Хранитель ядов (СИ)

Мой же брат тоже спутал бытию все карты, вторгнувшись в этот мир в облике мужчины.
Эстер Сильва был младше меня на год и женственен настолько, насколько вообще позволяет природа вместить в себя женские черты восемнадцатилетнему юноше. Безупречная белизна и гладкость кожи, большие синие глаза в ворохе пушистых ресниц, четкие линии нежно розовых губ, при улыбке изгибающихся в плавной линии, волнующей умы окружающих любого пола, и золотистые чуть вьющиеся волосы с отдельными прядями оттенка меда и карамели – предмет зависти местных прелестниц, так или иначе меркнувших на фоне хрупкого юноши.
К сожалению, отец более воспринимал своего первенца как «сына», нежели Эстера, а потому готовил к роли полноценного наследника именно меня, полностью игнорируя настоящего сына. Эстер очень обижался, но прекословить отцу никогда не смел. В отличие от меня. Плохая из меня леди, как ни крути…
Кто-то вцепился в мое плечо и потряс, разрывая цепочку из тяжелых дум.
– Эксель, не смей уходить в себя, не объяснив мне цели своей очередной глупой затеи!
Я замедлила шаг и, интенсивно хлопая ресницами, уставилась на спутника.
– Не выйдет. – Юноша фыркнул и скорчил рожу. – У Эстера лучше выходит этот трюк с ресничками. Он – сама невинность, а вот вы, госпожа Сильва, ходячий источник неприятностей. И запоздалые попытки изобразить наивную барышню просто смехотворны.
– А вы грубиян, сын мясника.
– И опять же не стоит меня смешить понапрасну. Уж я-то знаю, что любые слова, сообщающие об отличие тебя от обычных господских дочерей, воспринимаются тобой как комплимент.
И откуда мы только взялись такие проницательные?
Я звонко рассмеялась и, протянув руку, небрежно взлохматила густую шевелюру Дакота – моего лучшего друга с самого детства.
На переносице юноши выступила легкая краснота. Весьма забавный образчик смущения. Не знай заранее об этой его особенности, можно подумать, что он умеет мастерски скрывать истинные чувства.
Подавив смешок, впоследствии все-таки вырвавшийся наружу непристойным хрюканьем, я опять потянулась к Дакоту. Он едва заметно отстранился и сконфуженно отвернулся, пресекая мою попытку вновь потрепать его за «холку».
Всего за год коротышка Дакот сумел перегнать меня в росте на целую голову да и обзавелся неплохой мускулатурой. Видимо, сказались изнурительная работа на полях, помощь отцу да и дополнительная работа в бакалейной лавке Руары и Сантьяго. Теперь каждый раз, когда мне хотелось зарыться пальцами в пепельно-русое великолепие волос Дакота, приходилось вставать на цыпочки и балансировать. И это с моей-то плачевной неустойчивостью!
– Расскажешь, что задумала?
Дакот тот еще упрямец, и уж если ему взбрело что-то в голову, то он закончит начатое при любом раскладе.
– А просто так ты от меня не отстанешь? – на всякий случай уточнила я.
– Конечно же, нет. Я последовал за тобой не за тем, чтобы пребывать в неведении.
– Никто не просил тебя увязываться за мной.
– Как будто я могу отпустить тебя одну.
– Прошу прощения, милостивый господин, – возмущению моему не было предела, – не держите меня за беспомощного осленка! Я вполне могу постоять за себя.
Дакот картинно закатил глаза и выбросил руку в сторону, преграждая мне путь и заставляя остановиться.
– Как насчет этого? – Его пальцы нащупали пару самых длинных прядей моих волос, покоящихся на плечах тончайшими непривлекательными нитями, и осторожно потянул так, чтобы они оказались в поле моего зрения. – Два дня отсутствия, и что же я увидел по приезду? Вместо девушки, чья беспорядочная лохматость неизменно напоминала о крыльях ворона чернее ночи, а кожа наводила на мысли о бескровных демонах, собирающих людские души, меня встретил бледный призрак.
Я задумчиво покусала нижнюю губу. Неужели снежно белый цвет вперемешку с лазурью, захвативший мою куцую головенку, на пару с родовой бледностью кожи действительно превращал меня в призрак?
– Ты так и не рассказала, отчего твои волосы обратились в подобие шерсти барса с северных земель, – не отставал Дакот.
