Рассказы

— Рэмсгет? — воскликнул вдруг мистер Симон. Ну, разумеется, — как это они сразу не додумались! Рэмсгет — самое подходящее место во всех отношениях.
Прошло месяца два после этой беседы; и вот однажды пароход линии Лондон — Рэмсгет отвалил от причала и весело побежал вниз по реке. Развевался флаг на мачте, играл оркестр, болтали между собой пассажиры; оживленное веселье царило всюду. Да и не удивительно — ведь на борту находилось семейство Тагс.
— Здорово, а? — сказал мистер Джозеф Тагс, облаченный в пальто бутылочно-зеленого цвета с зеленым же бархатным воротником и в синий дорожный картуз с золотым околышем.
— Восхитительно, — ответил мистер Симон Тагс, который уже начал свою юридическую карьеру. — Восхитительно!
— Прелестное утро, сэр, — обратился к нему солидной комплекции джентльмен — военный, судя по выправке, — в синей наглухо застегнутой венгерке и белых наглухо прикованных к башмакам панталонах.
Мистер Симон Тагс взял на себя обязанность ответить на это замечание.
— Божественно! — сказал он.
— Вы, видно, большой поклонник красот природы, сэр, — заметил джентльмен в венгерке.
— Вы не ошиблись, сэр, — ответил мистер Симон Тагс.
— Много путешествовали, сэр? — осведомился джентльмен в венгерке.
— Не так уж много, — ответил мистер Симон Тагс.
— Бывали, разумеется, на континенте? — осведомился джентльмен в венгерке.
— Не совсем, — ответил мистер Симон Тагс многозначительным тоном, словно намекая, что он однажды отправился в это путешествие, но с полдороги возвратился.
— Вероятно, вы, сэр, готовите вашему сыну европейское турне в качестве подарка к началу самостоятельной жизни? — спросил джентльмен в венгерке, обращаясь к мистеру Джозефу Тагсу.
Поскольку мистер Тагс не вполне ясно представлял себе, что такое европейское турне и как именно его готовят, он сказал: «Да, конечно». Не успел он это сказать, как со стороны кормы к ним легчайшей походкой приблизилась черноглазая и черноволосая молодая дама в мантилье пюсового шелка и ботинках под цвет, в длинных локонах и коротких юбках, открывавших бесподобную ножку.
— Милый Уолтер, — обратилась черноглазая дама к джентльмену в венгерке.
— Да, дорогая Белинда? — отозвался тот.
— Зачем ты так надолго оставляешь меня одну? — с упреком сказала черноглазая дама. — Эти молодые люди совсем смутили меня своими дерзкими взглядами.
— Что такое? Дерзкие взгляды? — вскричал джентльмен в венгерке таким грозным голосом, что мистер Симон Тагс тут же поспешил отвести глаза от черноглазой дамы.
— Кто эти молодые люди — где они? — И джентльмен в венгерке, сжав кулаки, метнул устрашающий взгляд на мирных курителей сигар, прохаживавшихся неподалеку.
— Успокойся, Уолтер, я тебя умоляю, — сказала черноглазая дама.
— Не успокоюсь, — отвечал джентльмен в венгерке.
— Успокойтесь, сэр, — вступился мистер Симон Тагс. — Право же, они не стоят вашего внимания.
— Да, да, конечно, не стоят, — подхватила черноглазая дама.
— Хорошо, я успокоюсь, — сказал джентльмен в венгерке. — Вы правы, сэр. Благодарю вас за своевременное вмешательство, которое, быть может, не дало мне впасть в грех человекоубийства. — И, укротив свой гнев, он крепко пожал руку мистеру Симоиу Тагсу.
— Моя сестра, сэр, — сказал мистер Симон Тагс, поймав восхищенный взгляд джентльмена в венгерке, направленный на мисс Мари.
— Моя жена, сударыня, — капитанша Уотерс, — представил джентльмен в венгерке черноглазую даму.
— Моя матушка, сударыня, — миссис Тагс, — сказал мистер Симон.
Капитан и его супруга рассыпались в изысканных любезностях, а Тагсы изо всех сил старались держаться непринужденно.
— Милый Уолтер, — сказала черноглазая дама, после тою как они провели полчаса в оживленной беседе с Тагсами.
— Да, дорогая? — отозвался капитан.
— Ты не находишь, что этот джентльмен (легкий наклон головы в сторону мистера Симона Тагса) удивительно похож на маркиза Карривини?
