Возвращение в Тооредаан (новый вариант) (СИ)

По давней, еще имперской традиции, все вооруженные части в городе и окрестностям, подчинялись единому центру. Хотя со временем эта традиция и обросла множеством условностей, поправок и оговорок. Те же сотрудники БНБ, хотя формально и обязаны были выслушивать приказы местного воинского начальника, на деле, как правило, игнорировали его и отчитывались только перед собственным центром.
Однако, тем не менее, в любом городе Сатрапии все наиболее важные государственные учреждения, были сосредоточенны в одном квартале, а то и в одном здании, если это был небольшой городок размером с Лоориг.
Так что оу Игиир Наугхо, раньше не имевший чести посещать этот населенный пункт Сатрапии, без каких‑либо колебаний отправился в центр городка, и выбрав наименее обшарпанное здание из всех стоящих на площади, смело двинулся к нему. Висящая возле дверей доска с гербом Сатрапии, подтвердила правильность его выбора. Что, однако, к возможному удивлению неосведомленного наблюдателя, лишь вырвало тягостный вздох из груди бравого офицера. — Увы, знаменитая мооскаавская бюрократия, вызывающая ужас и сердечный трепет еще у подданных Империи, после развала некогда великой державы отнюдь не пришла в упадок, но совсем даже наоборот — расцвела еще более пышными и колючими ветвями, прорваться сквозь которые было подвигом воистину достойным героев древности. И сейчас, бравому сотруднику Бюро, предстояло броситься с головой в эти заросли, прикрываясь лишь одной бумагой, выданной ему его непосредственным начальником, которую, кстати, особо светить было не желательно, из соображения секретности.
Поскольку кабинет местного резидента Бюро оказался закрыт — свой первый визит он нанес коменданту гарнизона — чиновнику, сжимавшему в своих могучих дланях бразды правления над всеми вооруженными отрядами города Лоорига. Хотя порученное десятнику задание, никоим образом не касалось сего высокого государственного мужа, сделать это было необходимо по целому ряду причин. И первая из них — легализация. Если он сам, как сотрудник БНБ, еще мог спокойно шляться по городу, поплевывая на претензии и вопросы городских стражников. То вот его подчиненные, коли он не выправит для них соответствующие документы, рисковали попасть во множество мелких, но от того еще более досадных неприятностей. Так что нужны документы. А еще лучше — целый комплект документов, на все случаи жизни. Ну а во–вторых — так или иначе, но все равно придется налаживать связи с городскими головами. — Если затеял поиски иголки в стоге сена, то не мешает для начала поговорить с хозяином стога. Хотя бы для того, чтобы он не мешал поискам. А то ведь отдаленность городков подобных Лооригу от административный центров Сатрапии, весьма способствует развитию самодурства у чиновников их возглавляющих. Когда ближайшее начальство отрезано от тебя сотней верст безлюдных степей, не так сложно вообразить себя царем и богом, и начать вставлять палки в колеса другому чиновнику, посмевшему выполнять свой долг, не испросив на то высокого соизволения мелкого прыща на ровном месте.
Правда, как вскоре выяснил оу Игиир, — местный комендант к подобному типу начальников не принадлежал. Хотя… — пожалуй еще неизвестно что хуже — откровенное самодурство или преизбыточное гостеприимство? Оу Баар Гоор — уже довольно пожилой первый лейтенант пограничной стражи, занимавший кресло коменданта округа Лоориг, так обрадовался появлению в своем окружении нового лица, что никак не хотел отпускать от себя — «благородного и перспективного молодого человека». Поминутно рассыпаясь в любезностях и заваливая гостя кучей вопросов, не столько служебного, сколь светского характера, он весьма навязчиво пригласил того на обед, и столь многозначительно пообещал познакомить с семьей, что немедленно вызвал у проницательного сотрудника Бюро подозрение, в наличии у этого достойнейшего государственного мужа как минимум трех дочерей.
Увы, но даже добродушное расположение к нему высокого начальства, не смогло избавить оу Наугхо от прохождения через канцелярский ад, при выправке всех необходимых документов. Местные чиновники, впрочем, тоже были настроены к нему весьма доброжелательно, но — правила есть правила, да и ход дел в провинции, весьма располагает к неспешности и легкой рассеянности. Так что, вырваться из этого царства бумаг и печатей, оу Наугхо смог только спустя два часа — взъерошенный, раздраженный, и готовый в одиночку схватиться хоть с целой бандой лесовиков, лишь бы не видеть больше в жизни ни единого официального бланка, и не слышать очередную трепотню ни о чем, коию мающиеся от безделья канцелярские чиновники, почему‑то почитают за светскую беседу.
