Дом, который будет ждать. Книга 2

– Не сходи с тропы, – немного помолчав, соизволил ответить магистр, – тогда у тебя появится шанс выжить… может быть.
– Как мне связываться с вами? – уточнил я, подумав, что вряд ли я стану следовать советам этого двуличного мага. – Если вдруг у меня будет срочная информация?
– Никак, – усмехнулся Каспер Даргеро, – я сам свяжусь с тобой и буду, честно говоря, очень удивлён, если ты справишься. Ненавижу таких, как ты – тех, кто готов рискнуть всем ради призрачной возможности схватить удачу за хвост. И, что самое обидное, вам иногда везёт.
Я хотел ответить, что тоже ненавижу… тех, кто походя ломает чужие жизни, но промолчал: не время пока, ох, не время… Вместо этого я покорно склонил голову и всем видом демонстрировал смирение. Магистр помолчал и скомандовал:
– Иди и помни: дойти до дома и убедить хозяев дать тебе приют. Потом с тобой свяжутся.
Я пожал плечами, с трудом поднял набитые чем-то мешки и шагнул в мерцающий провал портала.
Та сторона встретила меня достаточно холодным ветром и почти непроглядным туманом, но я стоял, зажмурившись, и полной грудью вдыхал пахнущий лесом и сыростью воздух – воздух свободы. И пусть даже мне суждено прожить здесь не слишком долго, но умру я, если что, не в каменном мешке, а посреди величественного леса, ставшего легендой. Я не обманывал магистра, когда говорил, что всю жизнь мечтал побывать в Франгайской чаще – и вот я здесь. Ради этого стоило рискнуть!
Движимый непонятным чувством, от которого кололо в груди и щипало в глазах, я опустился на колени и положил ладони на покрытую еловыми иголками тропинку. Мне захотелось сказать этому месту, что я счастлив, что успел вдохнуть его хвойный аромат и увидеть огромные ели, видевшие, наверное, ещё рассвет этого мира. Откуда в моей бестолковой голове взялись такие поэтичные мысли – не могу сказать, но они были совершенно искренними. Даже не думал, что такой прагматик до мозга костей, как я, способен на такую сахарную лирику… Ну и ладно, надеюсь, никто и никогда не узнает об этой моей минутной слабости.
В это мгновение мне показалось, что кто-то невероятно древний и мудрый взглянул на меня откуда-то сверху и одобрительно кивнул…не головой, нет… ммм… в общем, чем-то кивнул… Интересно, это тут в воздухе какие-нибудь испарения витают? Иначе откуда у меня такие мысли и ощущения? Тряхнув головой, я отодвинул под ближайшее огромное дерево оба мешка и, не выдержав, заглянул в них: ну не удержался. В мешке оказались продукты, преимущественно длительного хранения, но, покопавшись, я обнаружил и несколько кусков мяса, завёрнутых в материал, который альвы (а делали это только они) называли странным словом «фольга». Говорят, технология производства пришла к ним из какого-то мира за Гранью: я специально, если честно, никогда не интересовался.
Решив, что обитатели дома не обеднеют, я взял один из кусков и засунул в заплечный мешок. Завязав обратно мешки, я огляделся и снова поразился величию окружающей природы. Франгай напоминал мне океан…такая же непостижимая простым смертным мощь, такое же величие и такое же ощущение собственного ничтожества перед этой могучей и древней силой.
Шагнув на тропинку, я вспомнил слова магистра и огляделся: вдоль дорожки, кстати, очень неплохо утоптанной, плотной стеной стояли вековые ели, заслоняя своими тёмно-зелёными лапами всё окружающее пространство. Хмыкнув и мысленно послав магистра ко всем демонам, я осторожно раздвинул ветки, которые расступились крайне неохотно, и, стараясь не обращать внимания на иголки, радостно впивавшиеся в руки, шагнул в чащу.
Ствол ближайшей ели был таким здоровенным, что вряд ли его смогли бы обхватить даже несколько человек. Но ветви начинали расти достаточно низко, поэтому я, с трудом подпрыгнув из-за нехватки места, подтянулся и взобрался на первую толстую ветку. Выдохнул и почувствовал себя несколько увереннее – что бы я ни говорил, а внизу было страшновато. На этой тропинке я чувствовал себя совершенно беззащитным.
Стараясь не думать о том, что не только мне мог приглянуться этот замечательный и крепкий еловый ствол, я, где подтягиваясь на руках, где гусеницей переползая с ветки на ветку, упорно поднимался всё выше и выше.