 
– Слишком сложный вопрос. Я готовила ингредиенты для новой смеси. Дальше помню, что был взрыв. Но когда очнулась, все элементы смешались в кучу, отчего восстановить изначальный состав было просто невозможно. Все перепробовала, но родной цвет волос так и не вернулся. – Задорно улыбнувшись, я легкомысленно потянулась, с наслаждением хрустнув косточками. – Не стоит отчаиваться! Вполне возможно, что я создала гениальнейшую эссенцию для окрашивания волос.
– Чудесно. Опять эксперименты. Мои овации вам, госпожа Сильва. Однако, если начнешь лысеть, прошу, вспомни мои скромные, ни к чему не обязывающие предупреждения.
– Естественно. Полагаю, ты сообщишь мне, если мой волосяной покров на голове внезапно начнет редеть.
– Уж предупрежу. А что Роберт?
– Отец? Очень рад, что я не убилась.
– Много тебе спускает. – Дакот покачал головой.
– Как и многого требует. Это называется «компромисс».
– От Эстера тоже?
Глубоко внутри вспыхнуло пламя раздражения. Дакот прекрасно знал, какие взаимоотношения были у Эстера с отцом, но будто нарочно напоминал об этом при любом удобном случае.
– Эстер для отца – невидимка, – процедила я сквозь зубы.
– А для тебя?
– Ты знаешь ответ. Не вижу необходимости повторять. – Я устремилась вперед, испугавшись, что за разговором мы пропустили важный момент – конечный замысел всей прогулки.
– Хорошо. Я должен знать, преследуешь ли ты те же цели, что и раньше. – Дакот поспешил следом, легко подстраиваясь под мой быстрый шаг. – Копишь деньги?
– Да. Цель все та же. Если Руара и Сантьяго позволят мне открыть фармацевтический отдел в их лавке, процесс пойдет быстрее. – Я прищурилась, вспоминая правильный путь. Мы как раз добрались до края луга и стояли перед густой рощей. – Клиентура увеличится, мои лекарственные средства и смеси будут покупать, а мой собственный бюджет пополнится.
– Если прежде ты кого-нибудь не траванешь, – огорошил меня пессимистично настроенный Дакот. – Только не говори, что уже мнишь себя мастером по изготовлению смесей.
– Мои рецепты эссенций и эликсиров действительно помогают людям! – Я приподняла ближайшую ветку и скользнула в гущу зелени, выискивая тропку. – И чтоб ты знал, для успеха необходимы эксперименты. Чем я частенько и занимаюсь.
– Безусловно. А затем у тебя голубеют волосы, а заезжие рубежные торговцы шепотом интересуются, не ведьма ли та худощавая дева, что, словно буря, пронеслась по лавке с ковшиком дымящейся кислоты.
– Меня посчитали «ведьмой»? – Я запнулась о корягу и удержалась на ногах лишь с помощью Дакота, мертвой хваткой вцепившегося в подол платья. – Я же просто хочу стать фармацевтом и помогать людям. Какая из меня ведьма?!
Дакот, судя по всему, услышал в моих интонациях панику, потому что в следующий миг уже сидел передо мной на корточках (и когда только я успела сползти на землю?) и сжимал мое лицо источающими жар ладонями.
– Не волнуйся, Эксель. – Светло-голубые глаза юноши блестели, словно омытые морскими водами камни. – В их словах не было ничего, кроме шутки. Они шутили, Эксель. Слышишь? Шутили.
– Значит, они не приведут за собой Святую Инквизицию? – робко спросила я, накрывая ладони Дакота своими. – Ты уверен? Из какой они были гильдии? И из нашего ли Королевства?
– Какая разница? – Юноша нахмурил брови и издал звук, похожий на тихий рев недовольного медвежонка. – Ты не ведьма, и никто из багровых ряс Святой Инквизиции не явится за тобой.
Уверенность его взгляда успокоила меня. Я ведь не виновна, а невиновные не должны бояться за свою жизнь.
– Мой вид пугает, а, Дакот?
Вопрос ошарашил его. Привычная краснота завладела переносицей, и я уж было совсем решила оставить друга в покое, безмолвно переведя вопрос в статус риторического, как он внезапно мне ответил.
Тихо, будто мы были не одни в лесу, глотая звуки и запинаясь на каждом слоге, Дакот пробормотал: