка, похоже, сложный характер. Как она учится?
– Плохо, – призналась бабушка.
Лада внезапно отбежала в сторонку и села прямо на затоптанный пол. Кувыркнулась, потом вскочила, будто подброшенная пружиной, и тут же упала, ловко приземлившись на крохотную попку, после чего кувыркнулась теперь уже назад.
– Хорошая координация, – задумчиво сказала Аликина. – И болевой порог высокий. Она ведь на попу упала и словно не почувствовала. Тебе было больно? – с любопытством спросила она у Лады.
– Не-а. Мамка больнее бьет.
Бабушка Лады смутилась. А Светлана Борисовна почувствовала, как сердце пронзила жалость. Несчастный, никому не нужный ребенок.
– Ладно, приводите, – кивнула она.
– В первый-то раз приведу. А потом уж она сама.
– А не боитесь маленькую девочку одну отпускать? Вдруг заблудится или обидят.
– Ладку-то? Да она сама кого хошь обидит. А заблудится, так мир не без добрых людей. Приведут.
…Аликина не сразу поняла, повезло ей или нет. Если Лада Воронцова и подарок судьбы, то разворачивать упаковку такого «сюрприза» надо бережно. Иначе можно пораниться. У девочки, несомненно, был талант. Она оказалась не только терпеливой к боли, но и, как говорят меж собой тренеры, «липкой». Не обладая особой гибкостью, компенсировала это прекрасной координацией и мышечной памятью.
Прекрасно чувствовала музыку. Поначалу просто кривлялась, словно маленькая обезьянка, но зато мгновенно ловила ритм. И к тому же обещала вырасти хорошенькой. Красивое лицо, как и женственная фигурка, тоже немаловажно. Судьи любят глазами, и оценка за артистичность может стать решающей, подарив спортсменке место на пьедестале почета.
Здесь проблем не будет. А вот как быть с оценкой за технику? Тут только пахать и пахать, годами оттачивая сложнейшие элементы. Все дело в мотивации. Лада пока была неуправляема. Аликина решила, что тут надо действовать лаской. И не прогадала.