 
Лишь однажды я наткнулся на какого-то зверька, который, зашипев и оскалив зубы, удрал куда-то вверх. Даже не знаю, кто из нас испугался больше: он или я. Склонен предполагать, что всё же я.
Постепенно туман редел, и мне начинала открываться невероятная панорама великого Франгайского леса. Оседлав всё ещё, несмотря на высоту, толстую ветку, я огляделся и, вдохнув, долго не мог выдохнуть. Потрясённо рассматривал я открывшееся мне море деревьев, цвет которого менялся от тёмно-зелёного, почти чёрного, до светлого, травянистого, с вкраплениями голубых лужиц выглядящих с высоты крохотными озёр.
Совсем рядом с моим наблюдательным пунктом расположилась поляна, с высоты кажущаяся совсем небольшой, посреди которой стоял игрушечный домик. Значит, вот она – моя цель, тот самый охотничий домик, о котором говорил магистр. Остались мелочи – добраться до него, не попав на завтрак (если у нас был вечер, то здесь – утро) местным жителям.
Я совсем уж было собрался спускаться, как совсем рядом со мной, буквально прямо над моей головой, раздался резкий, бьющий по ушам крик. Замерев, почти не дыша и чувствуя, как рубашка прилипает к мгновенно покрывшейся холодным потом спине, я смотрел, как над соседней веткой зависло небольшое чёрное облачко. Оно медленно скользнуло чуть выше и застыло, как и обнаруженный им зверёк, издали напоминающий белку.
Сарисса, а это была именно она, плавно опустилась на зверька и окутала его собой, чтобы через полминуты подняться, не оставив от невезучего грызуна ничего. Повисев неподвижно и словно рассматривая меня, сарисса, точнее, её детёныш, судя по размерам, взмыла в воздух и, издав уже знакомый мне резкий вопль, растаяла в тумане.
Глядя ей вслед, я почувствовал вдруг колющую боль в груди и осознал, что последние пару минут просто не дышал, боясь привлечь к себе ненужное внимание. Медленно и осторожно выдохнув, я прислонился спиной к стволу ели и постарался выровнять дыхание: нет, всё же странные твари, живущие в этой чаще – это нечто! И одно дело – слышать о них или читать, и совершенно иное – увидеть, так сказать, наяву. Впечатление непередаваемое. А ведь это был относительно безопасный детёныш, насколько франгайская живность вообще может быть безопасной.
Интересно, почему сарисса меня не тронула? Вряд ли потому что была сыта и довольна жизнью – насколько я в курсе, этим существам в принципе не свойственно такое состояние, и жрать они хотят всегда. Тогда почему? Решила, что мне надо ещё немного отъесться после тюрьмы, а то слишком худой и жилистый? Тоже вряд ли… Я прикрыл глаза и мысленно потянулся к лесу, стараясь передать ему свою благодарность за сохранённую жизнь и искреннюю симпатию. Почему-то мне казалось важным это сделать. Но я чуть не сверзился с ветки вниз, когда на мои мысли я получил совершенно чёткий ответ.
Я внезапно ощутил, что не могу шевельнуть даже пальцем: какая-то сила спеленала меня невидимыми путами, лишив возможности двигаться. Она словно прикасалась ко мне невесомыми пальцами, безжалостно проникала в мозг, в сердце, в душу, равнодушно выворачивала наизнанку самые сокровенные мысли и чувства. И, когда я уже готов был начать молить о смерти, она отступила. Я тяжело сглотнул, пытаясь рассмотреть хоть что-то в окружившем меня тумане, но, разумеется, ничего не увидел: оставалось только сидеть на ветке и ждать развития событий.
– Ты понравился мне, человечек, – прошелестел вдруг в голове низкий голос, и я, вздрогнув, принялся оглядываться, но кроме клубов тумана ничего не увидел, – ты умеешь быть благодарным…это хорошо… Ты порадовал меня… и я хочу тебя наградить…
– Я действительно… – начал было я, но голос перебил:
– Молчи, человечек… Выбирай…
Не успел я спросить, что и из чего загадочный собеседник предлагает мне выбрать, как передо мной в тумане проявилась картинка, на которой я, только изрядно постаревший, сижу в окружении редких древних фолиантов, а на заднем плане в колбах что-то булькает и дымится. Губы крепко сжаты, взгляд устремлён в какие-то непостижимые дали вселенной…Я понимаю, что я-на-картинке счастлив, ибо нашёл свою цель – постижение тайн мироздания.