Вендетта. Часть I. Том VI
– По вашему приказанию прибыл, Андрей Иванович, – он отвесил четкий придворный поклон, умеренной глубины, соответствующий положению Ушакова. Глава Тайной канцелярии только хмыкнул, когда увидел это и оценил.
– Саша, Кармайкл выезжает на охоту? – Оленьев долго смотрел на своего шефа, а затем кивнул. – Он тебя ни в чем не подозревает?
– Нет. Я беру взятки, гуляю на широкую ногу, и вообще сижу у посла на коротком поводке, – Оленьев улыбнулся. Он все еще не мог себе простить, что пропустил диверсию во дворце. С другой стороны, это было не его дело, обо всех подозрительных вещах он сообщал Ломову, а что уж тот делал с этой информацией, его не слишком волновало.
– Думаю, лорду Кармайклу очень нужно поехать на охоту на медведя. Просто необходимо. Настоящая первобытная битва: разбуженное чудовище против варваров, которые зачем-то надели на себя кружева.
– И очень опасное зрелище, – Оленьев тонко улыбнулся. – Весьма опасное. Неопытный охотник может и пострадать.
– Неопытный охотник может даже погибнуть, – Ушаков вернул ему улыбку. – Такая трагедия. Я даже пущу слезу.
– Я обязательно организую охоту для лорда Кармайкла как можно быстрее, – отвесив прощальный поклон, Оленьев выскользнул из кабинета. Ушаков же подошел к окну, снова глядя на снежинки.
– Ну где черти носят этого мальчишку, когда здесь всё так сложно и запутанно?
***
– Вы приглашены на вечер к прекрасной Жанне? – Вольтер стоял, облокотившись на каминную полку и смотрел на своего младшего коллегу по ремеслу, который только-только начал что-то собой представлять, благодаря его покровительству и покровительству Монтескьё.
– Да, и я просто не знаю, как к этому относиться, – Мирабо потер руки и протянул их к огню, внезапно ощутив озноб.
– Идите, мой друг, обязательно идите, там непременно будет король, так что у вас вполне есть шанс понравиться его величеству и пробиться к самым вершинам. Да, еще я слышал, что Жанна принимает каких-то русских, а в связи с последними данными о поражении короля Пруссии и захвате его столицы, это становится весьма модным, заполучить к себе на вечер кого-то из России и не посла. Похоже, что Жанне снова удалось стать первой в этом нелегком деле. – Монтескьё закашлял и потянулся за чашкой горячего глинтвейна. – Жаль, что моя простуда, будь она неладна, не даст мне присутствовать на этом приеме. Жанна туда даже героя нынешней войны, виконта де Крюшо умудрилась вытащить.
– Так ведь граф де Лалли все еще находится на территории Священной Римской империи, – Вальтер переменил позу. Он уже устал вот так стоять, но сесть тоже не мог, ему не позволял тот образ, над которым он трудился столь продолжительное время.
– Насколько мне известно, виконт был ранен и отправлен для долечивания на родину, – Монтескьё задумался. – Король дал Жанне титул маркизы, он впервые настолько высоко оценивает женщину в своей постели. У нее сейчас появилась реальная власть, так что, дорогой мой Виктор, вы теперь с этой дамой на равных, – наконец, выдал он. А маркиз Мирабо нахмурился. Слухи про то, что Людовик подарил Жанне поместье Помпадур, распространялись уже давно, но то, что к поместью прилагался титул маркизы, он как-то упустил, занимаясь научными изысканиями и философскими измышлениями.
– Вот как, – Вольтер поджал губы. – Последние поколения монархов, с легкостью торгующих титулами и должностями, с такой же легкостью раздающих их своим шлюхам и ублюдкам, обесценивают само понятие дворянства.
– Поосторожней с такими словами, друг мой, – Монтескьё снова отхлебнул глинтвейна. – У стен тоже, случается, есть уши. А дворец правосудия работает без выходных.
– А почему, собственно, мы должны молчать? Лично я считаю, что пора бы снова собраться Генеральным штатам, – запальчиво произнес Вольтер. – Король должен выслушать чаянья представителей всех сословий. Иначе, я просто не представляю, в какую пропасть в итоге скатиться наше великое, я не побоюсь этого слова государство.
