Лесник: Назад в СССР

Разводить костер мы тоже не стали. Поужинали холодными консервами.
Честно говоря, первое время после моего перерождения в этом времени, такая скудная еда меня жутко раздражала. И хотя физиологически желудок спокойно ее переваривал, современное сознание понимало, что жить на консервах и вяленом мясе на постоянной основе нельзя. Желудок за такое спасибо не скажет, особенно лет через десять-пятнадцать. Само собой, в прошлой жизни, как опытный военный, я привык употреблять все, что подлежит перевариванию, но даже несмотря на это, свыкся не сразу.
Закончив скудный ужин, с наступлением темноты мы влезли в гамаки, не забыв проверить и подготовить оружие. Вполне возможно, что мы увидим того, кто бесчинствует по ночам, отрывая задние лапы диким вепрям.
Монгол, расположившись справа от меня, тихо напевал себе под нос какую-то песенку на своем родном языке. Я поначалу слушал и пытался разобрать, о чем она, но это дело мне быстро надоело.
– Иваныч? – громким шепотом позвал я старика, спустя какое-то время.
– Что?
– А как мы поймем, что они еще здесь? – поинтересовался я.
– Кто?
– Кабаны.
– У них глаза в темноте слегка светятся! – помедлив, усмехнулся егерь.
Правда, сколько я ни всматривался, так и не заметил, чтобы у вепрей что-то светилось. Счел, что Матвей Иванович просто пошутил. Благо наступило полнолуние, небо было свободным от туч и, в целом, видимость была нормальной. По крайней мере, на фоне болота, с помощью бинокля туши кабанов различить было можно. Неудобно, сложно, но куда деваться?
Разделили время дежурства. Первым спать должен был я.
Периодически посматривая на часы, я перебирал в голове варианты развития событий. Честно говоря, был уверен, что задумка бесполезная и ничего мы не увидим.
На десяти тридцати вырубился. Все-таки день был насыщенным, пришлось хорошо поработать и ногами, и головой.
Проснулся я чуть ли не моментально – казалось, не спал вовсе, а просто закрыл-открыл глаза. Проморгался. Тут же чиркнул спичкой, посмотрел на циферблат часов.
Так, двенадцать двадцать. Я проспал чуть больше полутора часов.
Вокруг тишина. Темно, но я обратил внимание, что лунный свет все-таки неплохо освещал окраину леса и прилегающую территорию. Глаза постепенно привыкали к такому освещению. Я огляделся по сторонам. Лежащий неподалеку Монгол бодрствовал, а егерь, обнявшись со своим ружьем, спал в неестественной скрюченной позе.
– Ну что? – прошептал я. – Тишина?
– Порядок. Звери на месте, хрюкают. Пару раз приближались к нам, но дальше не пошли. Что-то заподозрили и отошли обратно.
Монгол снова поднял бинокль к глазам. Несколько секунд искал их, потом удовлетворенно кивнул и перекинул оптику мне – благо расстояние между гамаками было чуть больше метра.
В свою очередь, я тоже убедился, что семейство по-прежнему топчется в том месте, сместившись метров на сто левее. Все четверо были на месте, по крайней мере, в лунном свете можно было различить темные лохматые пятна.
– И что, они вот так всю ночь будут шататься?
– Ну не всю. Ближе к утру залягут в гнездо.
Я уже знал, что в холодное время года кабаны делают что-то вроде лежбищ из травы и веток. Их за глаза называли гнездами. Днем, особенно в зимнее время года, они отсыпаются, а ближе к вечеру снова отправляются искать пропитание.
Вытащив из кармана сухарь, я сунул его в рот. Хрустеть не стал, в тишине это за сотню метров будет слышно. Принялся рассасывать его как беззубый старик. Невольно заметил, что так вкуснее.
Примерно минут двадцать было тихо. Хотел тихо расспросить охотника о жизни в этих краях, но передумал. Слишком много шума будет.
Наконец, спустя еще какое-то время Монгол зевнул и поинтересовался:
– Жень, ты как себя чувствуешь?
– Нормально. Хочешь покемарить?
– Ну.
– Давай. Я посмотрю. А потом очередь Иваныча.
– Вот спасибо, – тот улегся поудобнее и затих. А я весь обратился в слух.
