Путь врат. Парень, который будет жить вечно
– Рождественские украшения? – спросил Билл. – Понимаете, я имею в виду не настоящее Рождество, просто дома, освещенные из-за какого-то праздника?
– Я так не думаю, мистер Тарч, – рассудительно ответил Ганс. – Света как такового немного. То, что вы видите, в основном волны тепла.
– Согреваются зимой?
– Не знаю, есть ли у них зима, мистер Тарч, но, вероятно, дело не в этом. Температура этих участков примерно триста градусов по Цельсию. Это почти температура лесного пожара.
Билл выглядел озадаченным.
– Выжиг леса для сельского хозяйства? Или какая-то промышленность?
– Пока не видно, мистер Тарч. Если бы что-то подобное было, в видимом свете можно было бы различить гораздо больше; но ничего подобного нет. Придется ждать дополнительных данных. А тем временем есть кое-что такое, что, вероятно, вам будет любопытно увидеть. – Поверхность планеты под нами стремительно двинулась – огромные скопления туч, несколько островов, снова тучи – и остановилась. Под нами был участок океана. В центре участка – сероватое пятно; казалось, оно то появляется, то исчезает на границе видимости.
– Облако? – предположил Билл.
– Нет, мистер Тарч. Я считаю, что это группа каких-то объектов в движении, вектор направления их движения примерно семьдесят один градус, или, как мы бы сказали, северо-восток. Они должны быть очень большими, иначе мы бы вообще ничего не увидели. Возможно, корабли, хотя скорость их движения слишком велика. Если они по-прежнему будут видны, когда зеркало будет ближе к завершению, мы получим достаточное разрешение, чтобы рассмотреть их.
– И когда же?
Ганс сделал притворную трехсекундную паузу – будто размышлял, – прежде чем ответить.
– Тут возникает небольшая новая проблема, мистер Тарч, – виновато объяснил он. – Некоторые из уже установленных участков зеркала подверглись термальному удару и вышли из строя. Для их замены придется направить к зеркалу дополнительные установочные машины, так что пройдет некоторое время, прежде чем мы сможем закончить работу. По моей оценке, всего несколько часов.
Билл посмотрел на меня, я – на него.
– Черт побери, – сказал он. – Какие еще нас ждут сюрпризы?
* * *Сюрприз, как выяснилось, нам преподнесла Джун Терпл. Так, во всяком случае, сказала она сама. Она возглавляет операцию, поэтому отвечает за все, что происходит. Не следовало позволять Ибаррури заменить Ганса. А Хулия Ибаррури каялась со слезами на глазах.
– Звездный Разум рассказала мне, что хичи обнаружили в системе крабберов другие планеты; я хотела проверить, нет ли и на них следов жизни, и, боюсь, увлеклась и позволила фокусу системы слишком приблизиться к звезде.
Могло быть и хуже. Я попросила их не беспокоиться и пригласила всех трех, включая Звездный Разум, ко мне на корабль выпить чего-нибудь. У моего мнимого жениха поднялись брови: он определенно надеялся, что первым, кого я приглашу к себе, будет он. Однако он отнесся к этому философски.
– Увидимся позже, – сказал он мне и повел Дениз брать интервью у других членов экипажа.
Гипатия уже приготовила на одном столе все для чая, на другой поставила неразбавленное шерри, но, прежде чем приступить к чаепитию, я провела женщин по кораблю. Внезапное возвращение к нормальному тяготению далось им нелегко, но они восхищенно осмотрели гостевую спальню, восклицали при виде кухни – я ею никогда не пользуюсь, но там все готово на случай, если вдруг мне захочется что-нибудь приготовить самой, – а моя ванная совершенно их поразила. Джакузи, биде, ониксовая ванна, стены в зеркалах – Билл Тарч всегда говорил, что так выглядит мечта шлюхи о рае, и он не первый пришел к такому выводу. Не думаю, чтобы женщины видели когда-нибудь что-то подобное. Я позволила им все осмотреть. Даже заглянуть в шкафчики и испробовать духи, кремы и мази.
– О, мускусное масло! – воскликнула Терпл. – Но оно настоящее! Такое дорогое!
– Я им больше не пользуюсь. Возьмите, если хотите, – сказала я и – грандиозный финал – распахнула дверь спальни.