 
И только после всего этого, он наконец смог добраться в пенаты родного Бюро, и вздохнув с облегчением, приступить к своим непосредственным обязанностям.
Хееку Барс, стражник
…Для меня это никогда не казалось чем‑то сложным, а вот другие удивляются… Ну допустим южане‑то еще понятно, они народ… — порченный. В смысле привыкли там у себя в городах жить ничего не видя, но ведь и из наших многие только языками цокают — «Как ты хорошо Хееку следы видишь!». А чего их, спрашивается не видеть — вот же они, на земле! Вы же тоже, коли вам пальцем укажешь, видите, чего же спрашивается, раньше не замечали?
Ну да это в степи или горах. Там ведь каждая сломанная веточка, каждая примятая травинка, словно бы кричит тебе — «Тут вот олень шел, а тут — человек», а в городе… Гнилое все‑таки это место — город. Сколько уж лет и сам в городе живу, а все не перестаю удивляться как тут все неправильно. И люди и вещи тут… — словно бы мельчают. Вон, у нас в предгорьях, коли человека встретил, так это же целое событие! Ты с ним и поговоришь по душам, и новости узнаешь, в дом свой пригласишь, …а может и войну начнешь. Но все равно — человек — это очень много и важно! Да что человек — там каждую малую птаху в лицо и по голосу различать учишься, а в городе... А тут в городе — мимо тебя за день сотня человек пробежит, и вскоре ты с незнакомцами даже здороваться перестанешь, и внимание на них обращать.
А вещи? — Вот у нас в доме топор был. Так я ж про тот топор столько всего знал. И то что прадед мой его выменял на две медвежьи шкуры и бочонок меда. И что топор этот он родителям невесты, в числе других необходимых для женитьбы вещей показал, доказывая свою состоятельность как будущего мужа. И как потом дом для прабабки моей строил, и этим вот самым топором крышу рубил. И как дед потом, этим же вот топором, когда Хорьки из‑за хребта на наше селение набег устроили, двоих вражин зарубил. И как... Да много историй я знал об одном только этом топоре. Да и не только топоре — почитай у каждой миски в доме, своя история была. Каждая царапинка на ней свою тайну хранила, а вы говорите — «Как ты Хееку следы умудряешься видеть?». Коли с детства рос, понимая важность каждого скола на миске, каждой царапинки на топорище, или щербинки на лезвии ножа — следы‑то они что? — Следы они сами с тобой разговаривать начинают.
А в городе — пойдешь на базар, а там целый ряд лавок стоит с топорами, а мисок в кабаках по–пьяни бьют больше, чем у рода Барсов с изначальных времен было. Вот поэтому и мельчают там и люди и вещи, что много их, и оттого не ценится ничего.
…К чему это я все? — Да к тому что хреново в городе следопыту. Натоптанно–перетоптанно тут так, что глаза разбегаются — хоть на четвереньки вставай и ползи, носа от земли не отрывая. И то — бестолку, след тут долго не лежит, не успеешь оглянуться, а уж кто‑то сверху натоптал, да еще и не по одному разу, так что…
Ну да впрочем — приказ он и есть приказ. Так что взял я тот кисет с монетками, да и отправился по постоялым дворам шастать… Только потом сообразил, что зря я один на это дело отправился, надо было верблюда с собой взять. Животных‑то в городе все равно меньше чем людей. Так что если караван тот разыскивать, то уж лучше по верблюжачьим следам, а там уж можно и к людям присмотреться. Только вот когда я пеший заявляюсь, да начинаю возле стойл или кормушек вертеться... Народ‑то у нас в Дааре какой? Коли прижмет их, так все давай орать — «Стража, стража», а как отпустит слегка — они нашего брата–солдата первым вором и жуликом почитают… Не без основания, правду сказать — жизнь то такая, что иной раз чужой барашек, а то и девка пригожая, сами в руки идут. А подвластны мы только суду военному, так что коли сразу за руку не поймают, то хрен ты с нас потом за того барашка или девку спросишь. Тут главное наглеть не надо, потому как наглецами свои же и разберутся — нам с местными зазря ссориться тоже резонов нету.