Путь врат. Парень, который будет жить вечно
Но девочка не дослушала.
– Барстоу, – нахально сказала она. – Поедем в Барстоу.
Ле Бран не понравилось, что ее перебили.
– Почему Барстоу? – спросила она.
Девочка нервно осмотрелась.
– Там есть все, что вам нужно, поверьте на слово. И я доставлю вас туда за час. Идем?
Ле Бран немного подумала.
– По крайней мере, там есть приличная гостиница?
Девочка с жалостью ответила:
– Леди, здесь нет никаких гостиниц. Во всяком случае, вам никуда не попасть. Поверьте. Я знаю место, где можно остановиться. – Она больше не смотрела на своих перспективных нанимателей. Смотрела она на пару взмокших и встрепанных полицейских, пробивавшихся к ним через толпу. – Ну, все, – сказала она. – По рукам, или кончаем разговор. Идете со мной?
Ле Бран взглянула на Макклюна и пожала плечами.
– Полагаю, по рукам. Как тебя зовут?
– Элла, – коротко ответила девочка, поворачиваясь.
– Рада познакомиться, Элла, – вежливо сказала ле Бран. – А это – преподобный…
Элла бросила через плечо:
– Да кто вас спрашивает? Идемте быстрей к машине, пока эти обезьяны не пристали ко мне.
«Машина» девочки, собственно, не была машиной. Это был древний экипаж с двигателем внутреннего сгорания, и – поверите или нет – работал он на водороде. Когда Орбис был ребенком, еще ходило немного таких машин, в основном принадлежавших старикам фермерам, слишком бедным, чтобы купить новые. Но теперь? Макклюн заподозрил, что произошло ограбление какого-нибудь автомобильного музея. Машина – светло-голубая, вся во вмятинах и ржавых пятнах, а одна дверца ярко-желтая – в одиночестве стояла на пустой стоянке, до которой пришлось пешком добираться гораздо дольше, чем рассчитывали ле Бран и Макклюн. К тому времени, как они до нее добрались, оба вспотели. Ле Бран с отвращением разглядывала транспортное средство.
– Эта проклятая штука бегает? – спросила она.
– Сядете – сами увидите, – фыркнула Элла, но ле Бран отшатнулась. Она увидела за рулем девушку всего на год или два старше Эллы. – А это Джуди, – сказала Элла. – Мой водитель.
– Черт побери, – сказала ле Бран. – Джуди, а у тебя есть права водить эту штуку?
– У меня есть кое-что получше прав, леди. У меня есть машина. Садитесь или нет?
Ле Бран была страшно недовольна, но, поскольку выбора не было, она бросила свою сумку на пол фургона и полезла туда сама. Макклюн, чуть улыбаясь, последовал за ней. Ему было ясно, что эта женщина привыкла к комфорту и роскоши и с трудом мирится с нынешними неудобствами. С другой стороны, сам Макклюн давно преодолел в себе искусительную тягу к комфорту, поэтому охотно последовал за ней.
Но женщина вдруг застыла, перегородив вход. Макклюн увидел, что она смотрит на третье, самое заднее сиденье в фургоне.
– Эй, Элла, – гневно обратилась она к девочке. – Что за дела? Ты не говорила, что с нами кто-то поедет.
Элла подтолкнула ее внутрь.
– Думаете, только вы хотите попасть в Барстоу?
– Да, но как же микроволновое излучение этих штук? Что, если оно выведет из строя мой машинный мозг?
– Ничего подобного. Проверьте сами, – сказала Элла. Орбис пытался разглядеть что-нибудь в машине, но узкая дверца не позволяла. Мгновение спустя ле Бран неохотно пробормотала, что согласна, и прошла внутрь.
Впоследствии Макклюну казалось, что разговор о микроизлучении должен был навести его на определенные мысли. Но не навел. Поэтому вид других пассажиров оказался для него полной неожиданностью.
Их было двое – два отвратительных создания, похожих на человеческие скелеты. Они неловко сидели на полу таким образом, что цилиндры, которые они носят меж ног, лежали рядом на пластиковом сиденье. Одеты в неяркие балахоны. Ноги лежат на прямоугольных металлических ящиках, светившихся голубоватым светом. Глаза попутчиков смотрели на Макклюна с квадратных морщинистых лиц. От этих двоих слабо пахло нечищеной уборной.
