Боец 4: Лихие 90-е

Руслан заегозил сильнее от начальственного сарказма и своего волнения.
– Ну это… то есть, извините! Вот Серега, он у нас в парке Якутова вместо Петровича, так он же спортсмен, единоборец, вот те самые бои…
– А! – воскликнул Вадим Антонович так, как будто и не слышал прежде обо мне, – Так это ты к нам прибыл из Ростова-папы?
Я скромно кивнул.
– Бывал, бывал, – оживился шеф. – Как же… Левбердон, да?
– Есть такое дело, – я усмехнулся.
– М-да. И ты, значит, на «Труде» тренируешься, у Ракитина?
– Все верно.
– Так. Ну, хорошее дело, хороший пример подрастающему поколению, молодец пацан, че!..
– Да, – обрадованно встрял Руслан, – так мы что хотим-то? Я ж докладывал вам…
– Я не с тобой говорю, – оборвал босс и вдруг резко развернулся на кресле так, что подошвы лоферов с расплющенной жвачкой оказались перед самым моим лицом.
Все-таки он еще и артист.
– Твои предложения! Чем короче, тем лучше.
– Ноги уберите, – спокойно сказал я.
Я ничуть не сомневался, что этот наглый трюк он проделал только затем, чтобы посмотреть на мою реакцию. Проверить на вшивость, так сказать.
– Что? – он сделал вид, что не расслышал.
– Я попросил вас убрать ноги, чтобы мы могли продолжать разговор, – произнес я с четкой расстановкой слов и звуков.
Руслан обмер. По-моему, он в этот миг не дышал.
Босс уперся в меня взглядом. Смотрел с нарочитой угрюмостью, но и с любопытством. Помолчал и внезапно сказал:
– Согласен, – и принял в кресле нормальное положение. Журнал сложил, бросил на стол. – Ну что, давай потолкуем по-взрослому?
– Готов, – сказал я.
– Излагай. Я слушаю. У тебя минута. Время пошло.
Я бы и так уложился в минуту, и он это понимал. Но все же не отказал себе в удовольствии показать, кто чего стоит на земле нашей грешной. Ну, на здоровье, не буду обламывать! Конечно, чувак явно повидал кое-чего на своем веку и вполне возможно, безносая с косой заглядывала в его глаза, да отступила… и он решил, что прошел все, теперь ему выпал карт-бланш от судьбы. Да только и тут ошибка в оценке своей стоимости на планете, и можно очень нехорошо нарваться на подножку от судьбы, которая очень не любит возомнивших о себе…
Все это я думал параллельно с речью, звучавшей совсем о другом:
– У меня конкретное предложение собрать в Уфе представителей разных видов единоборств и организовать турнир – реальный, честный – по выявлению сильнейшего. С дельнейшим преобразованием в Федерацию нового вида спорта. Коммерческую организацию. Турнир записывать на видео, кассеты пустить в реализацию. Думаю, дело перспективное. На это народ западет сильно. Такие турниры делать регулярными и еще представительнее. Пойдут зарубежные бойцы со временем. Реклама, трансляции… Сложно, тяжело, да. Всякое новое дело сложно. Но если хотим прибыль, браться нужно уже сейчас, столбить поляну. Идея носится в воздухе. Не мы, так другие. Перехватят под носом. Как-то так.
Я едва удержался от фразы: «доклад закончен». Вадим Антонович посмотрел на часы, сумрачное удовлетворение посетило его суровый лик:
– Сорок восемь секунд. А можно было и в сорок уложиться.
– Норма времени была – минута.
– Не спорю, – сказал он и умолк. Я тоже молчал. Про Руслана и говорить нечего.
Сигара, между прочим все тлела и чуть-чуть дымилась. Хозяин сунул ее в рот, почмокал губами, раскуривая. Сквозь пепел на конце сигары пробился малиновый огонек.
– Ну, допустим, – наконец сказал он, и прозвучало это без всяких психологических трюков, почти по-дружески – что само по себе, конечно, тоже было приемом. – Мысль с огоньком, что-то в ней такое… сумасшедшее в хорошем смысле. Это как в физике, знаешь? Не помню, кто-то из великих у них там, то ли Эйнштейн, то ли Нильс Бор говорил: ну да, идея вроде неплохая, но недостаточно безумная, чтобы быть верной. Да… – он вновь затянулся, густо пыхнул дымом. – Так вот, в твоей идее это есть. Мне это нравится.