– То, что вы нередко высказывались в пользу конституционной монархии, еще ни разу не пошло вам на пользу, мой друг, – покачал головой Монтескьё. – Сколько раз вас помещали в Бастилию, а то и вовсе выдворяли из страны?
– Боже, мне нравоучения читает тот, чей трактат «О духе закона» запретили во всех странах Европе. Кстати, что там произошло с издателем, несчастным швейцарцем, который рискнул опубликовать сей труд? Его всего лишь арестовали, или все-таки казнили в назидание остальным?
– Ваша желчь, в которую постепенно превращается ваше блестящее остроумие, однажды вас погубит, вот, помяните мое слово, – Монтескьё поднял вверх указательный палец.
– Господа, не нужно ссориться, – Мирабо постарался сгладить назревающий конфликт между двумя весьма уважаемыми им людьми.
– Это не ссора, любезный маркиз, это всего лишь спор двух умов, со схожими взглядами, – Вольтер улыбнулся молодому ученому. – А в споре, как известно, рождается истина. Но, наверное, мы действительно слегка разошлись. Так вы идете завтра к маркизе де Помпадур на ее вечер?
– Да, по глубокому измышлению я решал все-таки посетить этот вечер. К тому же мне интересно из первых уст услышать все подробности про эту странную войну, – Мирабо вздохнул с облегчением, услышав, что никакой ссоры нет. Он пришел в этот дом, чтобы посоветоваться с Монтескьё, и вовсе не ожидал увидеть здесь Вольтера, которого в очередной раз простили и даже даровали какую-то придворную должность. Не то, что он не был рад встречи с Вольтером, но все же мог не признать, что порой его язвительные замечания приносили больше вреда, чем пользы и самому Вольтеру и тех людей, что его окружали.
Мантескьё снова закашлялся, и его собеседники замолчали, думая каждый о своем. Под оком парижского дома Монтескьё прогрохотала карета, и остановилась. Этот звук не был неожиданным, поэтому находящиеся в комнате люда не обратили на него никакого внимания. Но вот стук в дверь заставил насторожиться. Оставалась, правда, надежда на то, что стучат в дом по соседству, но прошедший в прихожую лакей развеял эту надежду.
– Вы еще кого-то ждете? – Вольтер посмотрел на хозяина дома, который в это время подносил ко рту бокал с уже остывшим глинтвейном. Монтескьё покачал головой.
– Но, я и вас не ждал, друзья мои, хоть вы и доставили мне невероятный сюрприз, скрасив своим присутствием мои тягостные будни. – Сказав это, хозяин дома замолчал, и все трое прислушались в тому, что происходит на первом этаже, где и был расположен вход в дом. Спустя довольно непродолжительное время, раздался звук шагов на лестнице, и дверь в комнату, которую сам Монтескьё называл гостиной, отворилась.
– Граф Романов, господин барон. – Сказал лакей и быстро вышел, пропуская в комнату гостя. «Хорошо еще этот болван догадался у гостя забрать плащ и шляпу», – раздраженно подумал про себя Монтескьё, разглядывая вошедшего.
Незваным гостем оказался юноша лет восемнадцати-двадцати на вид, с белокурыми волосами, коротко постриженными, что смотрелось очень необычно, особенно на фоне того, что юноша не носил парик. Как и все блондины юноша мог бы выглядеть невзрачным, если бы не загар, накрепко прилипший к коже лица, который оттенял светлые глаза, делая их более выразительными. А когда он только вошел, хозяина дома поразило суровое, можно сказать жесткое выражение, застывшее на этом юном лице, которое никак не вязалось с его возрастом. Но это выражение настолько быстро сменилось восторженным, что Монтескьё решил, что ему показалось, и это игра света из камина сыграла с ним злую шутку. Юноша тем временем сложил руки на груди и на отличном французском языке произнес.
– Господин барон, как я счастлив находиться здесь и лицезреть вас воочию. Вы даже не представляете, насколько преданным вашим поклонником я являюсь.
***
Пока мы ехали через миллион различных герцогств, княжеств и маркграфств, я окончательно запутался в них, особенно в их названиях. Все эти образования, являющиеся отдельными государствами и обладающие видимостью суверенитета, были настолько нелепы, настолько убоги, что я даже не пытался в них разобраться и тем более запомнить.