Когда мы наконец добрались до чая и застольной беседы, первыми же словами Ибаррури были:
– Мистер Тарч кажется очень привлекательным мужчиной.
Она не объяснила ход своей мысли, но было очевидно, что перед глазами у нее моя огромная кровать. Мы немного поболтали о Тарче, о его великолепной телекарьере и о том, как Терпл росла, слушая ежедневные новости о старателях Врат, а Ибаррури мечтала о подобной возможности…
– Астрономия на Земле почти прекратила свое существование, – сказала она мне. – Теперь, когда у нас есть данные хичи, нет смысла тратить время на телескопы и зонды.
– Так что же делает астроном, когда не стало астрономии? – спросила я, желая проявить вежливость.
Она печально ответила:
– Я преподавала астрономию в небольшом колледже в Мэриленде. Учила студентов, которым астрономия никогда не пригодится. Если кто-то действительно захочет что-нибудь увидеть, достаточно сесть в корабль и посмотреть непосредственно.
– Что я и сделала, мисс Мойнлин, – сказала Звездный Разум, улыбаясь, как это делают хичи.
Именно этого я и ждала. Если и есть место во вселенной, которое мне хочется увидеть, так это ее дом в Ядре.
– Вы, должно быть, скучаете по Ядру, – сказала я ей. – Все эти близкие звезды такие яркие. Здесь все должно казаться вам скучным.
– О нет, – вежливо ответила она, – здесь тоже очень красиво. На самом деле скучаю я по детям.
Мне никогда и в голову не приходило, что у нее есть дети, но, разумеется, у нее было двое малышей, когда она улетала. Решение было трудным, но она не могла отказаться от увлекательного приключения. Скучает? Конечно скучает! Скучают ли они? Она удивилась.
– Нет, мисс Мойнлин, они по мне не скучают. Они ночью спят. А я вернусь задолго до того, как они проснутся. Растяжение времени, понимаете? Я ведь пробуду здесь год-два, не больше.
Ибаррури нервно сказала:
– Отчасти именно это удерживает меня от посещения Ядра, Звездный Разум. Понимаете, я уже не молода и знаю, что, если пробуду там несколько дней, почти все, кого я знаю, умрут к моему возвращению. Нет, не почти все, – поправилась она. – Каково соотношение? Сорок тысяч к одному? Так что неделя в Ядре – это почти тысяча лет дома. – Она повернулась к женщине-хичи. – Но, если мы не можем отправиться туда сами, вы можете нас просветить, Звездный Разум. Не расскажете ли доктору Мойнлин, каково это – жить в ядре?
Я тоже хотела послушать. Я и раньше слышала об этом достаточно часто, но готова была слушать, пока Звездный Разум согласна рассказывать. А она говорила долго и охотно, потому что явно скучала по дому.
Какое значение может иметь, если я проведу неделю в Ядре? Или даже месяц или год? Конечно, я буду скучать по детям на острове, но о них позаботятся; позаботятся и обо всем остальном, что важно для меня. А во всей вселенной нет ни одного человека, который был бы для меня так важен, чтобы я через день по нему тосковала.
Я не удивилась, когда из воздуха послышался голос Гипатии.
– Мисс Мойнлин, – обратилась она ко мне – формально, из-за присутствия посторонних, – вас вызывают.
И на экране появилось лицо Билла Тарча.
По фону я поняла, что он на своем корабле. Выглядел он свежо, оживленно и улыбался.
– Можно подняться на борт, милая? – спросил он.
Это вызвало немедленную реакцию среди моих гостей.
– О, – сказала Ибаррури, совладав с собой. – Пора вернуться к работе, верно, Джун? – Голос ее звучал лукаво. Терпл просто встала, Звездный Разум последовала ее примеру.
– Вам не обязательно уходить, – сказала я.
– Придется, – ответила Терпл. – Хулия права. Спасибо за чай и… хм… все остальное.
И они ушли, оставив меня наедине с любовником.
VI– Весь прошедший час он прихорашивался, – сообщила мне на ухо Гипатия. – Принял душ, побрился, переоделся. И надушился мускусным одеколоном, который, как ему кажется, тебе нравится.