Повторюсь: это все говорилось прекрасным правильным языком с интеллигентскими интонациями. Как будто полукриминальный бизнесмен, прошедший по самым темным и опасным краям, волшебно превратился в профессора университета – и я понял, что он не просто артист, но одаренный и, пожалуй, зарыл талант, не выйдя на сцену или на съемочную площадку. Да только вряд ли он о том жалеет.
 
– И я могу пойти на это, – сказал он.
Помолчал. И я в эту секунду ощутил, как профессор начинает исчезать, вновь сменяясь безжалостным дельцом.
– Могу вложиться, – повторил он. – Но как будешь отдавать?
– Я уверен, что турнир сам по себе даст выхлоп. А продажа кассет плюс прокрутка в салонах добавят. А как дальше пойдет, зависит от нас.
Он сбил пепел с сигары. Я не сомневался, что все это время он интенсивно думал о будущем, уже прокручивая в мыслях проект будущей Федерации. И похоже, просматривал перспективы.
– Ты уверен, а я нет, – сказал он без эмоций. – Ладно, обрисуй в общих чертах: как ты видишь этот турнир?
Я стал объяснять подробнее: вот мы кидаем клич по разным секциям единоборств. Могу хоть я начать через мои связи в том же Ростове… да вон у Ракитина контакты по всему СНГ имеются. Откликнется народ, съедется сюда. Да, надо арендовать какое-то помещение. Сильно афишировать, конечно, не надо, но серьезные люди и так съедутся из разных регионов. Билеты будут не дешевые. Тотализатор, ставки. Ну, и наконец, видеозапись…
– Я думаю, вы смотрели «Кровавый спорт» с Ван Даммом, с Боло Йеном?..
– Да, конечно, – стремительно поддакнул Руслан, больше для того, чтобы хоть как-то встрясть в разговор.
– Ну вот. Я думаю организовать нечто подобное. Правил практически нет, кроме одного: не выбивать, не выдавливать глаза. Пусть все состязаются как хотят: боксеры, дзюдоисты, каратисты…
– Постой, – прервал хозяин. – Как так? Одни в перчатках, другие в кимоно?..
Я упрямо замотал головой:
– Пусть как хотят. Из этого родится новый стиль. Понимаете? Универсальный. Мы пока не знаем, как это будет…
Тут я вспомнил его превращение в профессора и встроил в том же духе:
– Как говорится, метод проб и ошибок. Другого нет.
Но Вадим Антонович уже не был профессором. Он вновь стал дельцом по Карлу Марксу, готовым на все ради прибыли и недопущения убытков:
– Ладно, гость из Ростова. Я тебя услышал. Ничего еще не решил, но думать буду. И сразу скажу так: если решу и деньги дам, то вся ответственность на тебе. При убытке расплатишься чем-нибудь из внутренних органов. Например, одной почкой. Думаю, убыток покрыть сможешь. Вот так.
Он сказал это с ужасающим спокойствием, опять же, видимо, беря меня на испуг. Я браться не стал:
– Я тоже вас услышал.
– Тогда свободны, – спокойно сказал он. – Понадобитесь – вызову. Руслан!
– Да, Вадим Антоныч?..
– Те новинки, которые он назвал, – шеф кивнул на меня, – организуй.
– Так точно! Сделаем.
– Свободны, – повторил шеф и подтянул к себе папку с какими-то бумагами.
Мы вышли в приемную.
Алина ловко набивала на компьютере какой-то текст, и так странно, необъяснимо призывно тянуло здесь ее духами, очень тонко, почти неуловимо…
Она мельком взглянула на нас, улыбнулась.
– Пока, – бросил ей Руслан.
А я обернулся.
– Алина?..
– Да? – она подняла на меня тепло-карие глаза.
Черт, как она мне понравилась!.. Но я, конечно, не подал и вида.
– Извините, – бесстрастно сказал я, – можно ваш номер телефона на всякий случай? Для связи, мало ли что…
И я кивнул на дверь начальственного кабинета.
– Конечно, – равнодушно-любезно откликнулась она.
Оторвала розовую бумажку-стикер от плотной пачки, быстро набросала номер.
– Спасибо, – я взял листочек, мы вышли в коридор, слыша, как сзади застучали клавиши компьютера.
Руслан как-то зябко повел плечами, хотя в коридоре было жарко и даже душно – как будто хотел сказать что-то, но не решился.
Так молча мы вышли на улицу. Было жарко, я пожалел, что не спросил у Алины попить воды.