Это были хичи.
IIIДорога на Барстоу привела их к краю опустошенной местности.
Сама дорога не испытала на себе всю силу удара цунами. Там, где это произошло, на ровных пустырях под закатным солнцем не осталось ничего, что мог бы узнать человек. На склонах холмов, по крайней мере, виднелись обломки и мусор. Очень много мусора. В некоторых грудах можно было еще распознать остатки зданий. Чаще же руины, в которые превратилось несколько сооружений, напоминали каменную осыпь. На холмах выше шоссе люди и машины разбирали развалины домов – может, искали выживших или что-нибудь уцелевшее, что еще можно использовать. Макклюну показалось, что многие дома были сорваны с фундаментов и скользили вниз по склонам, пока – разбитые, обрушившиеся, иногда обгоревшие – не застряли у преграды, образованной скоростным шоссе. Вернее, тем, что осталось от скоростного шоссе. А осталось не очень много. Внешние полосы дороги покрылись рытвинами и разрывами; в некоторых местах покрытие было сорвано подчистую. Не раз Джуди, бормотавшей взрослые ругательства, приходилось сражаться с рулем и ползти по грязным обочинам, где машина опасно наклонялась, пока не удавалось вернуться на ровное место. И еще приходилось думать о других машинах. Их было множество, преимущественно индукционных, хотя встречались и такие же одры, как их фургон, и все они сражались за место на полосе. Иногда полоса настолько сужалась, что невозможно было разъехаться. В таких местах образовывалась пробка длиной в сорок или пятьдесят машин, и цепочкой медленно они проползали узкое место.
Преподобный Макклюн видел все это, но мысли его занимало иное. Он думал о своих неожиданных попутчиках.
Всю жизнь Орбис Макклюн знал, что окружен пороками, грехами и святотатственным разложением. Он понимал, что так создан мир. Макклюн искренне отвергал этот мир, но в то же время знал, что у этого мира есть одно искупительное свойство. Мир прогнил, он погряз в пороках, но это человеческие пороки. Это проявление все того же первородного греха, который изобрел сам Бог, чтобы люди, его создания, были не слишком высокомерными.
Всю свою жизнь Макклюн имел дело именно с таким грехом. Но хичи – особая статья.
Души – вот специальность Макклюна, и он знал о них все, что необходимо знать. Ну, почти все. Мрачно глядя на отражение нежеланных попутчиков в ветровом стекле, он думал, что есть один вопрос относительно души, на который он не знает ответа. Вопрос таков: есть ли душа у хичи?
Интересная теологическая проблема. Звери полевые не имеют души, Писание на этот счет говорит совершенно определенно. Но звери не говорят на человеческих языках, не носят одежду, не изобретают космические корабли. У Макклюна не было ответа, но была горячая молитва: Боже, если у них есть душа, которую стоит спасать, пусть это делает кто-нибудь другой, не я.
Орбис был уверен, что появление этих омерзительных созданий на Земле не входило в Божественный план. Они чужаки. Они пришли извне. Им не место в мире, созданном самим Господом: все это черным по белому написано в Его собственной Книге – земля предназначена исключительно для людей. И необычным созданиям с других планет здесь нечего делать. Так что для Макклюна хичи не были благословлены Богом и, следовательно, представляли собой воплощенное зло. Если и существует в мире абсолютное воплощение сосредоточения греха, то это, вне всякого сомнения, хичи.
Перечень их грехов совершенно ясен. Именно из-за хичи столько людей покинуло Божий мир и улетело в космос. Именно из-за хичи бездушные машинные разумы начали играть такую большую роль в жизни людей. Из-за хичи бесчисленные грешники, оказавшись на пороге смерти, выбрали перерождение в бессмертные электронные абстракции, вместо того чтобы благодарно гнить в Божьей почве, дожидаясь последнего зова. Это преступление было особенно отвратительно Макклюну из-за обстоятельств его бывшего брака. Но хуже всего то, что в мире почти бесследно исчезли превосходные стимулы к приличному поведению – нужда и страх.