Где-то недалеко справа кричала ночная выпь – ее ни с какой другой птицей не спутаешь. Я уже не раз отмечал, что в памяти всплывают некоторые моменты, о которых я ранее не знал. Поначалу не понимал, как на них реагировать, но довольно быстро свыкся. Объяснение этому факту было простым – после перерождения произошло не только смешивание подсознаний, но и памяти. Вот периодически и всплывали отдельные моменты.
 
Лежать в одной позе было жутко неудобно. Кто пробовал спать в гамаке длительное время, то сразу поймет, о чем я говорю. Приподнялся и сел на пятую точку, положил на колени ружье.
Осмотрелся. Вокруг ни души, если не считать Иваныча и Монгола.
Посмотрел вниз – высота метра три, может, чуть больше. Гамак едва заметно покачивался на легком ветру. Поскрипывали веревки.
Пахло сыростью, тиной и прохладой – сказывалась близость болота. Судя по ощущениям, температура где-то плюс пять, может, чуть больше. Я снял капюшон, чтобы лучше слышать все, что происходит вокруг. Прислушавшись, различил далекое похрюкивание – довольно смешной звук. Что они там в корнях искали?
Взял бинокль, снова посмотрел на кабанов. Те по-прежнему рылись пятаками в земле. По крайней мере, так мне казалось. Хоть луна и была полной, света все равно не хватало.
Чтобы не заснуть, сунул в рот второй сухарь.
Это хороший способ не заснуть, особенно у охранников и дальнобойщиков. Пока рот занят, сон вроде как не идет. Но опять же, зависит от степени усталости.
Так я просидел минут сорок, пока спина не затекла. Решил поменять позу, и вдруг внутренняя чуйка зазвенела. Ощутил это более чем хорошо. Такое бывает – вроде все нормально, но в какой-то момент понимаешь – что-то не так. Вот и я сейчас напрягся.
Обнаружил, что выпь перестала кричать. Ветер поутих. Посторонние фоновые шумы тоже словно бы растворились в тишине. Перемена была так разительна, что у меня по спине мурашки побежали, размером со слона.
– Что за…? – пробормотал я, вертя головой по сторонам.
И вдруг…
Уи-и-и-и!
Справа донесся резкий, не очень громкий вой, который тут же оборвался. Раздался далекий топот. Шлепки по воде. Шум сухого камыша.
Какая-то возня.
Я тут же вскинул бинокль и, направив его в сторону доносившихся звуков, попытался отыскать зверей. Удалось мне это не сразу. Спустя несколько секунд я все же увидел лишь одного кабана, самца, судя по размерам. Он только что бросился на что-то… Что-то темное, скрытое ветками и травой.
Есть! Вот он охотник на кабанов! Явился-таки…
– Монгол! Иваныч! – зашипел я. Рукой дернул за ближайшую веревку. Гамак охотника качнулся, отчего тот подорвался словно ужаленный.
– А?
– Есть! Там!
Оба приняли сидячее положение и схватились за ружья. Спросонья не каждому дано собраться в пару секунд, но мои напарники были толковыми людьми.
Со стороны болота продолжали доноситься звуки борьбы. Кажется, в этот раз кабан не захотел становиться легкой добычей и упорно сопротивлялся тому, кто хотел оторвать ему лапы.
– Что будем делать?
Сидеть и ждать окончания было бессмысленно.
В бинокль ни черта толком не разглядеть. Еще и луна зашла за тучу, отчего стало еще темнее.
Ответа не последовало. Монгол и егерь просто вглядывались в темноту, но никаких активных действий не предпринимали. Оба были в замешательстве.
Я крепче сжал свою двустволку, заряженную жаканом. Заранее проверил, чтобы патрон был именно на крупного зверя. Шли секунды, снова взвизгнул дикий вепрь. Прямо под нами, с шумом пыхтя и продираясь через сухую траву, пронеслась испуганная свинья, за ней торопливо ковылял детеныш. А куда второй подевался?
– Нужно идти туда! Всем вместе! – решительно заявил я.
– Сдурел? Мы не знаем что там! – брякнул Иваныч. Видимо, снова подумал про свою нечистую силу.
А вот у меня страха не было. Я давно уже не боялся – многочисленные военные операции выветрили из меня страх. В конце концов, человек страшнее любого зверя, каким бы он ни был.