— Ах, черт возьми, в самом деле! — сказал капитан.
— Мне это сразу же бросилось в глаза, — сказала черноглазая дама, с томным видом вглядываясь в совершенно пунцовое лицо мистера Симона Тагса. Мистер Симон Тагс оглянулся на присутствующих и, обнаружив, что все присутствующие смотрят на него, потерял на некоторое время способность управлять своим органом зрения.
— Просто вылитый маркиз, — сказал капитан.
— Как странно! — вздохнула капитанша.
— Вы не знакомы с маркизом, сэр? — спросил капитан.
Мистер Симон Тагс выдавил из себя отрицательный ответ.
— Будь вы знакомы с ним, — продолжал капитан, — вы бы поняли, что можете гордиться таким сходством, — весьма элегантный мужчина этот маркиз, неотразимая внешность.
— О да, о да! — пылко воскликнула Белинда Уотерс и, встретившись взглядом с мистером Симоном Тагсом, тотчас же в смущении отвела глаза.
Все это было весьма приятно для Тагсов; а когда в дальнейшем ходе беседы оказалось, что мисс Мари Тагс настоящий двойник одной титулованной кузины миссис Белинды Уотерс, а миссис Тагс как две капли воды похожа на вдовствующую герцогиню Доблтон, семейным восторгам по поводу столь светского и обворожительного знакомства не было границ. Сам капитан Уолтер Уотерс простер свою благосклонность до того, что любезно разрешил мистеру Джозефу Тагсу угостить его на палубе хересом и холодным пирогом с голубятиной; дружеская беседа, сдобренная такими приправами, длилась до тех пор, пока пароход не ошвартовался у Рэмсгетского мола.
— До свидания, моя милочка, — сказала капитанша мисс Мари Тагс, когда вокруг уже начиналась суматоха высадки. — Увидимся завтра на взморье; не сомневаюсь, что к тому времени мы уже успеем устроиться и ничто не помешает нам много-много дней наслаждаться обществом друг друга.
— Да, да, непременно! — воскликнула мисс Мари Тагс.
— Леди и джентльмены, предъявляйте билеты! — повторял контролер, стоявший у сходней.
— Носильщика, сэр? — наперебой кричали какие-то люди в холщовых блузах.
— Ну, моя дорогая… — сказал капитан Уотерс.
— До свидания! — сказала капитанша. — До свидания, мистер Симон! — И после короткого рукопожатия, заметно нарушившего хрупкий покой этого чувствительного сердца, она исчезла в толпе. Мелькнули на сходнях ботинки пюсового цвета, взвился в воздухе платочек, блеснули еще раз черные глаза — и нет уже Уотерсов, и мистер Симон Тагс остался один в холодном и жестоком мире.
Безмолвно и рассеянно брел впечатлительный юноша вдоль мола вслед за своими почтенными родителями и целым поездом ручных тележек, подталкиваемых людьми в блузах, пока, наконец, шумная суета вокруг не вернула его к действительности. Солнце ярко светило; на море ходили волны, пританцовывая под собственную музыку; взад и вперед прогуливалась нарядная публика, барышни щебетали, пожилые дамы беседовали, няньки охорашивались, стараясь показать себя во всей красе, а их маленькие питомцы носились туда и сюда, взад и вперед, вверх и вниз, шныряя у взрослых под ногами и резвясь в полное свое удовольствие. Были тут пожилые джентльмены с подзорными трубами, наслаждавшиеся видами окрестностей, и молодые джентльмены в отложных воротничках, наслаждавшиеся собственным видом; здоровые леди со складными переносными стульчиками и больные леди в нескладных передвижных креслах; шумные компании, которые толпились на молу, встречая другие шумные компании, которые прибыли с пароходом; всюду слышались разговоры, смех, приветствия и веселый гомон.
— Экипаж, сэр? — закричали хором четырнадцать мужчин и шестеро подростков, как только мистер Джозеф Тагс, возглавлявший семейную процессию, ступил на плиты тротуара.
— Наконец-то пожаловали, сэр! — воскликнул один из них, с притворной вежливостью дотрагиваясь до шляпы. — Милости просим — полтора месяца вас ожидаю, Садитесь, сэр, не стесняйтесь.
— Отличный фаэтон, сэр, а лошадь — настоящий рысак, — зазывал другой. — Четырнадцать миль в час, небывалая скорость, не успеете разглядеть, что по сторонам!